Мастер-класс "Поэзия" (ведущий Виктор Гаврилов)

Благодарю за разбор, Виктор. Буду соображать над замечаниями.

С уважением,
Давид

НЕПРАВИЛЬНЫЙ ФЕВРАЛЬ...

Пуховые перины сдулись,
Стекли ручьями талых вод,
Лишь километры черных улиц
Уходят сплошь за горизонт.
Где облака - свинцово-серы
В плену удерживают свет...
Но клёны городского сквера
Уже с весною тет-а-тет.
Зимы как будто ни бывало,
Дороги - русла бурных рек,
И виден берег тротуара,
С которого сползает снег.
Вот с крыш сосульки барабанят
Тяжело-шумный ржавый рок,
Сугроб последний насмерть ранят,
Вонзая за клинком клинок.
Зима смеется. корчит рожи,
Трусливо убегая  вдаль,
Оставив на ноябрь похожий
Такой "неправильный" февраль.

Я думал над тем, что Вы сказали о перегруженности стиха. Было тяжело и больно выбрасывать, но тут дело объективности. Действительно, нашлись лишние строчки. Без них тема всё равно раскрыта. Направление и развитие стиха не изменились. К тому же поправил непонятные и кривые места. Ещё раз благодарю за замечания.

Просто улыбкой одной меньше стало

Всё разбирают на части, позорно
тянут канат на себя и подальше.
Лягут костьми что бы правду зашорить.
Срежут углы, чтоб не ранило фальшью.

В мире бескрайнем всегда кто-то крайний.
Маленький, чистый и жалкий ягнёнок
на скотобойне, где "фото на майке"
стало иконой для душ раскалённых.

Тень создаётся над светлой равниной.
Надо чтоб были враги где-то рядом.
Так будет легче ножом половинить.
Голову с плеч - это кредо обряда.

Голову с плеч и не важно какую.
Цель отвлеченье от встречных вопросов.
Красным глаза злому стаду пакуют
и словно корм новостишку подбросят.

Вот вам палач да с точёным кинжалом,
с сердцем немым и тупой головою.
Вот вам и жертва, которой не жалко.
И горизонты, что шоу откроет.

И за шумихой, и шоковой встряской
стало неважно, что мать не прижмётся
к тёплой щеке и на платьице хлястик
уж не подтянет. Смешные намётки

детских каракуль не будут маячить
полностью пол и ковёр застилая.
Там только гарь, пепелище и ящик
с фото, что помнит где отблески рая.

Всем наплевать, что не спрыгнет с коленей
та егоза с голубыми глазами.
Некому в откуп подсунуть оленя,
может пластмассовый, розовый замок.

Больше нельзя пошутить над сестрицей,
важно поумничать в маске нахала.
Боль их лишь повод для древней столицы.
Просто улыбкой одной меньше стало.

PS да, недостаток образования - это моё проклятье :) но я работаю над этим. Надо выдавить из себя троечника. Нора Галь мне в помощь. Ну и пособие по русскому языку :)

С уважением,
Давид

Лучше бы про Сергея

Сегодня сердца глаголом не лечат.  
Всё больше писаки для сплетен заплечных.  
И псе-, правдорубы, что корчатся в блогах,
где новость и ложь равнозначны. Забыты
и слог краснощёкий, и логика Блока.
Теперь откровенность и пошлость для сбыта
идут хорошо по конвейеру моды,
а оды
за годы
давно устарели.
Теперь «Лабутены» в строчках мелькают.
Да! Идеи пусты, содержание с формой
слегка изменились. Поэтому так
и нечего плакать. Поэтам уста
конъюнктура сжимает. И мразь конформист
толпе потакает
бросает под такт
песен пустышек
простакам новостишки,
чайку подливает. Лукаво: «А? Сахару?
Стоп. Погоди, словотворец. Давай для начала в Сахару,
в пустыню. Здесь ты не нужен.
Печатать не будем мы это.
Вот лучше про то как Сергей
стался геем и сэром, и пэром, и мэром. Вот кредо.
Как леди, что замужем стала вдруг мужем.
Хотя бы про то, как родившийся братом,
лёжа не в дурке. В обычной больнице.
Стал хрупкой сестрицей.
Причём той сестрице, что была раньше братом.
Ну знаешь Вачовски?
Вот это элита. Вот люди. Пример. Эталон. Заголовки.
И матом. Желательно матом и жёстко. Как? Ловко?
Вот новость!».
Конечно, пиит в морду плюнул придурку.
Пошёл, да подальше заваривать турку
и горький, как жизнь, свежий, молотый кофе.
И в общем оброс стихотворец и спился. Заботами
мелкими съеден. Бедняжка. За ботами
ходит к сапожнику Вове.
И тупо забыл о глаголе. О слове.
Но разве пиит ремесло? То-то! К дяде
вернулись буйные образы, мысли. Кусались,
свой яд животворной тревоги к душе доставляя. Росли,
пока страхи, как шавки, в куст ссались.
И вот он тех жалких и падальных тварей
жестоко пустил к живодёрне
и вновь за перо. За таинство арий,
стихов чернозём и рифмы, что в дёрне
ростками взошли, дав силу молитвы и снова ударил
по серой, тупой и слепой безнадёге.

