А. Г. / Написанные рецензии

Январское
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/131713/

Сипит метель в охрипших горлах
арок,
Трамваи режут снежные ковры,
А год, запутавшись: он - новый или
старый,
Сдувает с дней обрывки мишуры.

Сбегают из витрин Морозы-Санты,
Крещение сверлит ворчливый лёд,
И ночь, заглатывая луны-
релаксанты,
Дает своим часам обратный ход.

Свет-очей-не-моих, сыренько как-то. Кто музой был? 8)

Может ли «легкокрылость» что-то «сочинять»? Сомневаюсь. В любом случае здесь взаимодействуют не два субъекта, а признак субъекта («легкокрылость листьев») с другим субъектом («ветер»). По аналогии – Настина ловкость с поваром нарезают огурцы. Не по-русски, ага?)

Если «лето» - «леди», то накрылaсь, да и с большой буквы «лето» бы тогда, а то не по-леди-ски это;)

«Стану часто тучей осенью дождиться» - сомнительная конструкция, усугубляемая двумя подряд существительными в одинаковом падеже; просто-напросто непонятно кто на ком стоял… То ли осенью она часто будет дождиться тучей (тогда ещё потом можно снежиться небом и расплёскиваться ведром)), то ли она станет тучей, которая часто будет дождиться осенью, то ли она станет осенью, которая часто будет дождиться тучей, то ли осенью она станет тучей, дабы часто дождиться… Вынос мозга, я уже не говорю об уриноассоциациях…

«Мне репьями стрессы аурой цеплять» - аналогично, падежи и кто на ком; сильно задумавшись, вывела, что она есть репей, цепляющий аурой стрессы, не факт что права и что другие читатели будут так себя утруждать 8)

Джюс=juce?) – тогда, ога, оценила))

«как джинн» обособить бы

Почему бы не написать email или e-mail, фтопку эти псевдоруссификации, и «я» в этой строчке явно лишнее, радирифмовое. Кстати, первое «я» в этой же строфе тоже ненужное, ибо форма сказуемого («жду») не оставляет вариантов.

«не доходят» раздельно, угумс;)

«как будто» без дефиса, угумс;)

Понравилось: «Леди лето», «медным августом накрылось», «посчитав за мёртвых выживших цыплят», «Джюс как джинн закован в баночку коктейля», «люди-дуболомы».

Ну как оно, в женской шкуре?))

В принципе меня только пара моментов смутила:

-- А вечером снаружи бродит сон –
бездомный и охрипший невидимка
И тает страх – как воск мадам
Тюссо, как отзвук поцарапанной
пластинки. -
с препинаками надо что-то делать: или точка после "невидимки" потерялась, или "бездомный и охрипший невидимка" выделять запятыми, убрав тире, или выделять посредством тире, но тогда перед "как" ставить запятую, а в существующем виде - это непонятное обособление (...- бездомный и охрипший невидимка И тает страх -...)

-- у тебя во всех строках, кроме двух, первая стопа ударная, поэтому по инерции хочется "бестолково" с двойным ударением  прочитать, ну и "кáка штан" - энто жесть, хотя, конечно, в штанах каке самое место)))

-- (продолжая тему каштановой строки) сравнительный оборот с союзом "как" мне здесь видится излишним, потому что концовка построена на аналогичной конструкции, а синтаксическим параллелизмом они не связаны, получается просто повтор, на мой взгляд, снижающий самобытность финала. Можно попробовать заменить на обстоятельство в творительном падеже, вроде (навскидку) "растрёпанным каштаном прорастёт", "каштаном разлохмаченным растёт", плюс необязательный союз "и" в начале строки уйдёт.

-- после "горечи" я бы двоеточие поставила, по-моему, оно бы на усиление последних строк сыграло.

А вообще, может это у меня просто простудное обострение восприятия)) Но "кáккаштан" я бы вырубила адназначна;)

Девочка-праздник. Из цикла Лица
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/212026/

Девочка-праздник точно откроет дверь,
Пустит с ночёвкой и не задаст вопросов.
Разве что мельком бросит:
- Ну как там Тверь?
- Так же как Питер.
Волосы цвета проса
Стали длинней, ухоженней и теплей,
Сладость Chanel сменил терпковатый Dolce.
Если ему прошедшая пара лет –
Вдоха короче, ей – полувека дольше.

Девочка-праздник больше не любит джаз,
И рок-н-ролл, и всё-что-там-вместе-пели.
Это пока секрет.
- Кош, снимай пиджак, –
В шкаф убирает, вытерпев еле-еле,
Чтобы не впрыснуть в лёгкие – чур-чур-чур –
Запах, когда-то лопавший кожный мрамор.
Толстый браслет не веянье haute couture.
Толстый браслет – одежда для тонких
шрамов.

