Сергей Вострецов / Написанные рецензии

Студенческое
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/284443/

Окольцованный дорогой –
дорогой город,
светом ночи – жив до срока,
темью дней – вспорот.

Здесь гранитны все анналы,
глас веков – стены,
жилы вспухшие – каналы,
как мои вены.

Что, студент многострадальный? –
шпорой бил площадь:
до Парижа в день Татьянин
от Сенной – лошадь.

Золото волос колдуньи,
шаг – мостовая
стёртая до дырок лунных,
добрая – злая.

Шёл по ней не он – счастливый,
я брёл – убогий,
вслед смотрел нам, суетливым –
боженька.
Строго.

12.08.2012

Усталым безразличьем после схватки                              
и горечью невыплаканных чувств –
твой взгляд: распятие в скрещеньи складок.                    
Распят я поперек судьбы… Хочу                                        
кричать себе «дерьмо!», плеваться болью,                    
и ржавый гвоздь зубами вырвать прочь…                    
Но – хриплое «прости…» я рву из горла,                                
и вырву всё, лишь только б – в эту ночь                                
вышёптывать, безмысленно и нежно,                              
слова от родников и белых рос,                                        
губами прикасаться к снам подснежным,                              
блуждающим в цветных туманах грёз…                              
Наш долог путь, и крест судьбы нелёгок,                              
но есть в нём символ веры и любви.                              
И я прошу, как просят только Бога:                                
распнув – пойми, прости, благослови…                                        

Играла волна...
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/168004/

Играла, плескалась волна,
и ветер насвистывал в снасти,
натянутой словно струна,
мелодию солнца и счастья.

На палубе – ласковый свет
от моря и юной богини…
порхал мотыльком легкий смех…
взмах шляпки над пёстрым бикини…

Спустился расплывшийся шар
на добрые спины дельфинов,
и парус был трепетно ал…
Но – сумрак во взоре дофины:

«Ах, вижу я отсвет беды
в пушинке над красным закатом,
зародышем бури в ней дым
курится преддверием ада…»

Лют ветреный прелюбодей,
свист песни зловещей – всё громче:
«Люблю я проверить людей…
эй, крепче штурвал держи, кормчий!»

Вздымается слепо волна,
разорваны парус и снасти…
подарены камню струна
и шляпка – на память о счастье.

Любви палач –
перрон вокзальный
отъехал прочь,
пророча вечность.

Но ты – не верь.

Живи… Твой плач
напоминальный
встревожит ночь,
зажжет все свечи.

Прикрой же дверь.

Озябших чувств
ночь не согреет,
от горьких дум
поникнут плечи.

Насквозь – дожди.

А я хочу
домой скорее,
к тебе приду
в дождливый вечер…

Сквозь осень – жди.

01.07.2012

Мне б закончить...
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/279822/

Шоколадом лечить печаль,
шок разлада – сладостный нонсенс…
То ль мне снова с конца начать,
то ль послать всех – в позднюю осень.

«Милый спутник и милый враг»…
враг ли другу? – милым не стал я,
да и спутником – был бы рад,
но – не в тела жаждущей стае.

Всё отдал бы за тёплый взгляд,
и о чём-нибудь ты б молчала…
Тает, пачкая, шоколад.
Мне б закончить – всё. До начала.

22.07.2012

Когда уже все птицы спят в сиреневом саду,
и что-то шепчет небу сад – неслышно я приду.

Приду усталый и земной, пропитан пылью дня.
Спит безмятежно дом родной и сонно ждёт меня.
Неспешно тапочки подаст мой верный старый Грей.
Остывший ужин – поздний час... записка: «Разогрей».

Мальчишки в спаленке сопят, знакомый кавардак:
игрушки, книжки – так и сяк... не комната – чердак.

Диван раскинут. Полумрак. Укрывшись с головой,
играешь в прятки до утра – с проблемами, с собой…
Чуть приоткрою уголок – твой лик ваяют сны.
Вплелась в знакомый завиток серебряная нить.

Покоем, негою объят – я с миром всем в ладу,
когда ещё все птицы спят в предутреннем саду.

Анюта
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/276891/

Я помню, ты была серьёзна и тиха,
терзала мамин слух, разыгрывая гаммы,
и никогда, никак в есенинских стихах
не видела меня, задиру-хулигана.

Я был тебе противен, как последний гад,
но иногда вдруг вспыхивал твой взгляд украдкой,
когда я в драку лез… И синякам был рад.
Но в доме вашем не должно быть беспорядка.

А ты взрослела, хорошела, расцвела…
Мы как-то всё не врозь, не вместе – вольны птицы.
Помолвка… а жених – так, прыщик при делах.
Стемнело, я тихонько: «Ань, пора проститься…»

В пьянящих трав костёр – обломки чистых клятв,
и тело гибкое – в руках моих, всё ближе,
и жжёт твой ожидающе-тягучий взгляд,
а губы шепчут, приближаясь: «Ненавижу…»

С тех пор минули скоротечно двадцать лет,
бездумно жизнь транжирил, годы – поминутно.
И, думаю, в меня твой сын – бретёр, поэт…
«Куда ж ты прёшь!.. О матерь божья… Ты, Анюта!»

Не слышу – но в глазах читаю: «Как ты мог…» -
и оседает пыль случайных встреч, интрижек.
Закован и объят сплетеньем рук и ног,
до капли выжат – умер… Шёпот: «Ненавижу…»

Седое время, не спеша, придёт в Монтрё
и позовёт меня к тебе. На трость нанижет
листы узорных одиночеств – и порвёт.
Почти забытый взгляд – и шелест: «Ненавижу…»

08-09.07.2012