Тур - 182:"Плачь, рыдай, Фараон" (конкурс завершен)

И небом невозбранно дышит
Почти свободная душа
                         В.Ходасевич

Костюм откинув маскарадный -
Органику своих телес,
Сквозь анфиладу водопадов,
Иную розовость небес,

Сквозь вереницу прежних ликов,
Размешанных в палитре снов,
В воронке хаотичных криков,
И развалившихся основ,

Заброшенный, больной, запрелый,
Свой ‘сад души’ испепелив,
Я - воспарил, оставив тело,
Я - оторвался от земли.

Я оторвался от Истока,
Внизу оставив ад земной,
Ушёл вращаясь кривобоко
Мир, что прогнулся подо мной.

В рой бабочек ночных и дённых
Над контуром морей и суш,
Из коконов освобождённых
Вливаюсь я в потоки душ.

29/08/2006

Он презирал глупцов и мудрецов -
Тех, что покоя у судьбы просили.
Он пел о страсти, ярости и силе
Одну победу видящих бойцов

Он был поэтом – и солдатом был.
Но вздыбилась  под ним земля чужая
И он упал в траву своей судьбы,
Разжались пальцы, стебли отпуская

И тело подхватил круговорот,
Творенья возвращающий природе,
И стало тело пылью тех дорог,
Которыми он шел к своей свободе...

Но он не растворился в гулкой мгле -
Душа осталась, тленья избегая,
Жива – затем,  что участь на Земле
Одна – солдату, но певцу – другая.

Ветер северный бьёт по плечам, словно плёткой,
В белый сумрак уходят прошедшие даты…
Мы созрели с рождения все для полёта,
Я согласен лететь, только волю мне дайте…

Можно прямо сейчас, от порога и в небо,
Завернувшись в его светло-синюю простынь,
В те края, где никто до меня ещё не был
Улечу, я не очень привязан, мне просто…

Улечу от косых и неискренних взглядов,
Догоняя на юг улетевшие стаи,
Улечу… может даже и крыльев не надо –
Я во сне до сих пор ещё часто летаю…

пишу тебе, дрожит рука...
ой, не рука - корява лапушка…
погорячился  я слегка,
когда  украл тебя у батюшки…
на кон поставил свой покой,
а заодно и тишь обители…
кто ж знал, что вздорною такой
ты взрощена была родителем…
с тобой договоришься фиг,
залить бы рот горячим  оловом...
как что не так - ты сразу в крик,
звенят  мои несчастны головы….
тебя не слышать – благодать,
с тобой - как будто душу вынули….
пошто я должен так страдать?
сражаться с всякими добрынями?
богато с волей на Руси
и с необъятными просторами...
и выбор есть, куда пойти…
ступай на все четыре стороны…
под ковриком  ключ от дверей…

внизу приписка очень сдержанно:

с любовью… твой Горыныч Змей,
в депрессию тобой поверженный …

И закончился день... Спит восточный базар,
Карамелью под солнцем истаяв.
Я – уже «отработанный», «мертвый товар»,
Раздражающий "мудрых хозяев".
За стеной смех и песни похожи на вой.
Голоса ночью кажутся злее.
Тело, вроде, уже распрощалось со мной..,
Только ссадина ноет на шее.
Через цепь деловито ползут муравьи,
Вызывая проклятую зависть…
Я смотрю на комочки иссохшей земли
И стараюсь себя в ней представить
У горы за дорогой лачуга видна.
Там дымится очаг, плачут дети...
Очень буднично кончится эта война...
Под ножом. В тишине. На рассвете.

*Конец двадцатого. Исход.
Не надо - по пустыне, босым,
в ладонях зажимая просо,
молясь на выцветший восход.
Свобода. Только чуть щемит
душа на магистралях новых,
и запах дорогого крова
тебе, как сдавшемуся, мстит.
Не важно - ты переболел
и снял патриотизм с бинтами,
а может быть, решил - я с вами,
но кожа... выкрасилась в мел.
Летишь на боинге. Исход.
Ты думаешь - одна планета.
Но выкормлены птицы в клетке -
и любят с прутиками свод.
...А дома лучшие друзья
их фото прикололи к стенам,
и бродят по квартирам тени -
которых оживить нельзя.*

http://www.playcast.ru/view/2394866/d3d34cf4876568554951a5763789ef445e30aff3pl

Ты слышишь музыку? Я тоже её не слышу. Нет её.
© Александр ФРИДМАН
____
Весна идёт. Светлеют рожи. Простите, я не вижу лиц.
Вам музыка слышна? Мне тоже её не слышно. Жизнь как блиц,
где на обдумыванье хода мне шансов не даёт слуга...
закона. Он "слуга народа"... лишь на бумаге. И врага -
в позиции раба - валяет сей подчинённый из "господ".
Одних - на нары отправляет. Других - в психушку. И народ
бурлит, как брага. Едкий запах. До граждан нам как до Луны.
Погост для многих ближе. Папок - конторских  - дух страшней войны.

