Литерный Поезд / Полученные рецензии

Напоминаю условия голосования:

1. В читательском голосовании могут принять участие только участники конкурса.
2. Количество позиций в шорт-листе - не более 30% от общего объема выставленных на конкурс произведений.
3. Одно произведение можно, по желанию, выделить пометкой «Первое место», тогда оно получит два голоса.

Количество позиций в шорт-листе – не более 8-ми (26 * 30% = 8)

Голосование – с 24-го февраля по 5-ое марта 2012 года.

Объявление итогов и награждение победителей – не ранее 6-го марта 2012 года.

Список работ для голосования:

1. Кулаев Владимир - В ГОРОДЕ С. - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/240960/
2. Анна Лившиц (Галанина) - Поход - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/243052/
3. Галина Золотаина - Горбун - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/234385/
4. Татьяна Челединова-Акулова - ПРО ОЧКИ. СКЛЕРОЗ и ОБО ВСЁМ ПОМАЛЕНЬКУ - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/240356/
5. Харуко Oda - ЛИЗЗИ - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/215321/
6. Михаил Козловский - Куда ты уехала, Сьюзен? - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/116486/
7. Людмила Денисова - Велосипед - http://www.grafomanov.net/poems//view_poem/243240/
8. Лариса Морозова-Цырлина - Про кота - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/112335/
9. Олег Велесов - Душа поэта - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/190554/
10. Торопыжка - История старого парка - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/229641/

11. Илья Долматов - Чудо Божие - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/243369/
12. Травкина Елена - Их тайна - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/217606/
13. Пелагея (Руднева Т) - Случай из личной жизни - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/243518/
14. Алексей Ирреальный - Брачный контракт - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/244496/
15.  Андреев Чайк - Со временем и без - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/144281/
16. Георгий Сапсан (Жора Волжанин) - а 5 марта наступит?! -
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/243879/
17. Чёрный Куб - тесто - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/194196/
18. Консуэло - Письмо Небесному Святейшеству - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/244418/
19. Васильева Инна (inaya) - Зазеркалье - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/244849/
20. Минь де Линь - без паники - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/244812/

21. Тас-Аксу - Катька Третья - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/244816/
22. Юлия Мигита - Нужное слово -
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/191422/
23. Татьяна Смирновская - Вдохновение - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/205045/
24. Джейн Терен - Холодно. Спокойно. Белоснежно - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/245619/
25. Валерий Носуленко - Улыбка - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/245781/
26. Сергей ЛУЗАН - РУССКИЙ ДИЗЕЛИСТ - http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/90905/

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРИЗОВОЙ ФОНД – Приз зрительских симпатий
Присуждается по итогам голосования читательского жюри.
Призовое место – 1. Сумма призового фонда – 300 баллов.
Количество произведений на призовом месте не ограничено, баллы получают все одинаково.

Примечание: При голосовании менее 50% участников конкурса номинация не присуждается.

Проголосовавшие участники конкурса получат дополнительный бонус + 1 балл.

РУССКИЙ ДИЗЕЛИСТ

Автор: Сергей ЛУЗАН

Когда суданцы приезжали постигать в Россию не просто основы, а вершины эксплуатации дизель-генераторов под руководством несравненного Анатолия Викторовича Бесподобникова, то многое им казалось странным, непонятным и чуждым.
- Саид* Анатолий, у тебя есть жена? – спрашивали они в перерыве между занятиями любимого преподавателя.
- И дочка, и внучка, и зять тоже, - ответствовал Саид Анатолий. – Но жена у меня – просто сокровище!
- Саид Анатолий, а сколько вы уплатили за свою жену? – поинтересовались любознательные студенты.
- А вот не скажу! – горделиво ответствовал Саид Анатолий.
- У нас платят от $ 500 до 1.000.
- Что деньги – прах и суета, - завернул Саид Анатолий. Ошарашенные арабы долго пытались постичь эту мудрость, но так ничего и не поняли.
И только потом студенты узнали, что в России женятся практически бесплатно.
- Мы обязательно женимся на русских, - гордо заявили они.
- А как же Ваши суданские невесты? – с ехидцей поинтересовался Саид Анатолий.
- А у нас можно иметь до 4-х жён, - успокоили его суданцы.
«Да, какие отсталые люди», - подумал про себя Саид Анатолий.
«Айва**, какие отсталые люди», - подумали про себя суданцы.
Как только о матримониальных планах узнали в суданском посольстве, их тут же поскорей отправили обратно на Родину – не то, чтобы от греха подальше, а просто лишь бы брачные бумаги не оформлять. Лень было.

