Первый Конкурсный Проект / Полученные рецензии

Боец из части Н-ской,
Как вальс танцуя Венский*,
Шагал с войны чеченской
По шпалам в Гудермес.
Свинцом исполосован,
Вчистую комиссован,
А на груди с фасоном -
С гербом рифлёный крест*.

Подброшена монета:
Чёт – нечет… Важно-ль это?
Пока кружит планета –
Всё в жизни – суета.
В ауле с минарета
Давно молитва спета
Во славу Магомета
В день строгого поста…

Два рельса словно бритвы,
А жизнь – как поле битвы,
Лишь скажешь без молитвы
Последнее «прости»…
А пуля – как награда,
Найдёт когда не надо,
И путь к воротам ада
В кровавом конфетти.

А страх - под сердцем змейка.
Он держит, словно шлейка.
А жизнь – одноколейка:
Билет в один конец…
- В помин души, налей-ка!
Ведь нынче рубль – копейка,
И бьёт судьба-злодейка
То пОд дых, то в торец.

Кавказская рулетка* –
На лбу прицела метка…
И солнце – не конфетка,
А жёлтенький патрон.
На шпалах рельсы – клетка,
А снайпер целит метко.
Потом найдёт разведка
В сплошной «зелёнке»* схрон...

Быть, и только быть, вот в чём ответ,
И в дебрях разума не надобно блуждать,
Покуда сердцу, навеки замереть,
Заснуть боясь; стучать, стучать, стучать...
И биться полной кровью изливаясь,
В ней все пороки людские растворив,
Смешав с любовью, страстью и желаньем,
Душою щедро это всё залив,
И в плоть впитать бунтарскую эту смесь.

Поистине, я вопрошал наивно
Всё это время, череп теребя,
А выбор делал, сам того не ведя,
Я ненароком в пользу «небытия»,
Тем самым, ложным чувствам предаваясь,
Питая страх и ненависть и месть,
И оное тщеславием упиваясь,
С любовью горестно своею расставаясь,
Офелию терял я 40 тысяч раз.

О, каюсь я, что протекал песок
В часах песочных в неумолимый прыть,
А мой вопрос всё также невдомек,
В глазах как темень, стоял он поперёк,
Глася отчаянно всё тот же «Быть - не быть?»
Сновать ли надобно меж двумя огнями?
Коль не свобода - бегство от ответа,
Когда душа моя тёмными ночами,
Хрипит и стонет, под дрожащими свечами,
И молит... с ума бы не сойти мне до рассвета.

Столь горестно и в полном небытие
Бездействовал, я смерти потакая,
И череп Йорика одиозно мне,
Печальную так мысль отравляя,
Сопротивление оказать не позволяя.
Сомнение робко сеял мне в душе.

Не засыпай. Проснись, проснись,
Не оборви лишь боль, что заставляет
Меня осознавать, что я живу,
Что плачу и люблю, переживаю,
Что восстаю, сражаюсь, умираю...
Теперь лишь осознаю и понимаю,
Что я не сплю, что вопреки - живу.
И жадно воздух вдыхаю я взахлеб,
Он, как никогда, меня пьянит, дурманит,
Ответ же, словно ключ в засов,
Прочь тяжесть мыслей, как от сброшенных оков,
Свободу неожиданно мне дарит.

Нет, нет, сегодня точно я восстану,
Ведь промедление теперь смерти подобно,
И стрел фортуны я ждать уже не стану,
Я сам сегодня угроза для фортуны.
Ведь не достойно терпеть то фарисейство,
Что стелет ненависть тонкой пеленой,
И тысячи лишений за собой
Влечёт она, телесных и душевных,
Но всё ж исход кинжалом, тот... простой,
Лишь предрассудки, не более... и только.
Я жить намерен, и ровно лишь настолько,
Насколько бунт продлиться сможет мой.

