Мастер-класс "Поэзия" (ведущий Александр Асманов)

С ув.
А.

Лицо ночи
исцеловывают фонариные губы.
Ночь скалит
пораженные окнами здания.
Обниму тебя
я, неудобный и грубый,
и, может быть,
скажу тебе - до свиданья.

Ты слышишь -
рождаются с шелестом листья.
Весна шевелится
массивом своих сочленений.
Слезы твои
из глаз моих будут литься
над детским лицом
безумных моих сочинений.

Что касается эпигонства, то его как такового тут не было, совпадения, как говорится, случайны. У Маяковского слог экспрессивный, четкий, с трибунной интонацией, метафоры у него провокационные, здесь же - страдальческая сопливенькая лирика  с камерной интонацией. Хотя, это не хорошо, если похоже на кого-то. В поэзии уже так много всего написано, что свободного места осталось мало, что не напишешь - будешь чем-то на кого-то похож. Сегодня, когда хочешь о себе написать "неудобный и грубый", ты вынужден воровато оглядываться на строки Маяковского о себе: "такой большой и такой ненужный" (я так понимаю, это они перекликаются) - не слишком и близко к ним подошел?

Может вообще лучше первую строчку поменять -

Лицо ночи
Исцеловывают подошв губы -

и ну их, эти фонари с губами, пусть остаются на совести Владимира Владимировоча? Или просто вставить эпиграф с цитатой Маяковского и будет нормально?

Путь:

Обозначиться в предрассветности,
В час предутренней тишины.
В час безветренной незаметности
Ни своей, ни чужой вины.

Обозначиться обладанием,
Ничего не ища в борьбе.
Вся гармония мироздания
Только путь. К самому себе.

Заранее благодарен Вам. Виктор Житарчук

Эпигонство – не есть «плагиат» в чистом виде. Эпигонство подразумевает, что человек так проникается стилем какого-то автора (как правило, достаточно заметного и узнаваемого), что свое собственное стихотворение – вполне даже авторское – выстраивает, исходя из чужих эстетических приемов. «Попасть под стиль» можно не только «в целом» (есть многие десятки и сотни тех, кто пишет «почти как Бродский», «почти как Цветаева» и т.п.), но и в частности – на пространстве одного стихотворения.
Опять же, чтобы избежать прямых упреков, надо смело писать в названии нечто вроде «по мотивам …», «читая …» или ставить короткий эпиграф. Тогда читатель уже не будет никого «уличать», но сможет честно оценить, насколько автор справился с задачей переклички с классиком. Всяко, ни в коем случае не надо рассчитывать на то, что народ нынче темный, и сходства не уловит. Не все темные, а те, кто уловят – и есть лучшие читатели.
Многие совершенно признанные авторы пользовались приемом под рабочим названием «навеяло». И это – только прием. Он может принимать формы гротеска – и тогда появляются целые пародийные циклы: «Как бы это написал такой-то и такой-то»… Он может становиться прямой пародией на современника – в лучших пародиях высмеивается не один какой-то ляп, а целый авторский стиль. Может становиться опять же «перекличкой» - многие вещи Лермонтова, например, навеяны Байроном, но от этого не становятся менее самоценными.
Важна, как всегда, пропорция. Как у хорошей хозяйки: суп должен быть посолен в меру – все, что меньше или больше – уже ошибка.

Вот смотрите:

1. Разрыв ритма перед эпитетом: «Я (пауза) неудобный и грубый». – это очень в стиле ВВ.
2. Сам парный эпитет со снижением самооценки (и оттенком самолюбования)  «неудобный и грубый» - туда же.
3. «Фонариные» - оттуда же.
4. Рубленый переходящий ритм, подразумевающий плакатную манеру прочтения – оттуда же.

На короткой дистанции стихотворения вполне достаточно.
При этом до уровня классика не дотягивают:
- «исцеловывают» - длинно, и получается сбой чеканности ритма, да и звук так себе.
- «массивы сочленений»
- «Детское лицо (ед. число) безумных сочинений (множ. число)»

И этого тоже для короткого стихотворения многовато.

Так что, как говаривал Райкин, «в таком вот аксепте». : )

С ув.
А.

Обозначиться в предрассветности,
В час предутренней тишины.
В час безветренной незаметности
Ни своей, ни чужой вины.

Обозначиться обладанием,
Ничего не ища в борьбе.
Вся гармония мироздания
Только путь. К самому себе.

