Тур - 173:"Что осталось тебе, послушная" (конкурс завершен)

Не спрашивай - "зачем?!". Пока упруги ноги,
пока ещё суставы не шуршат -
беги, пока не опрокинут боги
тебе на голову летейских вод ушат.

Беги, беги, по гравию, по травам,
по тропам, автобанам, головам,
и предпочтенье отдавай отравам,
ТТ, заточке, шпаге - не словам.

Круши сердца, ломай носы и рёбра,
не слушай вопли, что звучат окрест,
и - аве, Жизнь! - не будь ни злым, ни добрым,
порви судьбину на британский крест.

Лови любовь, и злобу, жар и стужу,
золу и золото - и всё бросай на стол.
Всё, всё возьми - но помни, вправду нужен
тебе один-единственный обол.

Беги, и по пути хватай, что сможешь,
в борделях, храмах, духоте корчем…
Ворвись за край - с ободранною кожей!...
Отдай обол – ТАМ объяснят, зачем.

Не дочитав твоих стихов,
твоих сигар не докурив,
я покидаю твой альков,
твой странный мир, твой гордый риф.

В твоих бездонных закромах
не счесть бесценных старых вин,
но нужно их искать впотьмах
и отцеплять от паутин.

Я так ошиблась, что смешно:
ты – чудо-юдо, не чудак!
Подайте мне веретено,
оно сгодится для атак!

А может, пальчик проколоть
и безболезненно заснуть?
И кто разбудит – ты?..господь?..
когда-нибудь...
когда...ни..будь...

Парила легко - мотыльком - по жизни, расправив крыла, душа.
Наивно-доверчиво-незамужне девчонка жила, дыша весны пробужденьем.
Предпочитала искусство свободных форм.
Лишь взгляд...
Доминантою - встреча.
Тает мир сердца... 
Вошёл...
На кон поставлено всё. Он теперь властитель и мыслей её, и чувств.
Программ-инсталляция сердцем правит. Покорно-верна ключу, в мурашки экстазово рассыпаясь... Ручным стал пароль души.
Родное в чужом... Нежно любит-жалит-манИт ферромоно-шифр...

Жемчужиной в рАкушке у вассала. Хозяин-моллюск женат.
Наложница. Жрица. Покорна жалу.
Любимейший экспонат...

8.04.2012 г. в 13:47

Вдохновение:
© Саша Бес(t) "Коллекционер"
http://www.grafomanam.net/poems/view_poem/253578/
-----
р.s.фото из интернета.

Звездолёт, как огромный спутник
Заселённой чужой планеты.
Бес, наверное, нас попутал;
Захотели в наследство эту.

Время вышло. Легко и подло –
Астероид, как с неба манна!
И зарезал зауроподов
Месяц ножиком из кармана.

Мы в тумане дороги лунной
С гор осваивать мир спускались.
Только лётчик наш полоумный
Динозавров писал на скалах.

Мы, как боги, бессмертно жили,
Называли себя - атланты,
Но художник тянул нам жилы,
Убивая своим талантом.

Неприкаянный дух Антея
Опалял нас огнём Изиды;
Люди славили – Прометеем,
Мы же хаяли – Немезидой.

Он однажды с «Орлиной птицей»
Прилунился, вжал кнопку пуска:
Ножик вынут, и к нам скатился
Астероид… И круг замкнулся.

"И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни. " А.А.Ахматова

Будет песней зеленой накачивать внутривенно неласковый май,
Тонкой стружкой крошить-заморачивать: подожди, потерпи, привыкай.

Не жалей одиноких-заброшеных, утонувших в начале пути.
Это мягкое топкое крошево не постичь, не принять, не пройти.

Половодье весну опрокинуло, облака под ногами топя,
И плывем неродными, бескрылыми второпях проклиная себя...

