Евгений Кельманский / Написанные рецензии

Спасибо, оченень нра! Картина - маслом. Аж у настольгию вдарило. Шоб Вы были нам всем здоровы!))))))))))

Драсте,  Дина. Грустно у Вас в гостях и до боли всё знакомо. Мне, тут – это, того, хто-то баллы прислал, не серчайте, я Вам тож отошлю.

Ой, и у меня такой же был расклад. Вокзал–базар, бухал в шабат. Я сам похож был на свинину, случайно наступившую на мину. А корешок мой наглый плут – кричит ведь ты уже неделю тут, вставай иудей праведный, стаями пошли рАввины, хватит жрать курицу жаренную.
Я прикимарил по дороге, проснулся, сорок вторя стрит: чулки, каблук высокий, ноги. Здесь проституток стройный ряд, как пионерский наш отряд. И я, разинув рот – глотаю кислород. Прошла минута, может, две, принцесса черная идет ко мне.  Но вот одна беда – машина наша тоже с черной кожею была. Я в темноту безумной ночи:  « Мадам, Вы нравитесь мне очень»! Я доллары готов Вам дать (по-русски вспомнив чью-то мать).   Она, зажав Женьшень в руках: « Слышь, Лох, любовь теперь в рублях». Вот – эта да!  То ли в башке дыра, то ли у Эдварда крутая конопля.

You are really sick man, but you know that, right? I admire what you are doing and hope is going to be over soon. God bless us all. Amen.

Спасибо Мария, шутница Вы, однако. Насмешили серьезно. Уши белки, игручий Грифон – круто. Интересно чем все закончится.  Очень симпатишный гном-Антрон. Жаль если он, выпив лишнего, попадет в кафе « Ласточка», известное заведение в узких кругах шахтеров, краснознаменной ордена Ленина  шахты « Дадим стране угля». И ежели у него хватит сил выйти на  своих двоих, с почерневшим от каменного угля лицом, то непременно будет задавлен самосвалом « Белоруссь», управляемым пьяным водителем. –  Все, - кирдык, Начальник, - прослезится гном-Галустян, вбивая железное кайло в могилу боевого товарища.
Очень хочется почитать продолжение. Может, доставите удовольствие?
-:)))))))))))

Здравствуйте Валерий. Не уверен, нужны ли Вам рецензии и отклики, мне кажется не очень.  Уж больно вы высоко подняли планку, и совсем не хочется после вашего прочитанного хлопать в ладоши и уж тем более описывать неописуемую радость по поводу полученного удара под дых, после каждого предложения, которое вы написали. Охота просто отдышаться и помолчать. Не знаю, как вы это делаете;  яркие краски Василия Кандинского, перемешанные с тянущимися как мед, нотами Нины Симон,  настоянные на горилке с перцем.  Или это калейдоскоп из разных маленьких разноцветных осколков, не понятно как складывающийся в картинку.  Чем вы больнее бьете и заставляете смотреть под ноги,  под которыми обнаруживается ранее не замеченный мир, тем приятней глубоко вздохнуть и смотреть в небо.    А с другой стороны, хочется сказать коротко и просто:   -  Спасибо брат Валерий.  

Читаю Вас и не нарадуюсь. И про Баньку и про Рыбалку. Удивительно шо Вы женщина, то есть девушка.  Пожалуй лучше любого мужика о сокровенном… Не, любовь оно то канешна, но рыбалка и баня это святое. Я тута под впечатлением свалял экспромт, извините, шо не так.

Кухня. Вечер. Две соседки время коротают, между делом варят щи, о мужьях болтают. Ох, уж эти мужики, им одна работа – напиться водяры и сидеть у любого болота, озера, речки, лишь бы с дому убежать, бедные овечки. Ну,ты только мне скажи, че им не хватает? Дома полный стол еды, вот те борщ, а  вот блины, пирожочки с мясом, да с холодным квасом. Отобедай, отдохни, телевизор посмотри, позже спать в постель иди, мягкая перина, белая подушка, ну и я того чай не лягушка. Хороша, поди, еще, красива лицом и упруго тело. Эх, соколик мой, я б с тобой в небо улетела.
Речка. Ночь. Рыбалка.
Колокольчик не звонит, волна с луной играется, видно рыба и пугается.  Теплый песок под ноги лег, звезды на небе – без пользы и дела, наливай брат, ломит тело. Ни куда не надо спешить, глупых вопросов потеряна нить, на кончике лески другая жизнь, ожидание, чья сегодня возьмет, кому-то деньги, кому-то любовь, кому-то  на крючок на сковородку, острым ножом перережут глотку. Там за поворотом, русло рвется гротом, там берег левый с правым ругается. Да, есть серьезные отличия, правый – крутой, левый – пологий скучный и ровный. Но время сгладит любую разницу, подгоняя течение только вперед, и ни как от рожденной из устья воды не избавится. Неохота болтать – надоело, наливай брат еще… Хорошо на рыбалке, ни кто не теребит и не ставит палки, в колеса, под ноги, под небосвод, не надо, заберите опоры, когда ни будь  рухнут и треснут затворы, когда ни будь трезвым приду я домой, к любимой жене как ишак на постой, включу телевизор с убожеством этим, и тихо засну на своем табурете. А может, дойду до кровати живой, и в небо слетаю с моею женой.