------------------------------------------
-----------------------------------------

ВИКТОР, доброго времени!

Короткое и симпатичное настроенческое стихотворение. Вполне имеющее право на жизнь и на читателя. С технической стороны – чистое. Что касается замечания, то одно есть, и оно не такое простое, как правка ритма или рифмы.

Сейчас текст представляет собой – Вы удивитесь – по сути «частушку». Он так выстроен. Именно в частушке мы (вспоминая известный анекдот) имеем право две первые строчки написать о чем попало, а в двух последних сконцентрировать смысл. При этом распад смысла будет вызывать тем больший эффект, чем больший гротеск в нем будет заложен.

Ваш текст отчетливо распадается на восприятие (первые 6 строк) и философское осмысление (последние 2 строки). Но… Само осмысление для меня пришло к автору ниоткуда. В качестве последних строк я могу бы написать, например: «Лишь бы рожь колосилась ранняя – Лишь бы газ бежал по трубе».  Или «Только ты позвони заранее, Или лучше пойдем к тебе». И это тоже с тем же правом было бы выводом из предыдущего.

Улыбки улыбками, но все же мне здесь явно не хватает того, что привело автора к осмыслению гармонии мироздания и единства пути. Вывод и зачин разномасштабны, и между ними нет ни единого мостика, по которому восприятие могло бы плавно перейти от одного к другому. Приходится прыгать, и тогда мы на последних двух строках полностью забываем все, что говорилось ранее. Как будто уже читаем другое стихотворение.

Должен сказать, что это довольно частый авторский огрех – в особенности у авторов думающих и технически грамотных. Написав стихотворение, его лучше прочесть еще и еще разок – отстраненно. Чтобы понять, все ли в нем работает на кульминацию, или у нас получились котлеты отдельно, а гарнир отдельно…

Вот как-то так.

С ув.
А.

Мне довольно сложно работать с большими фрагментами – типа поэм или циклов – все же это уже не формат «мастер-класса», а целая отдельная редактура. А потому я постараюсь здесь сказать несколько общих соображений.

1. Рифмовка.
Она часто неточная, но на большом пространстве это имеет право на жизнь, и, в принципе, даже не вызывает протеста. Именно неточная рифмовка позволяет порой избежать монотонности в крупных формах. После того, как вещь отлежится, ее лучше прочесть «с голоса» - причем обязательно кому-то, сидящему рядом. Тогда Вы сами услышите, в каком месте рифмовка проходит, а где ее надо пошлифовать.

2. Общая стилистика.
Честно говоря, мне услышалось тут много вторичности. Вспомните фильм «Сказание о земле Сибирской» - там фронтовик-музыкант, поселившийся в Сибири, пишет некую ораторию, и стиль, который он использует (исторический размах, специальные термины, распевность и былинность) – это практически то, что и у Вас. В общем-то, можно и так, но только надо помнить, что именно такого за время Советской власти написано ОЧЕНЬ много. Молодежь может и воспримет, как нечто новое, а я так сразу вспоминаю сборники поэзии 40-х (не военного времени) – 60-х годов. И там каждый третий-пятый автор публиковал нечто подобное.

3. Архитектоника.
Вы строите цикл на приеме перебоев общего (глобально-исторического) частным, бытовым. В целом вполне оправданный и надежный прием. Но мало использовать грамотный прием – его надо еще и применить так, чтобы он не вызывал чувства монотонности. Тут пригодилось бы понимание «контрапункта» - переплетающихся мелодий/тем – в сложных музыкальных произведениях. В какой-то момент вторичная тема вдруг начинает доминировать, а где-то исчезает и только угадывается. В этом смысле тут работы – непочатый край. Иначе читатель рискует в какой-то момент отдаться плавному течению повествования и просто заснуть.

РЕЗЮМЕ.
Если у нас нет задачи зарифмовать лекцию по краеведению, то необходимо подумать о том, как мы введем в ткань повествования некий сюжет, интригу. Сперва я было обрадовался, когда возникла шаманка – она могла бы стать некой константой – той фигурой, которая собирала бы своим ведовством все происходящее: и большое, и малое. Но потом она пропала, и мне было жаль с ней расставаться.
Думаю, тут еще работать и работать. В целом написано все чисто, а мелочи – уже работа редактора при подготовке к публикации. Но вот именно построение материала: тут Вам предстоит поломать голову всерьез, и работа эта не быстрая.