Отче, любящий Землю, затертую до нелепых озоновых дыр
По мольбе измеренье четвертое в утешение мне приоткрыл,

Улыбнулся, присев на завалинке, как младенец заснул на  груди.
И внутри кто -то теплый и маленький прошептал: не грусти, заходи.

Развернутся ладони, опилками отпуская терзанья души
На мгновение ставшие пылкими, в небеса вознестись поспешив.

Будет песней зеленой накачивать внутривенно неласковый май,
Тонкой стружкой крошить-заморачивать: подожди, потерпи, привыкай.

*Седые космы ветер растрепал
и грязь кидает в старческие щёки...
Забейся, Лир, в поношенную шаль,
закрой в душе оставшуюся щёлку.
Огнями замка вымощена высь,
речей медовых вылито немало...
Она одна сказала бы: "Держись,
ты - мой отец, попробуем сначала".
Она укрыла б, если бы смогла,
от злого ветра, зависти и мести.
Тебя, король, окутывает мгла...
А ты привык заслушиваться лестью,
мешала гордость всматриваться в суть,
и часто трубы правду заглушали...
Какой тернистый выстелился путь!
Король и шут... Попутчики в печали.
Смеётся ветер: клоунский колпак -
из горстки снега - выложил на космы...
Тебя уже не мучает толпа,
в тебя, король, заглядывает Космос.*

Ежевичным вином из сырых погребов подземелья… не попасть в его накрепко сжатые губы…
Строить «вечные» храмы Любви – из песка пирамиды, разбивая стеклянные хрупкие кубы…

Украшать старым сморщенным трюфелем, вырытым дикой свиньёй из-под дуба, все блюда…
Добавляя неистово-тайно в любимые старые вина, хоть по капельке сильного яда, от блуда…

У ехидны, змеи, черепахи и птицы есть спасенье от гибели вида – яйцо в скорлупе, оболочке…
Для Любви не нужны пирамиды и самые острые блюда… Хватит этой изящной серёжки, на розовой мочке…

это такое движение в прошлое,
в точку отсчёта, обратно в молекулу
потенциальности, ибо от пошлого
что-то ещё отличить-то и некому.

просто свидетельствую непредвзято я,
нейтралитет сохраняя и выдержку.
что до тебя, то ты - дело десятое,
не присягну и не встану навытяжку.

думаешь, ты меня тем огорошила,
что постаралась все вытянуть жилы мне?
на-ка вот, выкуси! ты меня – в крошево?
были подобные, только вот -  живы ли?

были подобные, помню я, но теперь…
не забывай поливать свои фикусы.
а переплыть океан – не дано тебе.
нету фарватера… на-ка вот, выкуси!

на-ка вот, выкуси! онтологически,
в смысле бытийном, то бишь осязаемо.
не переплыть океан атлантический,
в смысле прямом, глядя прямо в глаза ему,

вплавь, не на яхте с красивыми биксами.
чем океана я мельче, скажи-ка мне?
вон как туманы гоняют над Диксоном,
крыльями машут, как пилами вжикают.

это такая, увы, диалектика…
крайности сходятся, не обезврежены.
и начинается снова истерика,
а по ночам пресловутое - где же ты…

это такие осколки империи
после контузии [неоперабельны].
вон как ты взгляд свой в меня снова впЕрила….
на-ка вот, выкуси! о, Боже, праведный…

Она любила дымок сигары
И запах лилий в балконной кадке.
За чашкой кофе с подругой Ларой
Болтать о жизни и без оглядки
Бежать с восходом к полоске пляжа.
В волнах плескаться под ярким солнцем,
Следить, как карта в раскладке ляжет,
Как с клёнов в осень летят червонцы.

Читать романы, витая в грёзах,
И сны на даче за уйму неги.
Когда на праздник дарили розы,
И видеть зависть в глазах коллеги.
Сменить причёску, накрасить губы,
И вслед мужчине смотреть бесцельно.
Ругать соседа за хмель и грубость,
За то, что любит без меры зелье.