В деревне, маленькой и обычной, умерла старая женщина. Её смерть не была неожиданной. Она сильно болела и не поднималась с постели пять  лет. И даже то, что в это же время, в соседнем доме, во дворе гуляли свадьбу, не послужило бы темой для бесконечных разговоров. Но улыбка на помолодевшем  лице усопшей ещё долго будоражила односельчан, вызывая самые нелепые предположения и догадки.

   - Она лежала, закрыв глаза, не думая не о чём, не слыша ничего, и ничего не чувствуя. К боли, тянущей, бесконечной,  никуда не уходящей, она привыкла, да и пожалуй только боль,  делала её живой, заставляя в минуты наивысшего страдания тихонько стонать....
   Музыка шумной свадьбы, на минуту достигла затуманенного сознания, сначала какими-то ударами, бум…бум…бум, потом, мелодией, знакомой и  почему то для неё очень важной. Затуманенное лекарствами и болью сознание не могло справиться с этой необычной информацией, но оно сдавалось. И случилось чудо. Она вспомнила! Она всё вспомнила! И  песню, и то, как она под неё танцевала свой первый танец с ним, с единственным мужчиной в её жизни.
А как она его любила! Не по-деревенски застенчиво, а открыто, не стесняясь не пересудов и сплетен, гордо, бесшабашно, как будто бы знала, чувствовала, каким-то шестым чувством, что такое счастье не может быть долгим… А потом была война…. И была похоронка…И всё остановилось… время… люди…жизнь…всё….
Её не стало, ходила какая то женщина, похожая на неё, ела, пила, работала, старилась. Но она, настоящая, живая, умерла в тот же день, когда его убили.…      
И эти воспоминания, которые она глубоко прятала, что бы дальше жить, разбуженные незатейливой песенкой, заставили сердце биться с такой силой, с такой энергией, что кровь устремилась по жилам и каждая клеточка наполнилась
непередаваемой радостью.
Женщина понимала что умирает, и она верила, что смерть приближает её к нему, и это было настоящее, огромное счастье – Она улыбнулась…

Знаешь, я не перестану дышать, не перестану улыбаться. Я не перестану любить жизнь и хотеть жить. Ведь это всего лишь первая любовь. Первая – не последняя.

Просто, может, иногда мне будет холодно. Без причины горько. Может, буду больше мечтать, пока однажды окончательно не сотрется тонкая граница грез и реальности, и я забуду вернуться в последнюю. Но это так просто.

Слишком просто. Ты не одобришь. А сердце учащает ритм. Это вспомнились твои дружеские, порой случайные, прикосновения. Я хотела справиться со всем сама. И смогла бы. Но ты не дал. Взял все проблемы на себя. Твоя забота перемешалась с моей, и пусть было не просто, но, если это не счастье, то я не знаю….

Длинная челка скрывает мои глаза. Привычно, а потому удобно. И лишнего не покажу.

Под ногами приятный хруст выпавшего ночью первого снега сейчас ослепительно сверкающего в солнечных лучах. Ни облачка, лишь сияющая голубизна неба. Морозный воздух слегка покалывает кожу лица, но мне это даже нравится. Немного слезятся глаза. Вот так бы шла и шла, и шла…. И только слушала тихий хруст под ногами. Так спокойно.