Вам музыка слышна? Мне тоже её не слышно пару лет.
Весна идёт. Мороз по коже. Страх колет сердце как стилет.
И вроде всё как раньше: небо и взрывы почек на ветвях...
И опьянеть от счастья мне бы: свободно песни трелит птах...
Ему - крылатому - неведом мир подлости звериных стай.
Здесь балом правят гномы, ведьмы и зазеркалья календарь.
Я - сумасшедшею Алисой - вхожу к слуге в дворец-нору.
Он от избытка власти злится и ждёт, когда же я умру.

Но чудакам закон не писан. А я - одна из чудаков.
Я - сумасшедшая Алиса. Я верю в силу добрых слов,
в любовь, семью и человечность... Всё это нынче не в чести.
Выводят Каи слово "вечность" в АПОЖе... Господи, прости...
Иду с открытыми глазами. Зачем мне это - не пойму.
А номер "ПРАВДА" - вечно занят. Иль посажён на трон-тюрьму...
Вам музыка слышна? Мне тоже её не слышно. Только бред.
Молюсь: "Откликнись, милый Боже! Дай сердцу помощь и ответ...

Позволь тот крест, что Ты мне выдал, достойно к цели донести...
Голгофа-жизнь не съест, не выдаст свинья от ближнего... Прости!"
Полётом над гнездом змеиным проходят дни который год...
И откровения - лавиной - сметают сон. Ночь - чёрный кот -
мигает звездоглазьем бездны, мурлычет ветром за окном.
Однажды, верю, я воскресну. И зазеркальности дурдом
уйдёт в историю седую. И, наконец, придёт весна...
Любовь, я по тебе тоскую! Лишь ты для жизни мне нужна!

31.03.13

_____________________
Автор иллюстраций: Яна Фефелова http://ic.pics.livejournal.com/tanjand/44781189/617607/617607_640.jpg

      
... и вода обратилась кровью,
Громче воплей орали жабы,
Мошкара облепила роем,
И, укусы в кровь расцарапав,
Люди рвали с себя одежды,
изнывая от зуда и боли.
Гром гремел и сверкало...
                           Но прежде
там безвинные  пАли в поле.
А прожорливость тучной стаи
уничтожила все посевы.
Непроглядная тьма густая
придавила, сжимая нервы.
И надежды отцов на племя
смыло напрочь – Творцу в угоду.
После плена, надежды, молений
наступила пора Исхода.

      

У этой ручки не было двери, у этой рыбы не было моря, у этой тучи не было неба, у этой песни не было слов. Они считали свои потери и измеряли глубины горя, и робкой стайкой, до слёз нелепой, собрались в путь, всем и вся назло -

искать, как водится, доли лучшей. Так разномастны и неуклюжи, неадекватны, смешны, ущербны, держались правил простых в пути: в жару – идти под покровом тучи, во тьме - хвататься за ручку дружно, и рыбе не позволять по щебню, как по Голгофе, в крови ползти.

В дороге им повстречались банды суши-любителей окаянных, а также мельницы ветряные и собиратели вторсырья. Однажды (кажется, в Нидерландах) за ними гнался таможник рьяный, про визы спрашивал проездные, на эсперанто всех матеря.

Передвигались ни в хвост ни в ногу, но умудрялись держаться клином (не важно – римским ли, журавлиным). Боролись насмерть, как бунтари...не замечая, как понемногу приподнималась завеса сплина и что отсутствовало снаружи, вдруг обнаруживалось внутри.

Тяжёлой туче, несущей темень - слегка похожей на Махакали - забывшей где-то своё кресало - хотелось мир напоить собой. И возвышала её над всеми субтильно-светлыми облаками такая тёмная эта жалость и очень мокрая эта боль.  