Весну за запах цветущей кисти
Густой сирени и полдень жаркий.                          
Любила осень за шорох листьев
В аллеях скверов и старых парков.
В туманный город войти неспешно,
Лиловым шарфом укутав шею.
В делах и мыслях была безгрешной,
Жила мечтами, одна, старея.

03.05.2014 г

                
          

Катись к чертям. Я напрямик. Всегда. А нужно бы – окольной.
Но – не умею. Не привык? Как хочешь… Мне сегодня больно.
И пустота со всех сторон…Толку, как дура, воду в ступе…
И крылья склеились, и сон – распластана, как муха в супе.
А жизнь – обычный водоём. Читай: обычная тарелка,
В которой мы с тобой вдвоём по шею влипли – слишком мелко.
Я ненавижу глубину, боюсь её… Но выживаю
Я только в ней. Иду по дну – бездонно-нервно-но-живая.
А что теперь? Ты видишь дно? Мы заблудились в этом супе,
Чем так, мне лучше быть одной. Прощай, мой друг. Всё было супер.

Ливни на завтра пророчит погодная сводка.
Я не пойму – почему так волнует прогноз?
Завтра вернешься из отпуска – только короткой
Радость окажется перед разлукой всерьез.

Я на прощанье тебе подарила листочек.
Делай, что хочешь, с повинной моей головой.
Там был стишок о любви мой в четырнадцать строчек:
Я не могла тебя в даль отпустить одного.

Ты прочитал, и, сказав дорогое: «Я тронут», -
Бережно очень в бумажник листок положил.
Я улыбнулась: мужчина не мог по-другому.
В чувствах признавшийся – жалок и капельку мил…

Завтра похожим на ливень мое состоянье
Станет скорее всего – но ненастная грусть
Будет тебе невидна на любом расстоянье.
Я не волшебник, но ради тебя научусь.

Королева в рассветной дымке встречает лично двоих Вестовых.
Вот летят то ли коршуны, то ли голуби, и кто ведает, что у них:
о соседской ли дружбе весть, предложение престарелым князьком руки,
может, льстивые письма зависти, или треба на дань, отдавай Орде, что скопил.

Оба Вестника чуть ли не падают со своих взмыленных гнедых,
Королева под руки обоих ведет и смывает сама с лиц их пыль.
- Умоляю, безмолвствуйте, - просит монархиня, голос ее очень тих, -
ешьте яства мои да пейте вино. - Первый ел и послушно пил.

- По глазам твоим голубым, Вестовой, вижу, что ты привез войну,
эта ноша тяжеле любых кандалов, дай как сына тебя обниму.
- Я хотел было броситься с нею в овраг, лишь бы смерть не принесть Госпоже,
черной вестью гоним, вместо ветра в ушах слышу скрежет мечей и ножей.

А Второй же Гонец, не коснувшись еды, - на седло, и послал коня вспять.
Одержимый, скакал он за столько земель, что немыслимо сосчитать.
Так он несся по топям и по воде, будто к дьяволу самому.
Возвратился назад он так скоро, как мог - а столица уже в дыму.

- Королева! Услышь! Вот та самая весть, что давеча моей была:
"Сквозь задымленный свод ангел смерти влетит, а за ним будет ратная мгла"!
Войско выменял у сатаны для тебя. Оно земли твои отстоит.
- Что наделал ты! Имя тебе - Самаэль!
- А тебе, Королева, - Лилит.

И с чего Создатель мне
Отказал в большом уме?
Я ж всегда к нему лояльно
Относился как умел.

Но, видать, ума того
Не три тонны у него,
Исчерпал он все лимиты
В день рожденья моего.

Отказал Господь в любви,
Правда, «Сам - сказал- лови
Эту птицу-серебрицу,
Только крыл не оторви».

А без крыл, любовь зачем?
Двух врагов совместный плен
без конвоя, с утешеньем,
Что не слаще редьки хрен.