Через пару дней Новый Год. Приедут родители. Как же я их жду! Не надолго правда, но все же. Я так скучаю по ним. А недавно прошел мой семнадцатый День Рождения. Дед порадовал законченной второй частью, теперь уже его с соавтором, романа. Девчонки подарили новую песню. Было весело. Но соавтор деда сказал, что вынужден уехать на год.

А может перестать отмечать свои дни рождения? Надо подумать. А то ведь не железная все-таки.

Спрашивать ничего не стала. Зачем? Было б что сказать, сказал бы сам. Значит нечего. Знать бы только, как объяснить глупому сердцу не ждать. Не выискивать его взглядом в толпе. Не замирать от каждого, показавшегося похожим на его, голос. Не засыпать с подложенной под щеку одной-единственной, забытой им во время болезни деда, футболкой, хранившей его запах, создавая хотя бы на недолгие часы сна иллюзию его присутствия.

Не хотела отпускать. Держать – не имела права. Лишь, едва касаясь, провела рукой по его щеке, так и не выпустив, готовые сорваться с языка слова: «Пожалуйста, не уходи». Он смотрел, будто хотел навсегда вобрать в себя этот момент. И ушел. Все-таки ушел. Хотя знал и видел. Я чувствовала это в его взгляде.

Я люблю его, но мою любовь отражает снег.

Холодно. Спокойно. Белоснежно.

Вдохновение
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/205045/

Захотелось поболтать – про отпуск, любовь, косметику и соседку. Начала искать – с кем. Смотрю по сторонам – нет никого... Такой стал народ грамотный – от чтения уже к письму все перешли! Кто-то сайнс фикшн про белок-программеров строчит, кто-то в лирику ударился. Одни пишут на работе для больших шишек, другие – дома, но зато по две книжки зараз: для маленьких шишечек и больших дядек. Некоторые поэзию с испанского переводят, некоторые прозу с английского, Кто не признается, что пишет сам, – редактирует написанное другими или учит этих других писать.
       Поняла – не соответствую! Решила исправляться.
Села за компьютер, открыла чистый лист, написала:”Глава 1”, стала ждать вдохновения. Не идет. Подумала, наверное, его техника отпугивает. Выбрала самую красивую ручку, села в удобное кресло, взяла чистый лист, написала:”Глава 1”, стала ждать. Опять не идет. Подумала – нужна муза. Пришла кошка, сказала, что хочет есть. Переименовала кошку в Музу. Не помогло. Положила кошку себе на живот, объяснила ей, что музы не едят. Кошка обиделась и ушла на кухню. Я тоже обиделась и переименовала ее обратно. Заодно покормила.
       Снова села в кресло, стала ждать вдохновения. Пришла дочь, сказала, что хочет есть. Подумала – не переименовать ли ее в Музу. Оценила последствия. Решила не рисковать. Нейтрализовала дочь, поместив в комнату с большим запасом еды и интернетом.
        Переместилась на диван вместе с чистым листом и ручкой. Снова написала ”Глава 1”, стала ждать вдохновения. Прилетела муза, уселась мне на живот и начала тихонько похлопывать меня чем-то мягким по носу. Я удивилась и проснулась. Кошка убрала лапу с моего носа и сказала, что опять хочет есть. Объяснила ей, что это уже наглость и лучше пусть уж будет музой. Она обиделась и легла толстой попой мне на голову, перекрыв доступ кислорода. Я тоже обиделась и поклялась, что никогда она больше не удостоится такой чести – быть моей музой. Заодно покормила.
         Подкинула плюшек в комнату с интернетом. Только хотела устроиться с чистым листом и ручкой на диване – пришел муж, сказал, что хочет есть. Подумала, не переименовать ли его в Музу? Сочла нецелесообразным: я еще не настолько знаменита, чтобы писать поваренную книгу. Накормила мужа. Взяла лист с “Главой 1” и собралась устроиться в кресле. Увидела приближающуюся кошку и дочь, выглядывающую из комнаты с интернетом. Разорвала лист с началом великой книги и ушла жить на кухню.

