Алексей Ирреальный / Написанные рецензии

http://www.grafomanam.net/poem/315346

Я вас люблю

*"Я вас люблю...",
                 но катятся глаза
с небес на землю, сорваны болезнью...
И мне теперь, как прежде, жить нельзя -
лечу с тобой в открывшуюся бездну.
Я помню крохи с барского стола
и хруст песка в оставленной мне каше...
"Я вас люблю!" - и вечные слова
слетают вместе с булькающим кашлем.
Я был холопом в драных сапогах,
но шёл упорно к докторскому делу.
Пусть мой доход карболкою пропах -
до этих пор исполненное грело.
"Я вас... я вас..." - и пепельных волос
каскад спадает в докторские руки...
Я брал рублёвки, так уж повелось.
Отдать бы всё, чтоб вслушиваться в звуки
я...
   вас...
         люблю...*

Король

Седые космы ветер растрепал
и грязь кидает в старческие щёки...
Забейся, Лир, в поношенную шаль,
закрой в душе оставшуюся щёлку.
Огнями замка вымощена высь,
речей медовых вылито немало...
Она одна сказала бы: "Держись,
ты - мой отец, попробуем сначала".
Она укрыла б, если бы смогла,
от злого ветра, зависти и мести.
Тебя, король, окутывает мгла...
А сколько было выпущено лести!
Мешала гордость всматриваться в суть,
а правду часто трубы заглушали...
Какой тернистый выстелился путь!
Король и шут... Попутчики в печали.
Смеётся ветер: клоунский колпак -
из горстки снега - выложил на космы...
Тебя уже не мучает толпа,
в тебя, король, заглядывает Космос.

Уже не осень...

Пришла хандра. Октябрь простужен:
сопит, хрипит со свистом. Хроник.
Луна с издёвкой смотрит в лужи,
и стынет кровь под крик вороний.
Уже не осень. Буйство красок
дождями смыто, сдуто ветром.
Потерпит светлый день фиаско -
и жить полгода в белом ретро.
Скучать... Скулить, себя жалея,
искать на небе редкий лучик,
забыть любимый шум аллеи
и всех друзей занудством мучить.
Идти, ползти на ощупь в завтра,
считая дни, часы, минуты.
Покрыться коркой льда до марта
и верить, верить в волю чью-то.

Дети наших детей

Построенный дом обветшал,
любимое дерево спилено,
но с детства знакомые шпили
всё держат небесную шаль.
А значит - отстроится дом,
помашут нам клёны ладошками.
Родители, став у окошка,
дождутся, пока мы придём.
Как жаль, что стареют дома...
Как грустно, что клёны корёжатся...
В окошке - глазастые рожицы,
что сводят частенько с ума.
Им то же: и дом... и садить...
и ждать за оконным квадратом...
Листать пожелтевшие даты,
заказывать чёрный сатин.
Людей вынимая из пут,
покатится сытая Вечность
дорогой искрящейся млечной...
Но дети детей расцветут.

Музей

Эта площадь была колыбелью музею -
он здесь рос, и мужал, и медалями цвёл.
Как гордился, что дети с восторгом глазели
на крыло самолёта и танковый ствол!
Он берёг тишину в нескончаемых залах
и пылинки сдувал с экспонатов порой...
Ветерану-музею хватало запала,
он пока не хотел уходить на покой.
"Разрушают давно в головах мавзолеи,
так меня и подавно теперь разнесут",-
он ворчал и ворчал, об ушедшем жалея,
положившись в итоге на времени суд.
Для музея готовилась чудо-коробка:
современное здание, груда стекла.
А со стендов смотрели реликвии робко,
и людская молва к ним текла и текла...