И в удаче отказал.
Крахом хоть не наказал.
А толкаться, рвать да хапать
Сам себе я заказал.

Сами и друзья пришли,
Руку: - «Здравствуй!» – потрясли,
Мы пирог из пуда соли
Вместе столько лет пекли.

Там под коркой пирога
Не начинка дорога,
А ирония и жалость,
Что умна, но не строга.

Вот не сделал мне Господь
Острой – мысль, здоровой – плоть!
Может, просто мама с папой
Поздно начали пороть?

Я буду жить -
Назло и вопреки
Судьбе,
Себе,
Тебе,
Кому ещё - не знаю...
Смеяться в каждой прерванной строке,
Петь песни и легко ходить по краю,
Играть,
Сгорать,
Орать и рвать листы,
А по ночам читать свои сонеты
Деревьям.
Мелом рисовать кресты
На тех домах, где встарь была воспета
Безумным бардом,
Став в его стихах
То ведьмой,
То танцующей с луною
Незримой странницей
Затерянной в мирах,
Потерянной -
Своею же страною.

Я буду петь,
Корпеть над переводом
Ненужной книги на язык огня.
Зима и ночь останутся с народом.
Настанет день -
Уже не для меня.

И опять не осталось монеты
В моих выжженных солью штанах.
Есть прибой, бесконечное лето,
И мечта на чужих берегах.

Есть друзья, для которых я бремя
Словно в полдень, ушедшая тень,
И есть время на сбитых коленях
Словно лист подорожника тем

Кто не лечится сменами места,
И кто места ещё не нашёл,
Тем кто слышит извечную песню,
Записав её ноты на шёлк.

Есть родные, что любят, наверно,
Мой капризный в метаниях нрав.
Я проклятье, что ходит по венам
Нерадивый я сын, склочный брат.

Я прощён, не успев напортачить,
Я любим словно терпкий "Арцах"*
Горько-сладкий и жгучий, а значит
Моё место в их милых сердцах.

*Арцах - армянский коньяк, названный в честь области Закавказья (провинции Армении), охватывающей земли Нагорного Карабаха и прилегающие к ним.

С улыбкой доброй взирает солнце на птичий двор:
Кормушка с хлебом, сухие клети, глухой забор,
Вода в канаве, лопух зеленый вдоль берегов.
Здесь жизнь прекрасна, тепло и сытно, и нет врагов.
Он не был гадким, он был обычным, таким как все –
Смешной утенок, пушок на крыльях и клюв в росе.
Большие утки галдели хором: «Что за птенец,
Хоть несмышленыш, а как ныряет – вот сорванец!»
И поучали: «Ты будь послушным, таким как мы,
И станешь сильным, солидным, важным, к концу зимы
Средь прочих уток ты засверкаешь как бриллиант,
И может даже тебе на лапку повяжут бант».
А он однажды увидел стаю волшебных птиц,
Возникших словно из снов, из сказок, из небылиц.
Они летели, сплетая в небе чудной узор,
И показался чужим и серым уютный двор.
И захотелось за ними следом под облака,
Но разве глянет прекрасный лебедь на чужака?
Ни длинной шеи, ни белых крыльев – ты видишь сам.
Живи в сарае, плещись в канаве, куда уж там.
Всегда накормлен, всегда ухожен, всегда в тепле,
Не всем же в небо, кому-то надо и по земле…
Укрыл утенка своею тенью глухой забор.
И смотрит нежно созвездье Лебедь на птичий двор.

04.02.2016

Я примкну к обречённым заранее,
К полководцам проигранных битв,
Где с душою своею израненной
Будет каждый жестоко избит.

Прочь шелка - от знамён до знамений!
Я приду добровольно - к другим.
Мне плевать на высокие мнения -
Запишите меня рядовым!

Напомаженный и накрахмаленный -
Омедален, как надо, мундир.
Да иди ты к есениной матери!
Мне не нужен такой командир!

