Клавдия Смирягина (Дмитриева) / Написанные рецензии

(спаси и помилуй Вас Бог?)

Выспавшись, беспечно пробудиться.
Кутаясь в халат и  тишину,
медленно пройти по половицам,
жёлтым, как медовая горчица,
к настежь отворённому окну.
Боком примостясь на подоконник,
вновь увидеть белую ветлу,
около забора сорный донник,
старенький помятый рукомойник,
накрепко примотанный  к стволу.
Съёжившись от утренней прохлады,
вспомнить сельский клуб, костёрный дым,
мальчика соседского браваду,
сладко ощущая, что не надо
так краснеть, встречаясь взглядом с ним.
Взяв ранет с надтреснутого блюдца,
с хрустом впиться в крапчатый бочок...

И опять беспомощно проснуться,
чтобы окончательно  вернуться
в этот март, не прожитый ещё.

Тише, девочка...
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/193585/

«Мёрзнет девочка в автомате» (с)
                                                                            А. Вознесенский

                                                                           « Простите, Вы не могли бы позвонить и позвать к                      
                                                                            телефону одного человека?»
                                                                            (реальная встреча на улице)

Что ты, девочка, не дрожи, не ломай голубые пальцы. Это просто старуха-жизнь полотно небелёной лжи растянула на старых пяльцах. Он тебе, говоришь, не лжёт, просто вас разлучили люди. Ах ты, милая, знать бы брод, ломок первый осенний лёд, а тепла до весны не будет.
Кто его караулит? Мать? Ну, давай телефонный номер. Как назвать его, как позвать?...
Мне сказали:
- Исчезни, б***, он для вас, потаскушек, помер.
Тише, девочка, не дрожи. Это поле – не поле битвы. Значит, больше не ворожи, спрячь подальше свои ножи, иглы, игры, таблетки, бритвы. Умер, стало быть – хорони! Проживи эту боль, как ломку. Знаешь, годы летят, как дни. Ты за шкирку себя возьми, ты – сама для себя соломка.
Ты – сама для себя вокзал, самолёт и дорога в небо. Ты забудь всё, что он сказал, губы, руки, его глаза. Ты реши, что он просто не был. Слёзы, девочка, не в цене. И цена у любви иная.
Он придёт. И не раз. Во сне.
Ты поверь, дорогая, мне. Потому что я знаю.
Знаю.

http://stihi.ru/2012/01/11/7354
Алонсо Кехано

Пахнет пылью, гвоздикой, и еще какими-то каплями, в холодильнике пусто и не включается свет. Солнце смотрит в форточку воспаленными глазами закатными, жалко что не проветрить - ветра на улице нет.
Санчо Панса и сам на пенсии сколько лет.
Только как же жалко глядеть на этого, тощего, и глаза виноватые, синие, и под пледом - словно пусто. Ничего-то в них нету общего. Санчо смотрит в окно, в узор решеточных клеток.
Доживи, говорит, господин мой, хотя б до лета.
Там весна, и такое небо, понимаешь, синее, под ногами, конечно, раскисло, но суть в другом. В этом всем такая конечность невыносимая, подступает к горлу, как снежный колючий ком. Посмотреть бы тебе, господин мой, хотя б глазком.
Посмотреть бы тебе, господин, как большими зайцами скачут по небу белопушистые облака.
Он еще улыбается,
он бодриться еще пытается,
отвечает: взгляну еще, Санчо, наверняка.
Я, говорит, воюю со злым великаном Альцгеймером, ты же понимаешь, Санчо, что он обречен. Вчера снова не мог заснуть, перечитывал Гейне, иногда даже рад, что не нужно время на сон. Скоро я поправлюсь, в дорогу пойдем далекую, как ходили раньше, по трассе, по синеве. Мне уже хорошо - не стрекочет время сорокою по-над ухом, не отзывается в голове.
Думаешь, не вижу я этот весенний свет?
Мы пойдем в дорогу, Санчо, нам достанутся лучшие земли, я тебе подарю любой, самый лучший остров. Там так много солнца, радужности и зелени, не конечность, а беспредельность сияет остро. Ты не думай, Санчо, не думай, что мы не увидимся, проследи, чтобы был начищен мой меч и шлем. И подумай, куда ты хочешь - Мальорка, Ибица, и подумай, кем ты там будешь, подумай, кем.

Санчо по лужам идет домой, слезы застревают непроглоченной коркой.
Над ним чирикают птицы и сияет синяя вышина.
Ночью не может заснуть - вздыхает, глядит неожиданно зорко
в окно. Ну чего ты, спрашивает жена.
Я вот думаю, Тереса, говорит он,
Ибица или Мальорка.