Желаю удачи!

С ув.
А.

Теперь по существу. Многострадальный стишок с признаками маяковщины еще переделал. Может ему полегчает? -

Лицо ночи,
ласкают подошв губы.  
Ночь скалит
пораженные окнами здания.
Обниму тебя
я, неудобный и грубый,
и, может быть,
скажу тебе - до свидания.

Ты слышишь -
с шелестом рождаются листья,
Слезится зародыш
Маленькой бледной зари.
Слезы твои
из глаз моих будут литься,
роды твои
разорвут меня  изнутри.

Так же хочу вынести на суд патологоанатома следующее тело. Что касается его формы - мне нравится иногда чередование оформленных в размер рифмованных строк с велибром, разнобой строк при этом как бы должен создавать неровное дыханье текста.

Колышется осень, как призрак огня,
И годы несутся, сметая меня.
Куда бежать, куда кричать?
Все мои мысли стали змеями,
А глаза - мотыльками ночными.
Смеются дожди высоко, свысока,
И снова октябрь пролетел у виска.
Дай мне руку.
Я просто хочу
на ощупь
запомнить её.

Ника не видит, не знает, не помнит лица
дерзких прохожих, ветреных постояльцев.

Здесь же апрель, бездомный больной скиталец,
машет отрепьем, думает, что взлетает –
черные крылья-ветки торчат нелепо.
Ветер свистит о том, что мы все поплыли,
и что у каждой птицы – своя Голгофа.

Ника берёт лоскут, вытирает с неба
капельки пота,
прожилки попутной пыли
и напевает тихо, почти бессловно,
песнь о коробке мира – чудном вертепе.

Бойкий крепыш с разбега влетает в лужу –
что же детей так тянет к воде и грязи?
Стая старух мальчишку ругает дружно.
Мама летит сорокой...
И время вязнет
в разных любовях, ссорах, великих клятвах.
Вечно здесь кто-то срочно кому-то нужен,
Но почему-то здесь ничего не вечно.

Ника не видит, не знает, не помнит лица
дерзких прохожих, ветреных постояльцев.
Песнь напевает светлую Береника.

Замер малыш, прижался щекою к маме.
Злые старушки, крестясь, шевелят губами.
Ветер пульсирует между древесных ребер –
Сквозь облака, печальный и светлоликий,
На лоскуте проступает нездешний образ.

--------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------
АЛЕКСЕЙ, здравствуйте, и спасибо на добром слове.

Что касается первого стихотворения – ему, как Вы говорите, «полегчало». Реально. Что радует.
Текст выстроился, стал намного более авторским и обрел черты индивидуальности – стало интересно: а что этот автор еще напишет? На мой взгляд – это отличный результат.

По следующему.
..
Вообще говоря, текст очень интересный. Я сам – приверженец классических форм, однако это прочитал с удовольствием. Что слегка мешает?..

1. Вам стоит задуматься над оформлением текста. В авангардных современных формах активно используется, например, начало строки со строчной (т.е. с маленькой) буквы – и это облегчает восприятие с листа, задает некий ритм прочтения. А также и препинаки авторские – фонетические – помогают.
Сравните:

Колышется осень, как призрак огня
… …. И годы несутся, сметая меня.
куда бежать,
куда кричать?
все мысли мои стали змеями,
а глаза – мотыльками ночными.

И т.д.

2. «Наощупь» - слитно.

3. Более сложный момент, на который стоит обращать внимание, когда уже всерьез работа с текстом идет:
«Смеются дожди высоко, свысока» - я принимаю образ, и он меня настраивает на какое-то восприятие неба, погоды, не портящей настроение, но придающей ощущение бесшабашного слияния с природой, но… «И снова октябрь пролетел у виска»… И я уже в окопе.

Речь идет о сочетаемости и уместности того или иного образа в данном конкретном стихотворении. «Пролетающий у виска октябрь» - в особенности, в сочетании со «сметающими годами» - не убеждает. Если смеющиеся дожди вполне могут жить рядом с «призраком огня», «сметающими годами», «змеями мыслями» и «мотыльками глазами», то пуля тут ниоткуда. Здесь напрашивается нечто такое же непривычное, скоротечное, но без клиширования. Надо поискать.

В целом, впечатляет. Удачи!

С ув.
4. А.