А рыба песню в себя вдыхала и выдыхала медитативно, впервые ей придавая форму своим старательным круглым ртом – и та в конечном итоге стала амфи-циознейшей рыбы гимном, балладой духа и кличем гордым...тремя куплетами слова ом.
-----
Освободившись от норм банальных, как легендарный летун Да Винчи, она каликам на всех дорогах какую нужно откроет дверь...Ведь тот, кто создан универсальным, не может быть ни к чему привинчен. Лишь одержимым и одиноким – cквозь время странствовать без потерь.

Развлекающий
                          информационный спрут
на экранах не знает срама,
орудует щупальцами -
                                     рекламой:
Присоски страстей врастут,
выкрадывая
                      мыслей пазл
у нас, подменяя фальшью.
Недоумевая: что дальше? -
вдыхаем
                 нервно-паралитический миазм.  

Утренняя роса легка.
Небо -
             жёсткое татами,
разложенное над всеми домами
Города -
               нашего островка...
Упадёт ли на небо лицом,
тот, кто не был удачлив:
трансформируется
                               спрутовым ланчем
в фосфоресцирующй яд -
                                         в фантом.

Просыпаться бы
                             под сенью древ,
Окунаясь в запахи,
                                как индейцы,
Написать реальности флейцем
Наших губ
                   рельеф...
Смеркается.
                      Позаброшенный пляж,
прибой
              изгибает время.
Пойдём -
                закопаемся в теореме
о нас,
           покинув муляж.

Памяти польских повстанцев 1866 года

На расстояньи четверти версты
От старой деревянной колокольни
Стояли шалаши из бересты
В заросшей колокольчиками пойме.

Их истрепал рассерженный култук*.
И небеса заглядывали в дыры.
Чужих сердец тревожный перестук
Небрежно охраняли конвоиры.

И те сердца, рассудку вопреки,
Предпочитая зыбкую свободу,
Сжиматься заставляли кулаки
И направляли мысли к небосводу.

А в небе путеводная звезда,
Как в Рождество, мечтательно повисла.
Она звала изгнанников туда,
Где катит воды ласковые Висла.

Но встали на пути домой - тайга,
Бесхлебье и чужое равнодушье.
И превратилось время во врага.
И оросило камни алой тушью.

* - название одного из байкальских ветров,
а также - название села, в котором началось восстание

Нашепчи - чуть слышно. По губам -
прочитаю стыдное, морозное.
Бродят высью карлики несносные
проявленьем звездного ума...
Стоит ли скупое понимать?
Вектора движений леонидов
встречами неряшливо-ленивы -
На поверку - хладная тюрьма.

Нашепчи мне сладкое в ночи.
Вдалеке от стылых горьких буден -
предложи - так, словно вишни губы,
как - умеешь , тихо, покричи...
А под утро острова зубов
посинеют безрассудством лунок.
Слабых рук изломанная лунность -
словно память, как...Была любовь.

Я самолётиком бумажным
Скользну по небу, чуть дыша.
Пусть, неумело, неспеша,
Но – до безумия отважно.
В свободе есть своя душа,
Принять её готов не каждый.
Но если переборешь страх,
Ныряя в небо птицей дикой,
Вдруг обернётся крыльев взмах
Июньской сладкой земляникой –
Свободы привкус на губах.

Зубами скрипя, повернись ржавое колесо!
Я слишком долго стою у закрытой калитки,
Душу свою теребя, раздирая на нитки –
Эту тряпицу, застиранную кипятком…

Топот мустангов-секунд, ежемесячный плаченый счёт
Вехами невозвращенья толкуют усталость…
Так оглянёшься в отчаянье – что же осталось?
Нет тебя больше! Лишь время уныло течёт…

Так, без оглядки на илистый вечный поток
Только вперёд головою в закрытые двери,
Лишь откровенью порыва неистово веря,
Брошусь отчаянно… Ангел, авось, подберёт…

Зубами скрипя, повернись ржавое колесо!
Я должен быть там – пусти, не перечь моей воле,
Вою цунами и пудам проглоченной соли!
Слышишь биение крыл, заточённых в неволе?
Так повернись! Я же слышу твой жалобный стон!

Заснули Нерехты дома,
Заборы люди, окна, свечи...
Затих на ночь привычный мат,
Чтоб утром вновь стать фоном речи.

Мой друг там где-то вдалеке
Творит неспешную молитву,
А я пишу, строка к строке.
Кладя их в ряд, как в ванной плитку.