А вот новое совсем, только вчера прочла на её странице ВКонтакте.

http://vk.com/alonso_kexano

А потом нас вывезут – по вагонам, а вагоны, как сумки, набиты – криком (пусть расскажут оставшиеся – легко нам, увезенным от пыли, беды и лиха. Кто остался – не выжить, асфальт навыворот, только бомбы взрываются за спиной, и в попытке глоточек воздуха выбороть будет плакать ребенок – возможно, мой).

И вот это бегство – туда, где земля не рвется,
постоянно оборачиваясь назад:
как ты там, родной? И огнем плюется
небо, выбрасывая еще заряд.

А потом поделим последнюю луковицу, безголовые бабы с больными детьми, на ухабах мотает, об стенку стукается голова тяжелая – не усни. И одна завоет: никто не останется, господи, даже выжить уже не хочется, пусть скорее вжарят по атомной станции – хоть тогда уже все закончится.

Тише, тише, смотри, мы вполне счастливые, эта сказка не сбудется, заснет назад.
Только над какой-нибудь пылающей Ливией небо превращается в ад.

И ещё одно моё приобретение последних дней.

http://stihi.ru/2011/06/30/2204
7. После дождя

автор: Куликов

Вдруг представилось: дом деревянный с верандой,
с водостоком, заправленным в бочку с водой.

И сиреневый куст, в зелень сада, как панда,
то ли по уши влез, то ль ушел с головой.

И пионы, такие румяные дурни,
подбоченясь, на стеблях мясистых стоят.

Чай накрыт. И нарезан дымящийся курник.
И в шмелях, будто в крошках, зареванный сад.

И пронзительно синее небо над садом.
Всюду небо: в распахнутом настежь окне,

в проводах, протянувшихся вдоль автострады,
в рыжей бочке с водой, в недопитом вине.

Это небо, как джинн, может быть, где угодно,
хоть в кувшине, чье горлышко уже всего,

но зато уж, когда это небо свободно,
ничего на земле не удержит его.

У этого автора можно читать всё подряд...

День идёт, оставаясь пробелом
в ученическом тексте моём,
снег - усердно раскрошенным мелом -
заполняет оконный проём.

Крышка неба, цепляя антенны,
накрывает дворовый пенал,
то ли скоро грядёт перемена,
то ли западник тучи  нагнал.

Остов тополя, чёрный и голый,
к вечным зимам, похоже, готов.
Потоптался за стёклами голубь
и оставил дорожку крестов.

Этих крестиков плотная стая,
словно мне, нерадивой, зачёт.
Сочиняю я жизнь, сочиняю,
а урок всё идёт и идёт…

— Сильнее, чем она есть, я не могу ее сделать. Не видишь разве, как велика ее сила? Не видишь, что ей служат и люди и звери? Ведь она босая обошла полсвета! (с)
(Снежная Королева. Андерсен)
.
Горчит во рту вчерашний разговор,
с утра запитый кофе и бравадой.
Расстрелянная зеркалом в упор,
она шпаклюет тушью и помадой
входные раны. Ей не привыкать.
Надев очки, улыбку (чао, милый!),
выскакивает в темень. Ей опять
пяти минут на сборы не хватило.
Маршрутка. Лифт. Бумаги. Перерыв.
Бумаги. Лифт. Маршрутка. Снова вечер.
Но неизменны правила игры.
И, кроме ссор, заполнить вечер нечем.
А между тем, по лужам зимних дней,
кляня сквозь зубы мокрые задворки,
шагает Новый Год, шагает к ней,
взвалив подарки в торбе на закорки.
Ах, Боже мой, чего там только нет!
И нежный взгляд, и радость без причины,
и хризантем растрёпанный букет
в руках того сердитого мужчины,
с которым тесно вроде бы вдвоём,
а врозь – никак, и оба это знают;
румяный день, упавший снегирём
в сугроб зимы, и тропочка лесная,
примёрзшей двери судорожный всхлип,
огонь в печи, еловый дух настила
и много всякой прочей чепухи,
которая должна придать ей силы.
Но только – тихо! Пусть поспит пока,
во сне скитаясь в поисках, босая.
А на плече её лежит рука,
горячая рука бродяги Кая.

Подробности здесь: http://www.mk.ru/seteratura/poezia/article/2011/12/10/651767-itogi-14-finala-pleyoff.html и здесь: http://www.mk.ru/seteratura/poezia/