Глупо ему отдельно стелить постель –
Мартовский кот чурается одиночеств.
Басом рычать и плакать, как свиристель,
Будет она почти до исхода ночи.
Звонкое утро. Утро из хрусталя.
- Не ожидал увидеть такую леди.
Девочка прячет осоловелый взгляд.
Кофе играет нотками миндаля.
Он не уедет.
Сволочь.
Он не уедет.

Светке-разведке

Пускай, не убоимся
правды,
Горит огнём, как
говорится,
Тот мир, где нам не будут
рады
И не нальют
опохмелиться,

Где, что за чёрт, одни
жандармы,
Где, боже мой, сплошные
дуры,
Где стали тюрьмы и
казармы
Шедеврами архитектуры,

Где мы – приставки
игровые,
Зависшие в онлайн-
режиме,
И где в минуты роковые
Нам даже матери чужие.

Где вместо праздников –
парады,
Где вместо песен – рык
звериный,
Где мы не слишком
виноваты,
Но недостаточно
невинны.

Где по живому нас
отрежут,
Как без наркоза, без
причастья…
Где что-то всё-таки нас
держит
На тонких капиллярах
счастья.

Дети Империи

Вы помните, как в фильмах видовых
На берег надвигается цунами?
Не дожила до схваток родовых
Империя, беременная нами.

Она, держа свои кишки в руках,
Была седа от боли и от пыли,
Пока её небрежно, впопыхах,
Прилюдно коновалы кесарили.

Когда со дна поднявшаяся муть
Забить стремилась лёгкие и бронхи,
Нам не пришлось красиво утонуть,
Хватаясь за различные обломки.

Тот на Олимп, а этот на Парнас -
Птенцов на приключенья потянуло.
История, уставшая от нас,
Отчётливо и глубоко вздохнула.

Полжизни, полнадежды, полчаса
Отмерил, как обычно, русский Будда,
А мы глядим украдкой в небеса
И ожидаем - не дождя, так чуда.

Но только гром далёкий в небесах.
Да что мы - заколдованные, что ли?! -
Как партизаны, прячемся в лесах,
Боимся счастья, как боятся боли.

Мы – то же, деревенский грамотей
И дожи, расположенные в ложе…
Империя, прости своих детей,
За то, что слишком на тебя похожи.

Это мы

По дороге во тьму из тьмы,
В узкой прорези меж смертей,
Видишь, милая - это мы.
Мы, последние из людей.

Там, где Бог никого не спас
И соломки не подстелил,
Вся надежда теперь на нас,
Нас, застывших у Фермопил.

Выключатели все на "off",
Но, шпана голубых кровей,
Мы - последний неровный шов,
Мы - единственный суперклей.

Обижайся, ругай, язви -
Не заглушишь наш общий пульс,
Ведь без нашей с тобой любви
Мир не выдержит, я боюсь,

Только воды лесных озёр
Брызнут стёклами из витрин...
Я беспочвенный фантазёр?
Знаю, милая, но смотри -

В небесах прогудел басок,
Строго к выходу попросил,
Мир осыпался, как песок,
И, покуда хватает сил,

Только двое ещё стоят,
Словно падая с высоты.
Это буду уже не я.
Это будешь уже не ты.

Бюро находок

Ане Ру

В приют зонтов и мыльниц «Кодак» - надежд и обещаний сток
– приду, такой, в Бюро Находок, и, унимая холодок в груди,
досужий посетитель, задам убийственный вопрос:
- Я потерял любовь, простите, никто случайно не занёс?
И будет вид мой просто жалок, и под молящий взгляд: «Моё!»
её положат на прилавок, смахнув какое-то бельё. Но
пергидрольной тёте Маше защемит под хвостом вожжу:
- А чем докажете, что ваше?
А правда, чем я докажу? Рассказывай теперь, икая, от
беспокойства чуть не взмок, что здесь царапинка такая, а тут
замялся уголок, а вот испачкано в сиропе… Да это подтвердит
любой – моё, от прыщика на попе до капли пота над губой! Но
женщина не скуки ради – при исполненьи человек – ответит:
- Справку предоставьте или, по крайней мере, чек.
И не докажешь. Спорить глупо: вон, их, пропащих, целый ряд.
Они похожи друг на друга, на чей-то равнодушный взгляд;
лежат себе – дрова дровами, заполнили стеллаж большой, с
оторванными головами и потрошёною душой. И ты,
опустошён от крика, болванчик на ногах прямых, уйдёшь,
такой же горемыка в ряду похожих горемык, и будешь жить с
тоской потери, весь – память, зрение и слух, чтоб видеть
призрак в каждой тени и вздрагивать на каждый звук.
Да будет так.
И поделом.
Ведь
нас поздно, кажется, менять:
мы не научимся не помнить
и не разучимся терять.