С уважением,
Давид

НЕПРАВИЛЬНЫЙ ФЕВРАЛЬ...
Пуховые перины сдулись, +
Стекли ручьями талых вод,
Лишь километры черных улиц +
Уходят сплошь за горизонт.
Где облака - свинцово-серы
В плену удерживают свет...
Но клёны городского сквера
Уже с весною тет-а-тет.
Зимы как будто ни бывало,
Дороги - русла бурных рек,
И виден берег тротуара,
С которого сползает снег.
Вот с крыш сосульки барабанят
Тяжело-шумный ржавый рок, - чужое, на мой взгляд, слово
Сугроб последний насмерть ранят, -  тут не стыковка - они играют рок, в то же время ранят клинками
Вонзая за клинком клинок.
Зима смеется, корчит рожи,
Трусливо убегая  вдаль,
Оставив, на ноябрь похожий, - тут нужны запятые, иначе непонятно
Такой "неправильный" февраль. + Концовка понравилась

Стихотворение очень традиционное - в смысле образов, чувств и их выражения. такая городская зарисовка, немножко отстраненный взгляд. Лично мне не хватило чуточку "вас", вашего индивидуального мировидения. Что-то похожее мы уже все читали (да и писали, наверно). А ведь в стихотворении необходимо открытие, верно? Нужно написать что-то, что еще до тебя никто не написал и не увидел. Хотя потенциал у вас, несомненно, есть. Мне понравились "километры черных улиц", "И виден берег тротуара,
С которого сползает снег". "Этюдные" стихи писать сложно, там должно быть открытие.
Традиционный четырехстопный ямб, местами не очень точные рифмы (вод - горизонт, бывало - тротуара). Но в целом - нормально.
Присылайте еще, если будет желание.
С уважением, В.Г.

Лучше бы про Сергея
Сегодня сердца глаголом не лечат.  + (вот, опять афоризм, это здорово)
Всё больше писаки для сплетен заплечных.  - сплетни заплечными не бывают, бывают мастера заплечных дел, то есть палачи, те, кто пытает.
И псе-, правдорубы, что корчатся в блогах,
где новость и ложь равнозначны. Забыты
и слог краснощёкий, и логика Блока. - не нравится эпитет "краснощекий", м.б. поискать что-то более нейтральное?
Теперь откровенность и пошлость для сбыта
идут хорошо по конвейеру моды, - тут слишком высокопарно. Гражданская лирика мне очень не нравится
а оды
за годы + хорошая внутренняя рифма.
давно устарели.
Теперь «Лабутены» в строчках мелькают.
Да! Идеи пусты, содержание с формой
слегка изменились. Поэтому так
и нечего плакать. Поэтам уста
конъюнктура сжимает. И мразь конформист
толпе потакает
бросает под такт - надо говорить "в такт"
песен пустышек
простакам новостишки, - опять возвышенно, констатация факта.
чайку подливает. Лукаво: «А? Сахару? + да, здесь подтекст, это хорошо.
Стоп. Погоди, словотворец. Давай для начала в Сахару,
в пустыню. Здесь ты не нужен.
Печатать не будем мы это.
Вот лучше про то как Сергей
стался геем и сэром, и пэром, и мэром. Вот кредо.
Как леди, что замужем стала вдруг мужем.
Хотя бы про то, как родившийся братом,
лёжа не в дурке. В обычной больнице.
Стал хрупкой сестрицей.
Причём той сестрице, что была раньше братом.
Ну знаешь Вачовски?
Вот это элита. Вот люди. Пример. Эталон. Заголовки.
И матом. Желательно матом и жёстко. Как? Ловко?
Вот новость!».
Конечно, пиит в морду плюнул придурку.
Пошёл, да подальше - заваривать турку
и горький, как жизнь, свежий, молотый кофе. +
И в общем оброс стихотворец и спился. Заботами
мелкими съеден. Бедняжка. За ботами
ходит к сапожнику Вове.
И тупо забыл о глаголе. О слове.
Но разве пиит ремесло? То-то! К дяде
вернулись буйные образы, мысли. Кусались,
свой яд животворной тревоги к душе доставляя. Росли,
пока страхи, как шавки, в куст ссались. пОка - ударение. Бр-р, плохая строка, вам изменил вкус.
И вот он тех жалких и падальных тварей
жестоко пустил к живодёрне
и вновь за перо. За таинство арий,
стихов чернозём и рифмы, что в дёрне +
ростками взошли, дав силу молитвы и снова ударил
по серой, тупой и слепой безнадёге.

