Первый Конкурсный Проект / Полученные рецензии

Он объяснит, поднимая зонтик:
„Крепки здесь стены, дышать легко
у стен у этих. Там был коровник,
конюшня – справа, стиль рококо.
Нет, не дворяне здесь, кстати, жили.
Все без особых приставок ФОН.
Здесь что-то ели и что-то пили.
Об этом можно вещать стихом.

Одна тут раньше… стихи слагала.
Что ж незаметен восторг в глазах!?
Стихов не любим? Какая жалость.
Проголосуем! Кто против? За?
Все воздержались. Не удивлюсь я.
Сто лет назад был не каждый хитр.
Теперь поэтов, – что в роще листьев,
что в кухне блюдец … у всех – стихи“.
.
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/179682/

Бог
Кто мне, незрячей, укажет дорогу,
Кто мне отпустит грех?
Я поклоняюсь погибшему Богу,
Я - иноверец для всех.

Пусть никогда он знамением крестным
Не осенит чело,
Пусть он - мираж, зазывающий в бездну,
Но от него светло.

В небе роятся свирепые ветры,
Мечутся нитки огня...
Я в тебя верю - воскресни из мертвых
И защити меня!

...пьянь-баронет - лежит
в посадке,
в степной и грязной
лесополосе.
Нет сил писать-куражиться
с устатку.
По кругу, дурой-белкой
в колесе,
заика-мысль, застыв
в виниле,
интеллигентно пилит:
- Будь как все!
Не стоит тратить умственных
усилий!
Нет смысла -
в само-Auto da-Fe!
Безверие души в "акт веры" –
не смыть огнем...
Заученных цитат
и псевдоистин –
жалкая химера,
заменит нам
цикуту -
брат...

Соседних домов-растений под вечер сады чудесны…
А ветер качает стены, ветвятся пролёты лестниц…
И нет ни беды, ни счастья - лишь небо и шелест лета,
Бредовых привычек части, тепло и потоки света…

Туман – словно пыль дороги, и медленных дней подстрочник
Проступит в душе тревогой и смутной тоской обочин,
Проступит на синем - белым, чертами случайной жизни,
Где мир, как тарелка, мелок, но полон абсурдных истин…

Где в сумерках лягут ниже, как тени забытой веры -
Дворы, фонари и крыши, бульвары, мосты и скверы…
Огни, точно птицы - в стаи, и к линии горизонта…
Июльский закат растает, и ночи легка ротонда…

http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/179720/

Ну, скажи мне, что я никогда-никогда не заплачу,
и уткнувшись по-детски в такое родное плечо,
я себе говорю – пусть так будет, пусть так, не иначе,
а тебе я шепчу – горячо, горячо, горячо…
Ну, скажи мне, что я никогда-никогда не устану
провожать тебя в бой, на расстрел бессердечной толпы.
Я себе говорю – все пройдет, зарубцуются раны,
а тебе я шепчу – только ты, только ты, только ты…
Ну, скажи мне, что я никогда-никогда не услышу
как срывается с губ это страшное слово «Прощай».
Я себе говорю – в этот вечер к тебе буду ближе,
а тебе я шепчу – обещай, обещай, обещай…

Я хочу огонь в печи
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/174548/

Я хочу огонь в печи,
звук сверчка в притихшем доме,
чтобы этот дом лечил,
как никто не может, кроме.
Там конечно, три свечи,
и просты слова и звуки.
Утром греют кирпичи
неостывшей печки – руки…
Есть ведро с водой, и дно
коркой льда прикрыто снежной.
И сквозь форточку в окно
светят отблески надежды.

сырая, черная решетка на окне -
там пустота,
внизу, под мокрой веткой дерева,
израненного прозой гроз,
или войны осколками,
босой, почти без слез,
прижатый скорбной памятью к стене
малыш, но пальцами,
уже упрямыми от снов в могильном ложе,
тянущимися к призрачным прохожим:
- я вас прошу...,
и, тут же, не глядящими глазами, в слезы-росы:
- купите...bitte...bitte...папиросы...

Издалека, из-за тумана, из
почти ночного сумрачного неба,
желтком яичным на краюшке хлеба,
чуть улыбаясь, солнце смотрит вниз,
на площади, дворы и ищет, где бы
присесть и отдохнуть, - хоть на карниз, -
и птичий щебет и кошачий визг
послушать, как зевака праздный - требу,

разглядывать за окнами людей,
завидовать их заспанному виду,
величественно чувствовать обиду
на мелочность их утренних затей, -
вот захочу и завтра к вам не выйду,
ругайтесь на погоду, на вождей,
молитесь в храмах, - мол, не оскудей... -
и сетуйте на горькую планиду...

Пора вставать... И сделав первый шаг
не вниз, и не назад, а дальше, дальше, -
такая даль нам и не снилась даже! -
как иглы ёж, лучи расправит шар,
потянется к закрытым окнам нашим,
тихонько стукнет: - Ну, на брудершафт? -
и выпьет на дорожку, не спеша,
воды холодной из фонтанной чаши.

Часовщик

http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/132058/

Устал часовщик, исковерканы возрастом пальцы.
Разбиты часы, заржавели души шестерёнки.

Убей его, доктор, оно не желает сдаваться -
Упрямое время с кривой циферблатной каёмкой.
Песочит виски и гофрирует тонкую кожу,
Стирает из памяти лица, и числа, и даты...
Убей его, мастер, а после вернётся, быть может,
Пропащая молодость с ровной каймой циферблата.

Твой таймер устал кукарекать, не надо фантазий...
Всё сломано, видишь?
Ответит стареющий гений:
«Ты, время, не деньги - но тоже тебя не хватает»*...

Жаль в новых часах не найдется иных измерений.

*Ты, время, не деньги - но тоже тебя не хватает.( А.Вознесенский "Лонжюмо")

Мадам Бовари
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/134942/

В нарисованном мире из чувств не сложить маркетри,
Не мадам Бовари из бумаги свернет оригами,
Не Париж под ногами, не Лондон. Моне и Дали
Не её предпочли. Тишину убивая шагами,
В решето суеты, в бесконечности омут нырнет.
Полуночный полет, открывается рама упрямо.
Погибать в этой яме? И мертвые души не в счет,
Но по-прежнему тянут обиды ко дну якорями.

Воскресив из альбомов смешное кино про вчера,
Не отпустит хандра, и тоска, эта чёрная птица,
На плече копошится, без смысла грустят вечера…
Хоть еще не стара, но по-новому поздно учиться.
Не берутся билеты на фильм, ведь кино ни о чем,
Каждый кадр обречен. Вы уверены, это не с вами?
Пусть бумага болеет словами, с улыбкой начнём
Сочинять про мадам Бовари и любовь-оригами.