Спасибо Наташа, очень понравилось, прям чем-то тяжелым по башке понравилось. Еще раз спасибо.

Лимонной долькой глупая луна, в оконной раме спряталась, она глупышка жить хотела, а время все смеялось и летело, отмеренное  только до утра. Как глупо и банально. Острый нож, врезаясь в крем торта, делил его на части, серебреная ложка светилась  детским сладким счастьем. Весенний дождь бежал по склонам Прорезной. Река каштанов зеленым созвездием  дырявит тенью булыжники мостовой. А на Подоле пьяные менты, наручники надели на проститутку, смеялись, мол, глянь, продажная, а смотрит в небо  с тоскою мадоньей.   Да уж, какая тут   геометрия, школа закончена,  мы уже слишком взрослые в этой жестокой реальной империи.  Судьба – недостающие  детали мозаики, ехидно смеются в черном асфальте луж, плешивыми солнечными зайчиками. И случайный  прохожий помашет рукой, процедив сквозь дым сигареты  то ли марш, то ли тушь: « До свидания, моя Пенелопа»!

Вот спасибо Миша, за крик души, настроение просто рвется ввысь. Я кричу, - Жена одевай прозрачные блузки, колготки - стринги,  бюстгальтер в  воздух, свободу  бюсту, налей мальчику голодного чувства. А она мне, - Вот кобель! А кто приготовит обед? У меня на такие глупости времени нет. Ну а что остается, я как тезка твой Воронцов, становлюсь  слишком разборчив  и начинаю ныть. Эх, тоска, надо дальше  же как-то жить. Извини  Миш, перепутал, где шило, где мыло, в самом деле, пришла Весна?

C улыбкой,

Спасибо, Мария. Так красиво и здорово написано, что захотелось стать снежинкой. Очень мелодично, музыка прям в голове заиграла. Я тут под впечатлением  написал пару строчек. Извините если что- то не так .

***
Полет.… Нет ни чего прекраснее свободного парения. Лети себе, и не думай ни о чем. Не нужно думать,  не надо,  лучше лететь закрыть глаза и не смотреть вниз, наслаждаясь музыкой. Музыкой.…  Иногда Люди называют музыку  Вальсом. Наверно это понятней для них. Для нас снежинок это жизнь, маленькая, короткая  и прекрасная.  Люди называют это любовью, может быть  так им проще принять , то  что мы называем падением. Неповторимым, уникальным, белым и невесомым. Разве может быть что-то лучше, чем  кружится,  отдаваясь….Отдаваясь каждому мигу счастья.  Даже секунды кажутся вечностью, если ветер случайно закружит вас в Белый Вальс, танец который Люди называют судьбой,  без  смысла, начала и конца. Там в низу город, чужой и страшный город, горящие огни, машины трамбующие снежинки в мусорные кучи из снега. Троллейбусы  давящие жирными резиновыми колесами  белый цвет. Люди,   раскидывающие соль, безжалостно убивающие белых маленьких братьев, не замечающие родство и сходство. Они не слышат музыки, опустив зимние шапки, замкнувшись в себе. Они глухи  и  не хотят помнить о монотонном   бое  часов отсчитывающих  время.  А может, повезет и доброй человек подставит мне теплую ладонь, на которой и суждено  растаять. Скорей бы, скорей бы растаять и бесконечным количеством  раз, кусочком влажного пара взлететь в небо, в небо, где холодный ветер превратит капельку воды в снежинку, и  снова закружит в ритме Белого Вальса.
****
Зима, и ветер задул за шиворот  кучу холодных иголок, автомат прирос к плечу. Ты с детской улыбкой гуляешь по  улицам солнцем залитого города, я  птицей к тебе лечу. Мороз белым инеем выбил из глаз слезу,  только немножечко, хоть на секундочку увидеть тебя хочу. Мы укутаны в снежный саван снов межу  острых равнодушных белых гор. И не вериться где то город, витрины, метро, наша школа, остановка трамвая,  так хочется  стать снова мальчишкой с красным шариком на Первое  мая. Помнишь прощальный наш вечер? Музыки беззаботный звук, шелест платья,  каблучков стук, и сердце бешеным ритмом стучало, уведя в глазах твоих испуг. Тонкие пальцы   в моей неуклюжей  ладони, совсем робкое рукопожатие на прощание, на долгое время разлуки. Я боялся обнять тебя, Боже как я был глуп, я боялся сказать те слова, от которых сводило  дыханье и  дух.  Тихо совсем, подозрительно тихо и страшно, там высоко в синеве, где видна была птица - ангелов лица. Снежинка играется с ветром, медленно, нежно упала  мне на ладонь, вот дурёха, уходи, улетай  -  скоро здесь будет бой.