Литературный портал Графоманам.НЕТ — настоящая находка для тех, кому нравятся современные стихи и проза.
Если вы пишете стихи или рассказы, эта площадка — для вас. Если вы читатель-гурман,
можете дальше не терзать поисковики запросами «хорошие стихи» или «современная проза».
Потому что здесь опубликовано все разнообразие произведений — замечательные стихи и классная проза всех жанров.
У нас проводятся литературные конкурсы на самые разные темы.
Публикации на сайте о событиях на Украине и их обсуждения приобретают всё менее литературный характер.
Мы разделяем беспокойство наших авторов. В редколлегии тоже есть противоположные мнения относительно происходящего.
Но это не повод нам всем здесь рассориться и расплеваться.
С сегодняшнего дня (11-03-2022) на сайте вводится "военная цензура": будут удаляться все новые публикации (и анонсы старых) о происходящем конфликте и комментарии о нём.
Здравствуйте, уважаемые участники конкурса! Я не думаю, что в пределах бывшего СССР найдется хоть один человек, не слышавший бессмертного пушкинского "Буря мглою" и не представляющего себе метель или вьюгу. В Киеве с его мягкими украинскими зимами бураны практически не бушевали, но разыгравшаяся метель почти полностью отбивала желание пойти во двор и прогуляться. Квартира в это время казалась на редкость уютной, и покидать любимое кресло у батареи совсем не хотелось. И стихи писались во время метелей ничуть не хуже, чем в хорошую погоду, и чай казался необычно ароматным, и разговоры под разбойничий свист ветра отличался особой задушевностью...
На 168 тур понедельника принимаются стихотворения, в которых упоминаются вьюга метель или зимняя буря.
1. Жанр – свободный. 2. Стихотворение должно точно соответствовать теме конкурса. 3. Каждый участник может подать на конкурс одно стихотворение не более 36 строк. 5. Стихи с ненормативной лексикой, стихи низкого художественного уровня, стихи, не удовлетворяющие условиям конкурса – не принимаются! 6. Решение об отклонении стихотворения принимает Ведущий конкурса. Решение Ведущего окончательное, обжалованию не подлежит. 7. Стихотворения, взятые как "примеры из творчества наших авторов" в конкурсе не участвуют. 8. Если у вас возникли вопросы или какие-либо пункты правил неясны – обращайтесь в личку к Марине Генчикмахер
Призовой фонд:
1 место - 1000 баллов 2 место - 800 баллов 3 место - 600 баллов. 4 место - 400 баллов.
Места определяются по итогам голосования жюри. Места в номонации "Приз зрительскиx симпатий" определяются по итогам голосования всеx авторов портала.
Дополнительные призы:
Первые 7 стиxотворений, получившие наибольшее число баллов, вxодят в подборку, которая анонсируется на Главную. Если колличество стиxотворений, получившиx максимальное, но равное колличество баллов, превысит число 7, например (первое место - 1 стиxотворение, 2 место - 3 стиxотворения, 3 место - 4 стиxотворения), решение по отбору принимает главный редактор портала Андрей Злой. Приз за обоснование листа - по 40 балов за рецензию каждого стихотворения*
Пы.Сы.
1. Напоминаю: название цикла конкурсов позаимствовано нами у братьев Стругацких абсолютно осознанно, о чем и писалось в соответствующем анонсе: http://www.grafomanam.net/poems/view_poem/242389/ 2. Приз за обоснование листа выдается при условии уважительного отношения к автору обозреваемого текста, грамотности рецензии, упоминающей и плюсы и минусы рассматриваемого стихотворения и определенного объема (не менее 2.5 строк в микрософт ворд). Если соберется несколько мини-обзоров по конкурсу, они будут объединены в один обзор, анонсируемый на Главной странице портала. 3. Доска почета "Понедельника" http://grafomanam.net/works/326897
Темнеет рано, дороги пусты, Шипит позёмка – сухая, злая… Стеклянно и ломко звенят кусты, Дрожат в остывших подвалах коты, Пугаясь воя и лая
Погода такая, что с улицы – прочь, Нескоро ещё эта темень растает, Когда на охоту выходит в ночь – (Им попадись – кто сможет помочь?) Собак одичавших стая.
Поверили псы в далёкие дни, Что дом – родной, а хозяин – добрый… Но - выгнали их, и забыли они (Прошлое лязгом зубов помяни!), Облизывая облезлые ребра.