http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/191422/
Нужное слово

Это был один из рядовых  неприметных дней. Нулевой день. Такая вот серость с тёплым или холодным оттенком - и есть основной «цвет» жизни. Отклонения в «белизну» случаются, но больше как исключения, не делающие погоды. А серость рулит. Безликая монотонность бытия – это стихийное бедствие души, засуха. Заставляешь себя надеяться, что всесильное небо, наконец, заметит жаждущего и напоит, разверзнув хляби, но облака, дразня, пролетают мимо твоей пустыни и разбрасывают тонны живой воды где-то над морем - наверное, в насмешку. И шагают мимо тебя неуправляемые годы – сначала медленно и по одному, потом быстрее и группками, а в конце – уже бегом, нестройной толпой. И, несмотря на это мельтешение, твоя жизнь стоит: только дата на календаре обновляется.

Иногда кажется, что если сегодня, вот прямо сейчас, случится что-то, способное порвать ощущение трясины, затягивающей изнутри, сдернуть смирительную рубашку с ещё не полностью обессиленных чувств - будет ещё не поздно… Любовь? Неожиданная встреча? Открывшаяся возможность? Да не всё ли равно, что это могло бы быть… Вечное «бы» - порог, через который не перепрыгнуть.  В какую «сторону» ни направь воображение - в реальной жизни всё останется неизменно: аптека, улица, фонарь… и твой бег по кругу, и вращение заезженной пластинки штампованных будней.  Через десять лет точно так же, как и сейчас, душа будет болеть чёрной, уже привычной болью, и лишь ожидание «амнистии» -  помогать её переносить. «Мы ждали завтрашний день. Каждый день ждали завтрашний день…»

А сейчас ты идёшь с работы домой в неурочно раннее  время, физически ощущаешь энергию и жажду деятельности, и в то же время осознаешь бессмысленность любых действий… Сила и бессилие в одном флаконе, свобода и рабство в общей упряжке - это только кажущееся противоречие. Ты можешь сварить суп. Пересадить цветок. Посмотреть сериал про дона Педро. Прочитать пятьсот первую книгу. Но это ничего не изменит: жизненным фоном так и останется неистребимая пустота. Что ты можешь сделать, чтобы потушить её ледяное пламя? Чем вылечишь душу, если даже не знаешь, где этот орган находится? Вот видишь… и сказать тебе нечего. Тогда возьми-ка, пожалуй, бутылку вина – спиртное приносит хоть какое-то эмоциональное шевеление. Глядишь, откроется невидимый клапан-отдушина и пустота не «взорвётся» в тебе сегодня, не разнесет в пыль твою вселенную, оставив на её месте черную дыру. Пустота повременит.

***
Вошла я в квартиру, махнула бокал, включила «свою» музыку, взялась за привычные дела. Хорошо! А потом «поддала» ещё, да ещё, да натощак – ух, как работа спорится!
Но что за странность такая небывалая? То ли благодаря вину, то ли вопреки ему, но явилось тогда во мне желание непобедимой силы - услышать от кого-нибудь хорошее слово,  мол, люблю я тебя, мол, нужна ты мне. Чтобы не одними губами, а сердцем сказали, и чтобы эти слова отозвались во мне, и боль отступила… «Смешно, не правда ли, смешно?» Да, более чем. Но я простила себя уже за то, что это был единственный в жизни случай: такой острой потребности в слове не возникало ни до, ни после…
Желания для того и существуют, чтобы иногда идти у них на поводу. Вот возьму и наберу номер близкой подруги, и спрошу её - с места в карьер: «Любишь ты меня или нет?» Пусть это будет похоже на классическое: «Вася, ты меня уважаешь?», пусть через час я буду винить себя за малодушие. На всё плевать сейчас. Один раз в жизни, но я совершу глупость. Танька - умный человек, она не будет уточнять, сколько я выпила, и что на меня нашло. Не посмеётся: она сердцем видит. И, хотя подруга всегда сдержанна и не любит сюсюкаться, но в нужный момент нужное слово у неё для меня найдётся.
Палец быстро пробежал по телефонным кнопкам, сердце тоже заторопилось… Но, как это часто бывает, те, в ком мы остро нуждаемся, «временно недоступны». Что ж, придётся подождать. И это закономерно: где же видано, чтобы желания, даже самые маленькие, вот так вот просто сбывались?
А пока я решила покормить бабушку, уже года три как прикованную к постели, младенчески беспомощную. Когда-то бодрый, деятельный человек, мой близкий, если не сказать, самый близкий друг, она уже не существовала как  личность - старость и болезни отняли у неё всё: силы, зрение, разум. Я привыкла к тому, что она есть, но вроде бы её и нет: разговор между нами был уже невозможен. Максимум, что я слышала от неё осмысленного - односложное «да» и «нет». Но чаще ответом мне была тишина или монотонное, ничего не выражающее мычание.  