Он текст придумал про меня,
Про Кострому, куда сбежал я.
Да, я с дисконтом обменял
Свой кров и быт, и с пылу, с жару

Схватил столовский пирожок
И ем с восторженною миной,
Чтоб суп сварить, я дом поджёг,
Чтоб душ принять – взорвал плотину.

Не ты ль пример, лукавый бес,
Ушедший в мир иной вселенной?
Туда, где Богу отдан весь,
С умом, душой и плотью бренной.

Мне не бывать, старик, как ты,
Да лучше всех сам знаешь это.
Мне не уйти лечиться в тыл,
Не для погибших лазареты.

Но сладок воли пирожок,
Хоть несъедобен он местами.
Глянь: за окном пуржит снежок
И до весны он не растает.

Исход из рабства – путь к свободе
Всегда он труден и не прост
Для угнетённого народа,
Что встал, поднялся во весь рост.

И, разрушая рабства стену,
Призвав на жертвенный алтарь
Своих сынов, он платит цену
Сейчас, как тысячу лет встарь.

Он делает свой выбор вольный
Пройти дорогой горя, мук,
Хоть будет нестерпимо больно,
Порвать привычный рабства круг.

Чтоб поменять покой, порядок
На голод, на болезней мор,
Но манит вкус Свободы сладок, -
Сольётся каждый голос в хор.

Так сорок лет, в песках блуждая,
Терпя потери от невзгод,
Былая человечья стая
Сплотилась в избранный народ.

Свободу обретя в бореньях
И право снова вольным быть,
Хранил он память в поколеньях –
Свою державность возродить.

Три тыщи лет жила в народе
Святая вера, что взойдёт
Заря расцвета и свободы
На мирный, лучезарный свод.

Тебя приветствую сердечно.
Являя силу, разум, власть,
Израиль встал, теперь – навечно,
Чтоб никогда уже не пасть!

В украденное время
Ложатся буквы в ряд
На белое, как тени
Цветного букваря.
В украденное время
Треножат рифмы сон -
Враги-слова не дремлют,
Берут меня в кольцо.
Уводят молча в рабство
Им голоса ковать
И новое пространство
Для мыслей создавать
В украденное время.
Стреножив рифмы, сон,
Навроде пробужденья,
Вдруг разорвёт кольцо
И вырвутся из тени
Цветные бунтари
В украденное время,
Свободу подарив.

Подсказкам Режиссёра внемля,
свою действительность творя,
мы в этот мир и в это время
попали, видимо, не зря…

Тоскуя о былом, не скрою,
хочу вернуться в Отчий дом,
как все вокруг, своей звездою
в пути неведомом ведом…

Вся жизнь – игра, о том все знают,
но роль трудна, как ни учи.
Гляжу туда, где жизнь иная,
на небо звёздное в ночи…

Отвечу, если кто-то спросит,
о воле призрачной грустя:
те звёзды, словно чьи-то слёзы,
на вечном куполе блестят…

Я рад дарованному свыше!
Устал от этих игр? Отнюдь –
увлёкся, в роль удачно вжившись,
вот-вот финал, ещё чуть-чуть…

На необъятном небосводе
не отыщу свою звезду
и, тихо выдохнув: "Свободен!",
за тёмный занавес уйду…

...........Охотник слишком ты азартный:
............Я не могу бежать совсем:
............Ты предо мной в невероятной
............И сногсшибательной красе.
........................(эпиграф мой)

Он рос на финском берегу,
  Охотой выжила семья.
  Я в мае – сразу, как смогу –
  Возьму билет в его края.

  Там лебеди – он мне сказал –
  Их больше с каждою весной;
  И лоси к самой кромке скал
  Попить воды выходят в зной...

  Он из блокнота вырвал лист
  И стал чертить подробный план.
  Звериный бог на дело быстр:
  Мгновенно сделал мне капкан…

  Он знает – буду брать везде
  С собой потрепанный листок,
  И посмотреть на лебедей
  К нему приеду в городок…

"Что яблонь между лесными деревьями, то мой возлюбленный между юношами. В тени её люблю я сидеть, и плоды её сладки для гортани моей." Песня песней Соломоновых. Гл.2 Ст.3

"Кто эта восходящая от пустыни, как бы столбы дыма, окуриваемая миррою и фимиамом..?" Песня песней Соломоновых. Гл.3 Ст.6

И.Б.

Чтобы дрогнуть во мне - встрепенуть, оживить! -
Соломоновой песни звучат эпизоды;
Я не ведаю чувства свободней любви,
Ничего не любя, кроме чувства свободы.