Про чернозем - очень хорошо, весомо, грубо, зримо, последнюю строку - поискать бы что-то такое же сильное, хлесткое, а то как-то сдулось.
В целом. ЛГ одолевает ненависть и презрение ко всей этой попсе (в широком смысле слова). Открою секрет, нас всех (думающих и пишущих) это жутко раздражает. Но надо написать про это тоньше, не так в лоб А то получается - "вы все уроды, а я тут поэт, плюю на вас, буду гениальные строки писать, а вы оставайтесь в дерьме". Мысль правильная, и многим поэтам очень понравится. Но тоньше надо, изящнее, более иронично, что ли. Не знаю... Понравился ритм с перебоями, автору словно не хватает дыхания. Мне не хватило здесь глубины, подтекста, издевки неявной.
С уважением, ВГ.

Благодарю за разбор. Скорее всего этот стих будет правиться ещё не один раз. Буду думать :)

С уважением,
Давид

Вот думал как иронию вытащить на поверхность. Убрал все те места, где получалось слишком жёстко. И получилось так:

Сегодня сердца глаголом не лечат.
Есть высшего сорта лапша сочных сплетен,
Чтоб плечи украсить, сердца обезболить
и всё, вроде как, с позволения Бога.
И интеллигентам есть повод для блога,
под соусом новости ложь или склока, всем подаются. Забыты
и слог непреложный, и логика Блока.
Теперь откровенность и пошлость в корыте
расселись по писку последнему моды,
а оды
за годы
давно устарели.
Всё чаще мелькают меж строк «Лабутены».
И тем, и идей содержание с формой
слегка изменились. Поэтому так
и нечего плакать. Поэтам уста
конъюнктура сжимает. Лицедей конформист
толпе потакает
бросается в такт
песен пустышек
приплясывать в паре
со скользкою харей,
что "спросом" зовётся. Такие делишки!
И чайку подливает. Лукаво: «А? Сахару?
Стоп. Погоди, словотворец. Давай для начала в Сахару,
в пустыню. Здесь ты не нужен.
Печатать не будем мы это.
Вот лучше про то как Сергей
стался геем и сэром, и пэром, и мэром. Вот кредо.
Как леди, что замужем стала вдруг мужем.
Хотя бы про то, как родившийся братом,
лёжа не в дурке. В обычной больнице.
Стал хрупкой сестрицей.
Причём той сестрице, что была раньше братом. Свобода и НАТО!
Вот что нам надо!
Всем по палате,
где славный хирург, накачав препаратом,
режет "свободных" за скромную плату.
Ну знаешь Вачовски?
Вот это элита. Вот люди. Пример. Эталон. Заголовки.
И матом. Желательно матом и жёстко. Как? Ловко?
Вот новость!».
Конечно, пиит в морду плюнул придурку.
Пошёл, да подальше заваривать турку
и горький, как жизнь, свежий, молотый кофе.
И в общем оброс стихотворец и спился. Заботами
мелкими съеден. Бедняжка. За ботами
ходит к сапожнику Вове.
И тупо забыл о глаголе. О слове.
Но разве пиит ремесло? То-то! К дяде
вернулись стихийные образы, мысли. Кусались,
свой яд животворной тревоги к душе доставляя.
Театр души разыгрался и страхам там тесно,
нет места в заполненном думами зале.
За шкирку он взял сих трепещущих тварей
со сцены спустил и занавес сдёрнул,
и вновь за перо. За таинство арий,
стихов чернозём и рифмы, что в дёрне
ростками взошли, дав силу молитвы и снова ударил
по пегим равнинам, душистым дубравам,
по сладким речам о любви, правде правых
и левых упорству, и едкой сатире
всё бил словно снайпер мишени из тира.
И стало неважно, и было ненужно
себя продавать. И души послушно
строк его дерзких слова повторяли.
А он всё ковал для мыслей орало,
для слов острый меч.
И муза сквозь вечность
ему отвечала.

С уважением,
Давид