Я усадила бабушку на кровати, подоткнув с боков подушки, и поставила поднос с едой на стул возле: кое-как, но руки её двигались, тогда ещё она ела сама. Проделав всё это, я заторопилась из комнаты к телефону - снова звонить подруге. И вдруг случилось странное: мне в спину прозвучал забытый голос - не погасший шепот умирающего человека, не сумбурное стариковское бормотание - вот так громко и чётко бабушка говорила не-помню-сколько лет назад… «Юленька, доченька, как я тебя люблю, если бы ты знала!»  
-Что-о??? – я почти вскрикнула, как будто нож в душу воткнули.
- Пусть твоя жизнь пройдет счастливо! - раздалось в ответ уже тише.
- Что ты сейчас сказала? – подбежала я к ней, - почему ты это сказала? - а бабушка смотрела сквозь меня и ничего не отвечала – её снова почти не было в живых.
Долго я сидела рядом с ней на кровати и совсем по-детски, в голос, ревела на старчески-сухоньком плече. Обнимала её, что-то говорила… Она не слышала...

Всю-то жизнь бабушка пыталась порадовать меня: маленькой девочке она приносила гостинцы и прятала в укромных уголках дома, чтобы потом начать весёлую игру в поиски; школьнице дарила интересные игрушки и книги, которых в то время не было в свободной продаже. А вот сильно повзрослевшей своей внучке она уже ничего не могла подарить: мы поменялись местами. Но потребность отдавать у бабушки сохранилась. «Да возьми ты мою пенсию, купи себе что хочешь!» - настаивала она. А я была большая и не слушалась. Сейчас жалею. В стремлении быть честной, я отняла у неё последнюю радость – чувствовать себя значимой, способной одаривать близких.  Впрочем, надеюсь, она понимала, что золотая мишура и нарядное тряпьё уже ничего не прибавят и не убавят в наших отношениях…

И вот теперь, на последнем этапе старости, на смертном одре, бабушка всё-таки смогла что-то для меня сделать. Сказать - именно то, что нужно, именно тогда, когда нужно. Минута в минуту. Слово в слово. Я не вспомнила бабушку в трудный момент, не учла факта её существования. А она так любила, что услышала мою просьбу, не произнесённую вслух, увидела боль даже слепыми глазами. И вынырнула на секунды из глубин небытия, воскресла из мертвых - чтобы помочь. Это был даже не подвиг – она совершила чудо. И тут я поняла, что, старость не всё отняла у бабушки: последнее, что в ней умрёт -  это любовь ко мне…  
Не помню, сколько мы сидели рядом, обнявшись, не помню, о чём я говорила, о чем она молчала. Помню только, что звонить больше я никому не стала.