Перед этой стихией - волнение, стоп!
Вдохнови через моря валы перебраться,
Мой любимый прекрасен, как огненный столп,
Уводящий из тьмы фараонова рабства,

Уводящий из тела молитвенный зов -
Выше верхнего яруса иконостаса,
Где объятия Отча... Но выбор суров -
К золотому тельцу устремляются массы.

И когда из огнём переполненных уст
Извергается гневом кипящее слово,
Мой любимый прекрасен, как огненный куст
В ореоле свеченья вулкана ночного.

Но для сердца того, кто влюблён и любим
Громовое рычание льётся виолой;
Этот выплеск доходит до самых глубин,
Как воззвание к Лазарю в бездну Шеола...

На неправедный путь не поставив стопы,
Утвердиться преданием в Божьем народе -
Для того впереди и сияют столпы,
Указуя пути к запредельной свободе.

Я выдержу!
Я сжёг мосты...
Какое счастье быть свободным!
Какое счастье...?
Ты - не ты...
Не хочет сердце быть холодным,
Не может, бешено стуча,
Вместить в себя,
Понять,
Поверить...
Как просто всё:
Рубить с плеча.
А боль при этом чем измерить?

Бой и боль –
                    Перепутались,
Шаг вперед,
                    как с обрыва –
                                        вниз.
Слабой быть –
                       Не моя стезя.
Отступать
                  мне никак нельзя.
Как цветок на белом снегу,
Пламя ввысь
                        на том берегу.
Треснул лед
                     на моем пути,    
Но видны уже впереди
И любовь, и бой –
                            на века!
Страх ушел,
                    не дрожит рука.
Смерть летит вдогон –
                                    не успеть.
Не сегодня я кану в неть.          

Рыцарь свой счет оплатил и закрыл!" (с) Михаил Булгаков

Закрыт мой счет и я за все ответил,
я заплатил за глупый свой язык.
Скачу, постылый оторвав ярлык,
его унес во мрак холодный ветер.

Была ли правда в этой шутке, нет ли?
Теперь неважно, в голове сумбур.
Дурацкий и невинный каламбур
не будет мне напоминать о пекле.

Но может быть младенец виноватым,
а невиновным яростный убийца?
И правда с ложью изменили лица -
погасли угли горечи утраты.

А выбор мой лишь от меня зависел,
признаться надо - молод был и глуп
(улыбка лишь слегка коснулась губ).
Теперь мой путь - без времени и чисел.

Вперед - к границе мира, мой Мессир!
Окончен бал, оплачены счета.
Там вечности горит ориентир,
и тают в ней и зависть и вражда.
Не порицайте своего слугу -
устал от этих скучных клоунад,
мне надоел - и я, увы, не лгу -
весь этот адски скучный променад.
Уже ничто не радует меня,
Я свой должок - как дОлжно - погасил.
Теперь - вперед, на линию огня.
Свободен я. Не так ли, мой Мессир?

Жизнь – тюрьма, приговор на годы, заточение – мой удел:
"Ниспошли мне, Господь, свободу от общественных благ и дел,
от навязчивых пут морали, от друзей, что всегда правы,
от сомнений «а не пора ли?», от боязни людской молвы,
от влечения форм упругих и от плена смиренья нот,
от любви, что связала руки, нереальная, как в кино,
от кошмаров бессонной ночи, от того, что боюсь невзгод,
и, что близкие и не очень вечно ждут от меня всего,
от коричневых, белых, красных, совращающих молодёжь,
от симптомов болезней разных, что приходят когда не ждёшь,
от трудов до седьмого пота, от работы, что делать лень
и от лени хотеть работать"…

Несомненно, настанет день – Бог услышит мои молитвы  
и, естественно, как в TV, чётко вынесет мне вердикт свой:
"Ты – свободен! Теперь живи!"

С лучезарного небосвода на меня навалилась вдруг
долгожданнейшая свобода цепи мыслей порвав и рук…
Я могу, что хочу и больше, я хочу, что нельзя хотеть…
Ни сомнений, ни страха… Боль же позволяет себя терпеть.
Я свободен: смеяться, плакать, развлекаться, гулять, грешить…
Мне доступны любые блага и вершины любых вершин…
Никому ничего не должен… Вечно прав, но всегда один…

Я прошу: "Всемогущий Боже, от свободы освободи".