Не заманишь фанфарами, гимнами!
А довольные рожи побед
Не приятны мне, снова нас кинули.
Я смеюсь назидательным 'Нет'!

Корифеи высоких президиумов,
И почти Королевский Двор,
Где сгибаются в позах просительных
Плагиаторный Бездарь и Вор.

Их величие, важность, и тщание
Отутюженных воротничков
Мы видали в гробу, не прощая тех,
Кто по-рабски ложился ничком.

Не желаю я быть беглым выкрестом,
Ни Своим за широкой спиной.
Пусть он выиграет, словно выкрадет
То, что в муках придумано мной.

Мне нужна эта злая энергия,
Я желаю быть частью химер!
Чтоб мыслишки отсеялись мелкие,
Чтоб во фразах был рокот и нерв.

16 января 2016

Ты деликатно избегал огласки,
ты даже не играл моей душой,
и получил десерт - две ложки ласки,
покорной ласки женщины чужой.
Всё хорошо. Ни капли не жалею.
- Ну что Вы. Вам спасибо, командир!

А ты не знал, что я была твоею.
Ты думал - просто мимо проходил.

На лаврах почивали мы упрямо,            
Власть счастье обещала впереди.          
Вдруг... кризис. Виноват Барак Обама.  
Но есть надежда – Путин, выводи!        

Для выхода нужна стране программа,  
Реформы, но чиновники – ни-ни.          
Чинуш российских распустил Обама,
Чиновничество, Путин, приструни!

А бизнес наш, ему бы лишь нахапать,
Урвать, а там трава хоть не расти...
Российский капитал бежит на Запад,
Скорее, Путин, бегство прекрати!

В пути и многочисленных распутьях
Непогрешимый вождь необходим.
Беснуются враги, но с нами Путин.
Ему послушны мы. Так победим!  

    

Кукла,
стань человеком.
Какой ураган
в парке заброшенном свил тебе кокон из листьев?
Пухом волшебным не стала земля, и туман
осень тебе наколдует густой и пушистый.
Шумно слетаются вóроны как на погост:
кто это куклу качает, баюкая свистом?
Медленно туча драконий расправила хвост,
небо сырое царапает лапой когтистой.

Кукла!
Стань человеком!
Ветвями шурша,
осень чертила колючие чёрные руны.
И отражались в печальных глазах малыша
лампы приюта, но смутно-знакомые лу́ны
ма́нят всё больше, и веет надеждой и злом
от городских фонарей. Эта кукла не сдохнет.
Кукла вернётся и чёрным разрезанным ртом
вам улыбнётся в холодные жёлтые окна.

Окна…
вечно чужие,
но в них красота –
детские гнёзда окутаны пухом-любовью.
Как-то подслушал, что он не совсем сирота,
просто подкидыш, с обычной, не кукольной кровью.
Сонная няня окликнет, загонит в постель:
«Будь человеком, паршивец!», отнимет игрушку.
Он засыпает, и, дуя в оконную щель,
осень целует его золотые веснушки.

«Говорят, что будет сердце из нейлона..." -из песни.

Да ничего не зажило!
Нисколько не зарубцевалось!
И мать ужалившее зло,
Каленым злом с ней и осталось!

Однако, есть похуже вещи.
И это зло - ещё цветочки.
А ягодки - они похлеще
В твоей судьбе расставят точки.

Не чувствовать, не понимать -
Удел завидный, можеть быть.
Не знать, что значит слово "мать".
Эрзац и псевдо, но - "любить".

Утешься. Это напускное.
Рассудочность - твой Айболит.
Оставь эмоции в покое.
Нейлон - не сердце. Не болит.

Когда б не так - ты б понимала,
Что значит "мать", что значит "боль".
Взойдя, твоя звезда упала.
Осталась только правды соль.

И это только средь людей
Есть категория такая:
Беспечно жить, жить без затей.
Счастливо жить. Не понимая.