***
Вскоре после этого случая бабушка умерла. А через месяц принесли её последнюю пенсию. Большую пенсию, как вдове погибшего на войне офицера и ветерану труда. Вот тут-то я всё потратила на себя: на золотое кольцо, которое и сейчас на пальце, да на велосипедик сыну. Бабушка сделала мне подарок и после смерти…

Катька Третья
 

        - Ка-атька-аааа!
          Крик из-за двери квартиры больше походил на рёв раненого буйвола.
        - Катька!
          Звонка в этой квартире не было, наверное,  последние лет двадцать… Я постучала. Дверь распахнулась в ту же секунду.
        - Слава Богу, Вы пришли!
          Катькина мать, всю жизнь регулярно пьющая женщина, театрально всплеснула руками.
        - Что у вас случилось, Екатерина Алексеевна?!
          Катька II (Вторая), она же – дочь Катьки I (Первой)  и, она же - мать Катьки III (Третьей), зарыдала и указала на запертую дверь комнаты.
        - Заперлась. Не открывает. Не отвечает. Пацан плачет, а она – молчит…  Хотели милицию вызвать, а потом  думаю, дай Вам сначала позвоню сначала...
          Я подошла к двери.
        - Катюш, открой! Это я! Открой, пожалуйста! – в ответ молчание, только слышно, как плачет малыш…
        - Вот,  видите?! – начала было Катька Вторая.
          Катька Первая,  по паспорту,  как и  её дочь - Екатерина Алексеевна (надо ли говорить, что и Катька Третья, следуя непонятной семейной традиции, тоже носила отчество – Алексеевна, с одной лишь разницей, что императриц Екатерин, с порядковым номером III, в России не было),  тихонько, чтобы не заглушать наш разговор, подвывала на кухне.
          Поворот ключа.  Я знаком попросила мать остаться за дверью. Катька Третья молча  повернулась ко мне спиной и, пройдя через всю комнату, села у окна.
          Что ж, помолчим немного, раз так надо…  А пока есть дело и поважнее. Я подошла к кроватке, где обиженно плакал трёхмесячный Пашка.
        - Ну, привет, любимчик Пашка! Против чего столь громко протестуем?! – спросила я и пожала маленькую Пашкину ступню.
          Пашка, услышав негромкий, ласковый голос и почувствовав прикосновение, перестал накалять обстановку криком и только всхлипывал, не в силах вот так сразу остановиться…
          Я неспешно беседовала с Пашкой, рассказывая ему о том, что сегодня на улице солнышко, что обрадованные птицы распелись, словно на улице весна, что ветерок ждёт, когда же Пашка выйдет на улицу, чтобы ласково растрепать совершенно удивительные его, Пашкины, кудри, что…
          В Пашкиных глазах ещё блестели слёзы, но он внимательно слушал, то вытягивая губки в трубочку, то растягивая их в улыбку и от счастья, что с ним, наконец-то, заговорили, усиленно дрыгал руками и ногами. Всем своим видом малыш показывал, что, как истинный джентльмен, он поддерживает беседу.
        - Ну!.. Ну, скажи, Пашка! Скажи: «А-гу!»
          Смешно сложенные трубочкой Пашкины губки… и еле слышный вздох за спиной: я знала, что Катька не выдержит и подойдёт. Пашка, увидев мать, ещё яростнее задрыгал конечностями  и произнёс: «Гу!». От удивления он замер на несколько секунд, а потом вновь устроил пляску, достойную туземцев племени Мумбу-Юмбу.
         Катька, зажав рот руками, беззвучно плакала. Наверное, от счастья…
         Катька Третья родилась в семье, где и мать, и бабка были пьющими матерями-одиночками, что, однако, не мешало им содержать квартиру в идеальной чистоте. Все соседи с самого детства прочили такую же судьбу и маленькой Катюхе. И только она сама была уверена: она сможет вырваться из этого ада – ведь она хорошо училась.   Всё так бы и случилось, если бы… если бы не обернулась её школьная любовь беременностью и полным крахом отношений с любимым. Его родители, испугавшись перспективы иметь «таких» родственников, сгребли парня в охапку и увезли в неизвестном направлении…