Засыпает дорогу снег - Михаил Полячек

Засыпает дорогу снег…
Засыпаю… И в полусне
Вновь и вновь приходят ко мне
Все, кого обидел когда-то.
- Я не думал… Я не хотел…
Слишком много свалилось дел…
Я пытался, но не успел, -
Объясняю я виновато.
А они стоят и молчат,
И никто не рубит с плеча,
И никто не бьёт сгоряча,
Лишь глядят на меня печально.
Кто далёко, кого уж нет,
Но держать я должен ответ
И за боль причиненных бед,
И за слово, и за молчанье.
Я зажмурюсь, свернусь клубком,
Заскулю побитым щенком…
Как безжалостно, глубоко
Ранит совесть, достав до сердца.
Засыпаю… И горько мне
Признаваться в своей вине…
Засыпает дорогу снег,-
И ни в яви, и ни во сне
Никуда той боли не деться.

http://www.grafomanam.net/poem/311842

Ночь подхватит вину...

Гудит февральский ветер за окном -
и в душу фуги траурные рвутся.
Сегодня мне не лакомиться сном,
заткну рыданья наволочкой куцей.
Они ушли из жизни не вчера -
их звёзды стали искорками в дали.
Теперь один встречаю вечера,
укрывшись в кресле выношенной шалью.
Любил ли крепко? Часто обижал? -
буравит совесть сердце неустанно,
как будто сотни выброшенных жал
вошли в одну трепещущую рану.
Просить прощенья нужно у живых:
за глупый шаг, за каждое "отстаньте".
Февральский ветер в форточке затих,
не рвёт на шторе вылинявший кантик.
Я буду долго слушать тишину
и нюхать свежесть выпавшего снега...
Подхватит ночь скулящую вину.
Пришлёт рассвет целительную негу.

Ученик Амати

Он глядел лукаво, чуть дрожали губы:
"Ты готов, мой мальчик. Отправляйся в путь!
Не забудь, что слава мастерство погубит.
А что ноют пальцы - ты, дружок, забудь!"
Ученик Амати, ты бежал по склону,
на бегу глотая за слезой слезу...
И склонялись лавры до земли в поклоне,
и звучали скрипки для тебя в лесу.
Ты тогда не ведал, что придёт достаток,
что твои творенья завоюют двор...
А потом, за славой, приползёт расплата,
и покроет скрипки повседневный сор.
Что не станут дети продолжать работу -
и секреты лака навсегда уйдут...
На могиле часто будет плакать кто-то -
незнакомый малый, что ценил твой труд.
Ты бежал по склону, а старик Амати
обнимал "Принцессу" за скрипичный стан:
и дрожали струны от его объятий,
и рождали песню от душевных ран...

Ученик Амати

Он глядел лукаво, чуть дрожали губы:
"Ты готов, мой мальчик. Отправляйся в путь!
Не забудь, что слава мастерство погубит.
А что ноют пальцы - ты, дружок, забудь!"
Ученик Амати, ты бежал по склону,
на бегу глотая за слезой слезу...
И склонялись лавры до земли в поклоне,
и звучали скрипки для тебя в лесу.
Ты тогда не ведал, что придёт достаток,
что твои творенья завоюют двор...
А потом, за славой, приползёт расплата,
и покроет скрипки повседневный сор.
Что не станут дети продолжать работу -
и секреты лака навсегда уйдут...
На могиле часто будет плакать кто-то -
незнакомый малый, что ценил твой труд.
Ты бежал по склону, а старик Амати
обнимал "Принцессу" за скрипичный стан:
и дрожали струны от его объятий,
и рождали песню от душевных ран...

Король

Седые космы ветер растрепал
и грязь кидает в старческие щёки...
Забейся, Лир, в поношенную шаль,
закрой в душе оставшуюся щёлку.
Огнями замка вымощена высь,
речей медовых вылито немало...
Она одна сказала бы: "Держись,
ты - мой отец, попробуем сначала".
Она укрыла б, если бы смогла,
от злого ветра, зависти и мести.
Тебя, король, окутывает мгла...
А сколько было выпущено лести!
Мешала гордость всматриваться в суть,
а правду часто трубы заглушали...
Какой тернистый выстелился путь!
Король и шут... Попутчики в печали.
Смеётся ветер: клоунский колпак -
из горстки снега - выложил на космы...
Тебя уже не мучает толпа,
в тебя, король, заглядывает Космос.