С тоской неизбывной глядят на огни... Злобой, ночью и стужей ведомы, Успеют в куски разодрать они (Миг – и врассыпную: поди, догони!) Любого из теплого дома.
Под знаком исконно дикой родни, После погонь, и пиров, и шествий Бледному утру предъявят они (Днем – хвост подожми и шею согни!) Пятна крови на клочьях шерсти.
Заплутала луна в облаках, как в сугробах, Сыпля снежное просо с небес решетом. Зацепившись за ель, как за шпиль небоскрёба, Плачет туча под ветра глухой баритон.
Разгулялась позёмка до воя, до дрожи, Застонали деревья, срываясь на крик. А вокруг ни души, лишь случайный прохожий Пробежит сквозь метель, приподняв воротник.
Мороз и бесконечность. Глубина. Отождествляясь с нею понемногу Впадает в снег разбитая дорога, – Как чёрная речушка,– вглубь окна, Становится под снегом не видна Ни страннику, ни дьяволу, ни Богу…
Всё видоизменяется окрест, Становится листом – большим и чистым… Когда в безмолвие воткнётся выстрел Со стороны холма, что держит крест, Ватага воронья сорвётся с мест, И ветви обесснежатся искристо…
И всё бы хорошо… Но ты ушла: Открыла дверь из сна и тихо вышла… А снег неспешно выбелил все крыши, Напялил шапки башням, куполам, Припудрил кучи листьев по углам… И мир, светлея, стал на снежность выше.
И я смотрел на этот белый цвет, – Что стал преобладающим на фото, – Надеясь разглядеть хотя бы что-то, Похожее на твой несмелый след… А снег всё безобразничал в ответ, Завихриваясь из-за поворотов…
И эта чистота, искрясь, меня, За миром следом, чуть приподнимала, Сведя в одно вчерашние начала, Чтоб я, как прежде, смог тебя обнять, И чувство белым-белым ощущать… И этой чистоты не будет мало…
Пурга-чародейка кружит за окном, Узорит, искрит и метелит, Картинно заносит мой низенький дом, Все выбелит, словно застелит. Давно не подносит судьба мне даров, А что же касается планов: Лежит на них ровный и мягкий покров Из пепла потухших вулканов. Над этим покровом не властны года, Под ним, избегая волнений, В великом молчании спят города С тобой непростых отношений. В камине трещат,пламенея, дрова, Скрипит под ногой половица. Мне дом тихо шепчет:хозяин, пора!- И дверь норовит отвориться. -Идущий в пургу салютует тебе, Стихия, готовь свои сети! - И вышел из дому навстречу судьбе... А там только небо... и ветер.
Петербургские ангелы возвратятся к зиме, Разметают по городу перья, в их белизне Проступают как призраки шпили и острова. Замирает под натиском, замерзает Нева.
Перья белые-белые, распростившись с крылом, Обратятся снежинками и своим помелом Заметает окрестности перьевая метель, Обнажаются истины хрупких ангельских тел.
Их печальные юные и невинные сны Хмарь пускают над городом, силуэты размыв, Устилаются снежностью в невесомости крыш. Петербург, сам ты ангелом в белом небе паришь.
9 июня 2013 г.
Картина петербургского художника Павла Антипова “Ангелы Петербурга”
Завывает метель за окном. Догорают поленья в камине. Я читаю стихи перед сном О печальном пингвине на льдине. И вздыхает бревенчатый дом. Снежный ватник достался рябине. Осознаю я, может, потом: Нет печальней пингвина на льдине. Почему же печаль надо льдом? У меня нет сомнений в помине! В чём причина? А дело всё в том, Он – один ... без подруги ...на льдине.
Вьюга ли, оттепель… Что нам? Где достоверный прогноз? Мысли спрессованы в тонны, Ночью опять не спалось. Пересчитала минуты… Да, я уснула потом. Только с утра почему-то Мысли и чувства Вверх дном.
Всё вперемешку. Зачем же МЫслится впрок, про запас? Кошка чеширская чешет Ухо, мечтая за нас. Небо в прорехах подпалин, Новый обратный отсчёт… Каждый из нас ненормален. Я. Да и ты. Кто ещё?
Некие N (неизвестно)... Кошка играла клубком, День закатился под кресло Кубарем и кувырком. В парке теряется в кронах Месяц – на убыль Луна. В ней упакованы тонны Кошкиных мыслей О нас.