         Вот тогда-то в моей жизни и появилась Катька, решившая свести счёты с жизнью.  Долгие часы бесед, слёз, молчания, уговоров, обсуждений планов на будущее и это Чудо – рождение Пашки… Катька была счастлива, а бабка и мать, ошалев оттого, что в их жизни появился мужчина и разорвал этот заколдованный «кАтьков круг», бросили пить. Обе. Разом.
         И, вдруг, Катька сорвалась… Сказала, что не будет жить. Мать, перепугавшись, вновь позвонила мне…
Я, отступив в сторону, молча наблюдала за ними.  Пашка, удивлённый своими новыми возможностями, пыхтел, старательно произнося на разные лады «гу» и «а-гу», а заливающая его слезами счастья Катька, смеялась и агукала ему в ответ.
        - Что случилось, Катюш?
          За дверью послышалась возня и сдавленный шепот. Катька, усмехнулась: «сплошная партизанщина!»  и, чуть помолчав, ответила:
        - Он в городе… понимаете, он уже не-де-лю в городе! Мне сказали общие друзья – он расспрашивал обо мне! И знаете, что он сделал?! Он-не-при-шёл!
          Она машинально гладила сына по головке и смотрела, как он, засунув кулак в рот, пытался «агукать».
        - Пашка! Ну нельзя разговаривать с набитым ртом! – засмеялась Катюша.
          Возня за дверью усилилась, разговор стал громче, послышались возмущённые попискивания Катьки Второй, ей вторил басок Катьки Первой.
        - Катьк… тут… в общем, тут к тебе…
        - Мам, ну скажи, пусть зайдут потом!
          Но дверь уже распахнулась и, спинами вперёд, как будто бы держа оборону, ввалились Катьки-старшие. За ними мы увидели картину, достойную кисти художника: на пороге комнаты стоял, прижав к животу огромного, с большими пятками, медведя, Алексей – Катькина любовь и, по совместительству – Пашкин отец. За ним  стоял его отец, нервно обрывающий  лепестки с цветов, собранных в шикарный букет, и мать, в волнении сжимавшая руку младшей дочери так сильно, что та, морщась, пыталась выдернуть ладошку и не могла это сделать…  
        -Ка-атька-а, - выдохнул Алексей.
         Этого было достаточно. Катька, всхлипнув, кинулась к любимому. Так они и стояли, обнявшись – Алексей и Катька, а между ними – огромный медведь с большими пятками. Алёшкина сестра, которой, наконец-то удалось вырваться из материнских оков, потянула зверюгу на себя и, вытащив, подошла к Пашкиной кроватке.  Пашка же теперь подтянул к самому носу ногу и, сведя к переносице глаза, увлеченно «гулил», не обращая никакого внимания на возникшую суету.
         Гости тянули шеи, пытаясь разглядеть малыша, но без приглашения войти не решались. Повисло неловкое молчание…
         И тут Катька, наконец-то осознавшая, что всё это не сон, проявила чудеса дипломатии, сказав:
        - Хотите посмотреть на внука?
          У всех одновременно вырвался вздох облегчения. Все разом заговорили, но тут вперёд выступил потенциальный дедушка:
        - Катенька, - срывающимся голосом произнёс он, - Катенька!  Надеюсь, ты не против, чтобы в Вашей семье кроме трёх Алексеевн и одного Алексеевича, появился ещё и  просто Алёшка?!
          Всё. Всё! Моя помощь здесь больше не нужна. Я потихоньку, не прощаясь, вышла из комнаты.
          В коридоре чистюля Катька Первая, ворча басом, сметала в кучу лепестки цветов, щедро устилавших пол…
          «Всё, что осталось от прежней Катькиной жизни», - улыбнулась я…

