Обида (Рассказ)

Кате не спалось. Она ворочалась с боку на бок, прижимаясь то одной, то другой щекой своей к подушке, в которую обычно стоило только уткнуться, и сны подхватывали и утягивали ее по пятки в свою норку, где можно было сжаться в тугой комочек и продрыхнуть до самого утра, напрочь выкинув из памяти все представления о себе самой и о разных других.  Можно было еще вчера. А сегодня вход в норку закрылся. Катя пыталась просунуть голову в узенькую щелочку, испускавшую слабое мерцание пленительного забытья, но все было тщетно – абсолютная тотальная непоправимая непроходимость. Катя ощущала всю огромность своего организма, развалившегося на кровати, занимавшего полмира и еще кусочек  ада, в котором поджаривалась ее душа, приправленная уксусом и перцем. Невыносимо жгло, щипало, разъедало и противно потрескивало внутри, и ее молодое крепкое тело нервно подергивалось, не умея справиться с безобразием, происходящим в его неуловимых недрах. «И все-таки она овца!»- громко и с выражением сказанула Катя, но от этого не полегчало, овца не слышала адресованного ей эпитета и довольно блеяла где-то далеко, пребывая в блаженном состоянии абсолютного неведения. «Сука» - потише, но все еще с горячим чувством произнесла Катя, и сучка, весело и наплевательски повиливая хвостиком, радостно тявкнула, и присев у Катиных ног, помочилась на ее ботинки. «Сволочь» - едва слышно прошептала Катя, безнадежно вздохнув и сунув две спаянные между собой ладони под правый висок, отстукивающий неровную мелодию Катиной обиды. «Зачем она так?» - пронеслась у нее в голове все та же мысль – бессильная и грузная, утяжеляющая Катин организм до состояния неподъемной слоновьей туши. «Она просто жирная толстая корова - беззлобно, но с каким-то отвращением и к себе и к ней и ко всей окружающей действительности подумала Катя.
     Тетка обидела ее просто так. Катя бежала к автобусу,задремавшему у конечной станции, ощущая всем телом взгляды проходящих мимо мужчин, слегка опьяненная чувством собственной неотразимости. Белокурые локоны струились по голой спине и платье, плотно облегающее фигуру, показывало все, что так хотелось показать. «Да ну и что, мне двадцать лет, почему нет?» - подумала Катя, как-то неуверенно поглядывая за окно, где лишь одно окошко посылало ей яркий световой сигнал, но незаметно для себя вызывающе выпячивая губу. Короткое резкое «Шлюха!» внезапно хлестнуло Катю сзади по обнаженным плечам. Она ошарашено остановилась, недоуменно оглядываясь по сторонам, и ее робкий непонимающий взгляд встретился с ясным взором женщины, стоящей у обочины и, видимо, разговаривающей с другой женщиной, лица которой Катя не разглядела.  Женщина, внимательно разглядывающая Катю, была полная, невысокая с рябоватым лицом и гладко зачесанными назад волосами. «Шалава» - с абсолютным чувством собственной правоты сообщила она Кате, прямо смотря ей в глаза, после чего тут же отвернулась, как от чего-то совсем неинтересного и не заслуживающего внимания. А Катя так и  осталась на месте, пригвожденная к тротуару этими двумя емкими внушительными определениями. Хотела было что-то сказать, уже открыла рот, но проходящий мимо дед ласково и вопрошающе взглянул на нее, отчего она, неловко повернувшись, потащилась к остановке, уже не цокая бодро каблучками, а, напротив, чувствуя невыразимую тяжесть в ногах, в голове, внизу живота и где-то в районе шеи. «Зачем она так?» - в очередной раз спросила у себя Катя, в очередной раз перевернувшись на другой бок. Не давало покоя, что она даже не смогла ничего ответить, а просто ушла, отползла в сторонку, как побитая собачонка. Просто не ожидала, что она мишень, что ее подстрелят внезапно - ее подбили на бегу и теперь она валяется обессилевшей тушкой,  придавленная собственной обидой и ощущением тотальной несправедливости. «Она просто овца, сука и сволочь. Жирная уродливая корова» - вяло и безнадежно повторила про себя Катя, но легче все равно не стало.