Белы мои графские руки. Когда бы я был садовник, то гладил хоть каждый стебель, в любви ему признаваясь, (им соль земли, как перчатки, приятной была и удобной); сыт тем, что посеял летом, согретый, чем сам подготовил.
Зима заковала замок в свою ледяную ярость, стою в ездовом камзоле и лайкре, как будто голый.
Но я не ценю ни узоров, ни сложной вязи плетений, ни проводника, ни попутчика. И буду за это наказан поленом в глазу, соринкой, занозой в руке, заразой. Последние угли в камине сдаются осадной метели.
Не спи же, моя дорогая, не то в один вздох околеешь. Завтра потратим на хворост все, что у нас осталось, попросимся в личную свиту к снежной самой королеве.
Боже! Очнись, не упрямься. Не замерзай, моя радость...
Бьет шаман в реберный бубен "Будем-будем" - данность буден Снежить, брать за синеву отпуская тетиву Лука-слуха "ууу". Воет ветр окном, однако, Что бездомная собака Он. Пойти и накормить Ветр собой, и, просто жить... Синеву следами шить Под ногами - шара полость. Мерзлота. Сиянья область Не страна - медвежий крик. Солнце-осень. Материк И мороза теплый скрип... Хрип лыжни и бег оленя (Поколенья что поленья В топку севера бросай, Мой раскосоглазый край) Хладно-горячо... ай-ай!
Разбуянилась природа: Буря, вьюга, непогода, Ветродуй, пурга, метель Стелят снежную постель. Я под шум невероятный Чай вкушаю ароматный. Но не греет чай меня, Жаль, что в доме нет огня. Сел поближе к батарее, Чтоб согреться поскорее. Жив во мне идеалист: Под разбойный ветра свист Накатило вдохновенье, Сочинил стихотворенье: «Летний день погож и тих...» Перебить не может стих Чувство стойкое тревоги – Замерзают руки, ноги. Я на дверь бросаю взор – Боже мой, какой зазор…
Закрывай плотнее дверь – Избежишь теплопотерь.
На это стихотворение меня вдохновили строки Б.Ш.Окуджавы:
Когда метель кричит, как зверь — Протяжно и сердито, Не запирайте вашу дверь, Пусть будет дверь открыта...
Отпылали закаты пожаром над маревом лет, Прогремели набатом вопросы, и нужен ответ... А зима закружила метелью, завыла пургой. Всякий раз вспоминаю под бурю тот давешний бой - Как мальчишка зеленый в штыки гарнизон поднимал, И как старый наставник врагов заманил под обвал, Как вперёд прорывались, не зная, что ждёт на пути... Только те, кто остались, не смогут покоя найти.
Под музыку Вивальди, под вьюгу за окном, печалиться давайте об этом и о том*
У Светы в доме не хватает света: окошко низкое и вьюга за окном. Светлана терпит мужа-импотента, нелёгкий быт и аварийный дом. Пропала молодость: ни мужа нет, ни друга, муж на бумаге есть, на деле - нет. Со Светой в унисон рыдает вьюга, фонарь седлает, выключая свет.
Когда стихают вьюгины атаки (фонарь включается, становится светлей),- скулят о «девичьем» бродячие собаки, печалятся по части кобелей. В конце тоннеля не забрезжит света, к тому же монитора глаз погас, и позитива нет ни в том, ни в этом, и нет Любви... Один собачий вальс!
В семнадцать сорок Света накатила не под Вивальди, под печаль собак, от мук телесных – за мужскую силу, от мук душевных за…. Да просто так!
Ты слышишь, как вздыхает старый дом? Ты слышишь, громче тикают часы? И не́что, примостившись за окном, смычком по острию косы… как музыка, и это ли не чудо? Усни малыш, и пусть твоя постель ладьёй скользит по озеру, покуда кружи́тся бесноватая метель.
Под сводом тьмы мерцают фитили. Плыви на свет, не бойся гиблых мест. Иди на зов, туда, где из земли торчит не обелиск, не крест, а дерево, и тихо облетает, повсюду сея свой хрустальный прах, смотри, малыш, как ловит и глотает его беспечный клоун на коньках.