Ты была послушной,
Робкой, я не скрою,
И с сестрицей вздорной,
С мачехою злою.
Ты была прилежной,
Мыла и стирала,
Жалко, на похлёбку
Юность променяла.
Кошечек жалела
Да собак бездомных,
И слеза катилась
С глаз твоих бездонных.
Не было подружек,
Молча ты страдала,
Плакала в подушку, -
Маму вспоминала.
Батюшка болеет
И теряет силы,
Скоро видно ляжет
На покой в могилу.
Выгонит из дому
Мачеха бедняжку,
Боже милосердный,
Отчего так тяжко?
Где тот бал забытый?
Принц где, - друг сердечный?
Каждый день прожитый
Без него, как вечность...
Грохотом влекома,
Как была, - вся в саже,
«Именем Закона» -
Слышит голос стражи...
Сон исчез, покорно
Лишь вздохнула – Ох,
И давай проворно
Собирать горох.

Из трубки голос - словно бы украден...
И нечего сказать ему в ответ...
Растерянно волос висели пряди,
Покрашенные в дерзко-красный цвет.

И улица стояла, будто плаха.
Дождь поливал безликие зонты.
Ты медленно брела по плитам страха
До самого порога пустоты.

По лужам мрачно шествовали "готы",
Хвалился новым обликом Nissan...
Ты прошипела жестко : "да пошёл ты!.." -
И палец показала небесам...

Ты ворвался вдруг. Не по правилам,
Нарушителем всех границ.
И не то чтобы уговаривал –
Ожидал падение "ниц".
Ты надеялся, что – покорная –
На коленях я приползу
Не попрёками и не ссорами,
Ублажая барственный зуд.

Не заставить тебе строптивую
Добровольно надеть хомут!
Я презрительно игнорирую
И приказ, и угрозу, и кнут.
И посулы – сахарным пряником –
Во внимание не приму.
Понапрасну твои старания –
Ни к чему они, ни к чему.
Словно камень, косою рубленный,
Не возьмёшь меня «на испуг».
Не украсят тебя зазубрины,
Не поможет наждачный круг.

Если я тебе позарез нужна,
Подойди ко мне, поклонясь,
Да – не вороном надо мной кружа,
Демонстрируя силу и власть.
Не старайся меня испытывать –
Полюбить насильно нельзя!
Не ломись в сердечко закрытое
И оставь меня там, где взял.

Ты поймёшь, возможно, со временем:
Есть Любовь! Остальное – ложь.
И, когда придёт озарение,
На коленях ТЫ приползёшь.

Непослушная, как наказана!
Знать, дорогой ошиблась торною.
Но не каюсь, греша, ни разу я –
Уродилась вот непокорною…

Сколько правил – а прав, как водится:
Выполнять, что велят, безропотно.
Знать, судьбина, лихая сводница,
Всё стращает не нашим опытом.

Мол, чужими в шкафу скелетами
Полюбуйся, душа-красавица…
Но ошибки чужие – это ли
Верный путь от своих избавиться?

Ну, а я пребываю в ступоре,
Если жизнь не полна интригами…
Непослушная, просто глупая,
Разобьюсь ведь, с утёса прыгая!

И телёнок покорный, помню же,
Молоком двух коров питается…
Но меня не закроешь в комнате –
Мне на воле легко летается!

Непокорная? Пусть! Упрямая?
Не последняя – и не первая…
Раз такой уж досталась маме я –
То такой и умру, наверное…

Мирское не допущено за стены:
Обитель – островок средь океана.
Не бьются волны страсти и измены.
Акул здесь нет из мира чистогана.
Христом одним заполнены их души.
Изжив гордыню через послушанья,
Нет, не за что обета не нарушит
Явленье христианского сознанья.

Я мал – иду, качаясь и скользя,
Едва "пошел", и все мне интересно...
Но мне "нельзя, нельзя, нельзя, нельзя"...
Как с этими запретами мне тесно!