Предел терпимости давно пересечён,
«Позор судьбы» - теперь моё оружье,
С ним ринусь в бой... быть может обречён,
И буду в миг безропотно сражён,
Но всё же славы удосужусь я.
Бунтарь не может бесславно умереть,
Он как поэт - не должен одичать,
И пустотою противясь зарастать,
О, Авва Отче, он чашу просит дать,
Что полон яда, готов испить бунтарь,
Чтоб умереть, уснуть, Легендой стать.

http://www.grafomanam.net/poem/103256

Вместо текста (спасибо высокому суду за послабление, полагаю вы скоро поймёте почему): Что я могу сказать? В цветном виде – это ещё страньше (но файловый архив пока не работает, а текстовый редактор всё сминает). Я только могу повторить, за принцем Флоризелем: «Я сейчас покажу вам одну картину, попробуйте отнестись к этому как к портрету…»
Р.S.
Да, и не будьте слишком серьёзны, ибо все на свете… (ну, дальше вы знаете). Улыбайтесь.

Пейрифой - Персефоне

Крикнув «майна» Танатосу, в те края,
где вовек не услышишь «виры»,
с громкой песней спускался Орфей, но я
как-нибудь обойдусь без лиры.
Стерву, дикую кошку в тебе любя,
в сантименты и плач не веря,
я, мужчина, я, воин, возьму тебя,
как берут на охоте зверя.

Рано утром, когда, как на гроб — венки,
на деревья ложится иней,
сквозь кордоны и дьявольские полки
прорублюсь, уведу — рабыней.
Потому что мой щит — хоть и мят в веках —
спаян сталью мужского нрава,
потому что мой меч не дрожит в руках
и дает мне на это право.

Я — рубака, у сердца — зигзаг рубца.
И побед не вместить в бумагу.
Но прикажешь — приду и, покорней пса,
у ступней твоих смирно лягу.
Мало? — чёрные шоры прижми к глазам,
потный лоб мой упри о плаху, —
и, чтоб было удобней рубить, я сам
с плеч сутулых спущу рубаху.

Из «Листков»

Снег шёл весь день, весь вечер, превратив
мир за окном в апофеоз распада.
Газета - это снимок снегопада,
точней, его кошмарный негатив.
Стучит лэптоп, топорщится халат.
Лапша «мивина» сохнет на тарелке.
При взгляде на окошко циферблат
в растерянности стискивает стрелки.
В газете пишут, что реальность - сон,
что чувства в небо улетают клином,
что сердце - только мёртвый эмбрион,
парящий в банке с жидким формалином.
Смотрю в окно. В окне метут снега.
Ночь не проходит, циферблат в смятенье.
И кожа серебрится, как фольга...
Но это, слава Богу, не смертельно.

Карта проигранной войны

Внутри человека идет война.
Она начинается в раннем детстве.
А к старости его кожа повсюду испещрена
стрелками и пунктиром, как карта военных действий.
Поры, извивы жил — рек, ручейков, канальцев.
Военнопленные годы, запертые в вагон...
Сумрачный полководец сомнет эту карту в пальцах,
скажет «мы проиграли!» и бросит ее в огонь.

Моллюск

Голос слепого моллюска, пробиваясь сквозь толщу вод
(так карабкается альпинист на вершину Монблана),
достигает поверхности моря, и она принимает его
в себя и усиливает, как натянутая мембрана.
Голос моллюска, глубже и резче резьбы по кости,
оставляет на ней следы. Наглотавшися донной дури,
волны внезапно чувствуют нервозность и беспокойство
и приближенье бури.
Буря придет — ужасная, как припадок.
Пара мгновений — и морю станет в границах узко.
Бог поднесет его к уху, как раковину-рапану,
и услышит далекий голос крошечного моллюска.

Перчатка

Кожаная перчатка, хранящая теплоту
маленькой кисти. Раструб, скрывающий наготу
маленьких пальцев. И ненавидящий собственную немоту!
(Как же ей рассказать, как на краю дивана,
хозяйка ее, волнуясь, - то снимала, то надевала.
А когда чужие пальцы хозяйке легли на бедро,
перчатка заизлучала собственное тепло.)
Руку жадно обвив, словно плоское жало,
перчатка впивалась в ладонь, она ей принадлежала
каждою порой. А ночью, расставшись с рукою,
хранила в ночи ее запах с волнением и тоскою.
Утром рука не вернулась. Рассвет заляпал
раму желтушным светом. Перчатка упала на пол.
Нелепая, как медуза, выброшенная на сушу,
или как плоть, по ошибке пережившая душу.
 