На грани сна по трещинам идём, дыша молочным паром на мороз, плывут картинно лица подо льдом, плывут на облаках волос. Над пропастью всегда мгновеньем больше. Зловещий треск, как скомканной фольгой... Мне кажется, что мы тонули дольше, чем жили, что не мрак над головой,
а млечный путь навис, внезапно: кап – звезда упала... Пара белых сов, сметая серебро с еловых лап, взлетают тяжело, весов смещаются встревоженные чаши, плескается небесный потолок. Доверчиво выходит к нам из чащи жемчужно-голубой единорог.
То иномирье было или явь? Не важно, только будущего нет – всё из бумаги, сколько ни лукавь, и мертвенной воды. Букет на набережной астрами салюта взорвался на потеху горожан, но не коснулся нашего приюта, не осквернил спокойствие мембран.
У нас с тобой другого Рождества, другой любви, {утопленной такой}, не будет. Стылый колокол едва дрожал, и кто-то пел, чужой, неведомый, осколочные трели слагая вновь в подобие твердынь, и у пустой истлевшей колыбели растаял эхом, прошептав: «Аминь».
Ничто не предвещало непогоду. Слепила белоснежная пустыня. Захлёбываясь воздухом холодным, я видела, как странно выдох стынет И дымкой, перламутрово-белёсой, густея от тягучего мороза, Мерцает тускло в ярко-снежных блёстках. Слепяще-жёлтым ликом улыбаясь и отражаясь в вычурных кристаллах, Вверху блестела бездна голубая и Землю свысока обозревала.
Но вдруг, разбойным свистом оглушая, пронзила первобытная тревога, Испуганное тело сил лишая, заставив душу обратиться к Богу. А небо, занавесившись вуалью, просы’палось, как пылью из перины, Колюче-серым полчищем снежинок, которые в моё лицо впивались.
Тут ветер загудел, свистя одышкой, с настойчивостью старого позёра. За визгом ветра поступью чуть слышной сгустился сумрак, шаркая позёмкой. Не знаю, почему он так озло’бел, как-будто я – его давнишний недруг: Швырял снежками, вывалял в сугробе, топтал, кружил на пару с буйным ветром. Лицо, казалось, когти раздирали, а на щеках намёрзли две дорожки, Проложенные мутными слезами, припудренные тальком злой пороши.
Белела мгла. В её кромешной мути привиделся неясным силуэтом Шагающий ко мне навстречу путник, гонимый ускоряющимся ветром. Приблизившись в беснующимся вихре, увлёк с собой в стремительном потоке К моей, в пурге утерянной, дороге ... и тут же бесы снежные утихли.
Последний смерч спустился и прилёг Косматым псом, свернувшимся у ног.
Метель, опять она метёт, метёлкой машет... В духовке пахнет суп грибной, густой, как каша. Январь, мороз, промозглый двор - зимы обитель... Зайдёт, большой и весь в снегу, повесит китель. И станет в комнате светлей, теплом повеет... Горшочек с супом на столе ладошки греет. Наполнен водочкой графин, капустка в плошке... Суп обжигает, горячит, дымится в ложке. Положит руку на плечо и грустно скажет: Метель, опять метёт метель... и рюмку вмажет. И это будет лучший тост за долгий вечер. Немного супа и тепло от русской печи...
Что тебе подарить?... Цветы. Я хочу голубые розы. Пусть за окнами снег скрипит И от холода пальцы мёрзнут. Пусть шипы – под покровом льда, Чтобы гладкими долго были. Вот такая моя мечта – Розы зимние, голубые. Голубые, как лёд в реке, Как на свет водопада струи, Как сапфир на моей руке. Ночь на стёклах узор рисует… Голубые, как первый снег? Что за блажь – голубые розы? Голубые, – твержу в ответ, Как хочу я цветы с мороза! Эти розы цветут в горах, От их выси – озноб по коже. Гор вершины всегда в снегах, И снега голубые тоже.
Там, возможно, тепло за прикрытыми ставнями, только путь мне - в лихую пургу. Ухожу от любви огородами дальними, да по кругу, похоже, бегу. Наследила везде, и теперь не отвертишься, что пыталась, пыталась уйти. А метель завывает собакою бешеной, и опять я сбиваюсь с пути. Есть в чужой стороне покрасивее мальчики, да и в нашей они хороши. И зачем паковала мгновенья в карманчики? Для души? Ну, пускай для души. И зачем я звала, и дружила с бессонницей, и искала надежду к зиме? Кто-то ставни открыл у избы за околицей и смеётся в окошко... не мне.