без паники

Похоже, я придремал на работе. Только, вот, очнулся, как от толчка. Вернее,
толчков. Глазки не разлипались; я тупо, не видя, глядел под чертежный стол.
Явное ощущение, что что-то не так, некая странность имеется. И, действительно, странно, - я поморгал: ноги мои, в сереньких джинсах и черных стоптанных ботинках - мои, никакого сомнения, - так вот и дергаются, ну, просто ходуном ходят. Забавное слово "ходун", и, вообще, забавно, - я несмело хихикнул: как это дергаются? Ведь я же им не приказывал?..  Сосредоточился, внимательно наблюдаю. Правая нога: с носка на пятку, поворот, градусов этак на тридцать, высокий подскок, от которого я заваливаюсь на стуле влево; левая: мелкая тряска, переходящая в крупную дрожь, волнообразное движение… всего тянет вправо. Заминка, и снова.
Через несколько циклов я уже присмотрелся, можно сказать, освоился. Ситуация, конечно, смешная, но сейчас я ее исправлю. Формирую команду - приказ обеим ослушницам: стоп! Несколько секунд на прохождение... Не проходит! Разделяю команду: левая – стоп! правая – стоп! Безрезультатно!.. Уцепившись за стол, пытаюсь подняться... В руках дикая слабость, и думать нечего! Интересно, - отмечаю про себя. Затихаю. Такое со мной впервые.

Общей теорией вопроса я, как и все нормальные люди, немножко владею. Поэтому, не впадая в панику, напрягаю мозги и пытаюсь рассуждать логически. Тут главное дело, все расставить по своим местам. Только тогда сумеешь быстро найти и выдернуть корень зла.

Итак: я - человек. Внутренние органы, мозг, мышцы и кости,
сложенные-слепленные в определенном порядке и образующие некую индивидуальную форму - это мое тело. Механическая система, коей оно является, с помощью питательного раствора - крови и волшебного ее кругообращения, превращается в систему биомеханическую, или, иначе, в мой живой организм. Под живым понимается, естественно, реактивно действующее в соизмеримом с жизнью отрезке времени. Присовокупляя к комплексу свойств моего организма способность к активному информационному обмену с окружающей средой, логического отображения ее в мозгу с выходом на результат - действие, то есть, иначе, разум, наблюдаем феномен моего мыслящего живого существа. Далее. Полагая
обязательным присутствие в нем, или где-то рядышком, некоего абстрактного образования, называемого душой, имеем нечто одушевленное, живое, разумное, исконно мое. И, наконец, предполагая возможность существования в мире глобальной, управляющей всем и вся, суперабстракции - Бога и Духа, в одном лице, горячо уверовав в такую возможность, получаем духовную человеческую сущность - меня. Человека и гражданина.

Ноги продолжали дергаться. Но, довольный ходом своих рассуждений, особенно в части формулировок, я не обращал на них никакого внимания.  Ничего, не долго осталось, ребята!..

Идем дальше. Иерархический вертикальный порядок подчинения
составляющих, начиная с суперабстрактных высот вектором вниз, обеспечивает целостный устойчивый характер человеческой структуры. Попробуем приписать каждой из них по одному-два главных сущностных качества. Дух - это Гармония, Душа - Чувство, Эмоция, Разум - Мысль и Реакция. Если поставить в неоспоримое соответствие существо человека и образ его жизни (с некоторой натяжкой это будет справедливо), то гармоническая составляющая образа - это работа Духа, эмоционально-чувственная – Души, рациональная, трезвая ... Трезвая... трезвая...трезвая...

Боже мой, Боже мой, слава Тебе! Вот оно! Мой способ проникновения в суть
вещей еще никогда не давал сбоев. Трезвая составляющая моего образа жизни, то есть, скорее, отрезвляющая - это пиво.
Слабой еще, но полной надежды рукой я тянусь к своему "дипломату", достаю банку пива, заранее купленную и зарезервированную на утро. С наслаждением приникаю, потягиваю животворную, пузырчатую внутри жидкость. На четвертом уже глотке левая нога, умница, успокаивается, только замирает мелкая дрожь; на седьмом присмирела буйная правая, редко пройдет конвульсия. И тихо так, хорошо. Допиваю банку. Руки обретают уверенность, силу. Легкий туман перед глазами. Сейчас он пройдет, и можно будет работать. Ведь задание срочное, а шефу - знаю – глубочайшим образом наплевать, как же сильно я надрался вчера с друзьями.

© Минь де Линь, дата публикации: 17.02.2012 г. в 21:21
Свидетельство о публикации: № 8776-244812/20120217
Читателей произведения за все время - 0, полученных рецензий - 0. Статистика текста