Нельзя кричать, и плакать, и шуметь;
Мне можно лишь молчать в углу дивана.
Развить так слух и голос не суметь -
Певцом и композитором не стану.

Нельзя толкаться, драться и кусать,
А можно скромно ползать в темпе вальса:
Легко, красиво... только мне не стать
Крутым боксером, например как Тайсон.

Нельзя мне пачкать, мазать ничего…
Блестит и шкаф, и пол, натертый воском.
Ведь убираться маме тяжело,
Но я уже не стану Айвазовским.

Нельзя мне делать все наперекор,
Ведь с непослушным маме только муки…
Смирюсь, побью покорности рекорд,
Но вряд ли что смогу открыть в науке.

Я очень любопытен с детских пор.
А может быть я от природы гений?
Но рубят все "нельзя", ну как топор,
Ростки моих талантов и стремлений.
...

Я стать хочу сильнее и умнее,
Я чувствую: мне это по плечу.
Про все "нельзя" хочу забыть скорее
И делать, что хочу, хочу, хочу...

я ломалась со скрежетом -скрип скрижалей
чтоб выкричать небесам -неподвластна
мяту с огнем и серебром смешали
боги рецептом непростого счастья

Я больше не хочу добра и зла
и размышлений о золоте и пользе середины
путь выжжет алым мгла
пусть рвутся нервы паутины

все то что не белое-черно
и что не птица -то и не послушно
черным по белому -одно лишь суждено
пусть разлетятся жар-птицы и синицы

я ловлю поцелуи свободы
и отпускаю в тайфуны корабли
не ожидая у моря погоды
свободна.от рока и любви.

***

Зачем марионеткой стала
Без воли в театре теней
Зачем боролась и  искала
Вы лишь за нити дергали сильней

Весь мир театр -безвольные актеры
Лишь маски части нас самих
Лишь повелитель кукол прерывает споры
Средь представлений жизни непростых

Грустная  сказка из жизни кукол
Я остаюсь такой какой придумали меня
Томима горькой мукой
Волшебство софитов и туман огня

И почему не смею стать собой
игрушкой в синем парике
движима вашею рукой
душа танцует налегке

(из жизни марионеток)

А люди меняются с возрастом,
мудреют и только следы,
остатки былой непокорности
В глазах цвета мутной воды.
Цвет глаз не имеет значения:
к нему прирастают круги
усталости и откровения –
упрямец проблемней других.

Упрямство хорошее качество,
прямую осилит не всяк,
но важно не путать с ребячеством
и цель  должна быть не пустяк.

Упорство – черта очень ценная:
до цели в пургу и метель
сквозь мнения и преткновения,
но это должна быть сверхцель.

А люди по-разному скроены.
Умение слушать других –
талант, он даётся достойному,
не каждый похвастает им.
Иной протрезвеет под занавес
от мысли: отец-то был прав:
Яйцу не пристало выказывать
Задор петушиный и нрав!

- Я приходил, тебя не было дома. Где ты была?
- С ветром веселым на поле  играла в пятнашки!
  Он обещал подарить мне два белых крыла!
- Глупая девочка! Веришь кому? Прощелыге в тельняшке!
- Нет! Всё не так!  Он сказал - я взлечу высоко,
  В воздух прозрачный макая горячие перья!
  Буду парить, словно птица, среди облаков...
- Это все сказки! А в сказки и сны я не верю.
- Но он сказал...
- Даже слышать о нем не хочу!
  Глупой романтикой манит тебя как овечку.
  Что разревелась? Сходила бы  лучше к врачу.
  Стресс и депрессия. Нынче врачи это лечат.  
- ...Ты успокойся... Наверно, приснился мне сон....
  Больше ни слова тебе о дурацком кошмаре...
- Я хочу есть, а не слушать пустой перезвон.
  Что у нас к ужину, милая?
- ...Крылышки... В кляре...