Более подробно:
http://modernpoetry.ru/contemporary/renat-gilfanov-stihi
http://modernpoetry.ru/contemporary/renat-gilfanov-karta-proigrannoy-voyny
http://www.netslova.ru/gilfanov/

И я могла бы получить
две пули в лоб.
Зачем мне две? (Такая чушь – дурные мысли
Не излечить).
Зачем мне две, - контрольный выстрел,
И сверху вниз глядеть на сад,
А сад молчит…
……………….Бесполый сад, наверно, умер, тоже умер,
Устал от боли и под вечный топот ног,
Устал решать, как теоремы мудрый Куммер,
Куда ведут его две тысячи дорог.
Упали птицы, с веток прочь помчались листья,
И выпал снег, и он был черный, как вдовец…
…а может не было? Но был
контрольный выстрел,
И упокой души терновей, чем венец.
Стакан пруда, накрытый неба сирой коркой,
И колченогая нетрезвая скамья,
И снежной соли пуд, и пепла рядом горка, -
И это всё, что вам осталось от меня.
Не проклинайте, не ищите, - не обрящу,
Кривых зеркал судьбы, отнюдь, не обману,
Лишь посмотрю, как наяву сыграла в ящик,
Не по-ахматовски не воя на Луну.

© Ирина МелNik, время публикации: 7.03.2011 г. в 9:36
(ничего, что минуты публикации четные?)

Л и с т ь я
http://www.grafomanam.net/poem/220238

Здравствуйте, Осень,
Вы знаете, рада Вам.
Листья холодные мокрые падают.
Мечутся, кружатся,
К лацкану липнут наградою
За побеждённое лето,
За то, что я всё-таки рада Вам.

Падают листья,
Ругаются дворники
/Если бы падали рыжие стольники!../
Сонные кошки
Лениво глядят с подоконников,
Как безуспешно
Сражаются с осенью хмурые дворники.

Там, далеко –
За чужими границами
Милая Осень, Вы будете сниться мне.
Вы прилетайте скорей
С перелётными птицами.
Буду Вас ждать –
Далеко,
             далеко,
За чужими
             границами.

Не горюй
http://www.grafomanam.net/poem/223735

Если жизнь закрутила тугою спиралью, и похоже, из кризиса выхода нет, потерял документы, а деньги украли на московском вокзале, и с ними – билет, если вылет с работы – решённое дело, на руках обходной и подписан приказ, если дома скандалы, супруга заела, потому, что с катушек совсем сорвалась, если деньги вложил в пирамиду Мавроди, а по физике препод не ставит «зачёт», не горюй, ибо всё в этой жизни проходит, иногда вместе с нею. И это – пройдёт.

Одело ветки паутиной,
блестят росинки поутру

и воздух вязок,
ночи стынут.

Намедни - всё не то, и ныне
ещё немного и умрут
все листья -

хоровод круживших,
отвоевав себе предел,
устал и больше не у дел.

Записан зной в реестр бывших -
прошедший вскользь,
назад ни пяди
уже вернуть не суждено,

но нить плетёт веретено,
и седину добавив в пряди,
навяжет новенькую жизнь -

блеснёт органзой по прожилкам,
добавит веточек,
по ссылкам
украсят краски-витражи,

зазеленеют внове мысли.

Осины словно занялись от спички,
В закате солнца пламенем горя.
Листает осень первые странички
Промозглых дней сырого сентября.

А было лето, словно сон расстаяв,
С палящим зноем, зеленью листвы.
Но улетели к югу птичьи стаи,
И меньше стало неба синевы.

Набухших туч сиреневая вата
Всё чаще неба устилает дно.
И дождь стучится как-то виновато
В уже давно закрытое окно.

А сад поник, и с ним хочу грустить я
Под скучный дождь, печальный листопад.
Срывает ветер с мокрых веток листья,
И на глазах редеет старый сад.