Литературный портал Графоманам.НЕТ — настоящая находка для тех, кому нравятся современные стихи и проза.
Если вы пишете стихи или рассказы, эта площадка — для вас. Если вы читатель-гурман,
можете дальше не терзать поисковики запросами «хорошие стихи» или «современная проза».
Потому что здесь опубликовано все разнообразие произведений — замечательные стихи и классная проза всех жанров.
У нас проводятся литературные конкурсы на самые разные темы.
Публикации на сайте о событиях на Украине и их обсуждения приобретают всё менее литературный характер.
Мы разделяем беспокойство наших авторов. В редколлегии тоже есть противоположные мнения относительно происходящего.
Но это не повод нам всем здесь рассориться и расплеваться.
С сегодняшнего дня (11-03-2022) на сайте вводится "военная цензура": будут удаляться все новые публикации (и анонсы старых) о происходящем конфликте и комментарии о нём.
Здравствуйте уважаемые участники конкурса! Кто из нас, возращаясь из отпускных странствий не напевал знаменитую песню Высоцкого «В суету городов и в потоки машин Возвращаемся мы - просто некуда деться!». И независимо, где оставлено сердце, в горах, или на солнечном побережье далекого моря, всех нас встречает город с его знакомыми улицами и перекрестками, с его потоками машин, суетой пешеходов и несуетными парками, в которых гулять и гулять. Проходит день-два и знакомые городские пейзажи вытесняют и памяти экзотичные картины только что промелькнувших каникул; повседневность восстанавливает пошатнувшиеся было приоритеты и все, что связано с родным городом становится самым главным в жизни, если, разумеется, речь идет о горожанине.
На 103 тур Понедельника принимаются стихотворения, действие в которых происходит в городе, а в тексте встречается слово «город» или производные от него слова.
[/b]Начало: суббота, 13 сентября. Окончание: суббота, 20 сентября. Редакторское голосование: суббота, 20 сентября – суббота, 27 сентября. Голосование зрителей и участников: 20 сентября – суббота, 27 сентября. Подведение итогов : суббота, 27 сентября. Начало нового конкурса: суббота, 20 сентября.
Правила:
1. Жанр – свободный. 2. Стихотворение должно точно соответствовать теме конкурса. 3. Каждый участник может подать на конкурс одно стихотворение не более 36 строк. 5. Стихи с ненормативной лексикой, стихи низкого художественного уровня, стихи, не удовлетворяющие условиям конкурса – не принимаются! 6. Решение об отклонении стихотворения принимает Ведущий конкурса. Решение Ведущего окончательное, обжалованию не подлежит. 7. Стихотворения, взятые как "примеры из творчества наших авторов" в конкурсе не участвуют. 8. Если у вас возникли вопросы или какие-либо пункты правил неясны – обращайтесь в личку к Марине Генчикмахер
Призовой фонд:
До 10 заявок - 1 победитель (600 баллов), 20 - 2 призовых места (600 и 400 баллов), 30 - 3 призовых места (800, 600 и 400 баллов).
Дополнительные призы:
Приз Симпатий Жюри - 300 баллов, выдается по решению жюри. Приз Зрительских Симпатий - 600 баллов. Приз за обоснование листа - по 40 балов за рецензию каждого стихотворения*
Дополнительные призы:
Приз Симпатий Жюри - 300 баллов, выдается по решению жюри. Приз Зрительских Симпатий - 600 баллов. Приз за обоснование листа - по 40 балов за рецензию каждого стихотворения*
Пы.Сы.
1. Напоминаю: название цикла конкурсов позаимствовано нами у братьев Стругацких абсолютно осознанно, о чем и писалось в соответствующем анонсе: http://www.grafomanam.net/poems/view_poem/242389/ 2. Приз за обоснование листа выдается при условии уважительного отношения к автору обозреваемого текста, грамотности рецензии, упоминающей и плюсы и минусы рассматриваемого стихотворения и определенного объема (не менее 2.5 строк в микрософт ворд). Если соберется несколько мини-обзоров по конкурсу, они будут объединены в один обзор, анонсируемый на Главной странице портала. 3. Доска почета "Понедельника" http://grafomanam.net/works/326897
Рассказать тебе сказку? За тысячи-тысяч миль на окраине ночи по краешку суеты часовыми - во фрунт - застывали во тьме мосты, а под ними по серому небу корабль плыл:
из дневного сияния соткан и в день рожден, расплавляя касанием киля волны сургуч, протирал сквозь прорехи на небе остатки туч, засевал сонный город то ль снегом, то ли дождем.
Семена превращались в иголки, вшивали свет в черепичные лоскуты ломких промерзших крыш. И в чердачных окошках косых - конопат и рыж - прыгал солнечный "зайчик". За тысячи-тысяч лет
вырастали в степи то дома, то опять - ковыль. Но, из солнца весеннего соткан, в весну рожден, тот же "зайчик" в окне. Значит, мы не напрасно ждем. Рассказать тебе сказку? По небу корабль плыл...
Как стрижи восходящей луне полоскают белёсые крылья В час спокойствия, что задремал на макушках плешивых домов, Так фланирую я, рассекая бессмысленной жизни засилье, В этом городе, пьяным бродяжкой уткнувшимся в каменный зёв…
И решёток сквозные заборы особенно странно игривы, И коты бесконечно сквозь прутья неведомый ловят уют, И судьба ноздреватым асфальтом стирает непышные гривы Неумелым попыткам газона вздохнуть и испить – что нальют.
Что за месяц такой, что за год? Что за жизни кривые насмешки? Отвернись от людей и уткнись в небеса, в морду бритую в ноль. Полнолуний моих череду – птицы вмиг разменяют на вешки, По которым всем певчим учить этот хит - эмигрантскую роль.
Ну а мой незаметный полёт, столь ославленный чёрными ртами, Вдруг закончится также неслышно, как тает расшибленный лёд. Разнесут тротуар, не стесняясь сигнальщиков под небесами И трубу раскопают, что ржавые воды народу несёт.
А я свой город маленький люблю, Хотя больших и значимых немало. Неважно, где причалить кораблю: Была б земля, да сходни у причала…
Бесспорно, что милы и хороши Париж и Прага, Питер и Одесса. Отыскивая гавань для души, Я был влюблён как уличный повеса
В Святых Мадонн на Карловом мосту, В задумчивых гаргулий Нотр-Дама, И в тот «Бульвар Французский, весь в цвету», Что нежные в душе оставил шрамы,
В державный облик Питерских дворцов, Атлантов незабвенную античность… Но всех милей родимое крыльцо, Где всё привычно, просто и статично.
Куда и возвращаюсь я всегда Из странствий и обыденных вояжей. Чужие мне не снятся города, Но лишь один мне душу будоражит…
********************************
И каждый год июньскою порой В кошмарном сне, полынном и тягучем, Я вижу город, сплавленный жарой, И просыпаюсь, болью дикой скручен.
Я видел, ставший ДОТом* райотдел,* Заложников измученных колонны, Десятки изуродованных тел - Рядами, без рыданий похоронных…
Расстрелянных бандитами – по пять, Под стенами Буденновской больницы… Во сне, конечно, проще воевать. Но, лучше бы такому и не сниться!
Другие мне не снятся города – Такая вот причуда подсознанья. Но память всё ж доносит иногда Тот горький дым на грани осязанья…
20.05.2010
* - ДОТ - Долговре́менная огнева́я то́чка (Материал из Википедии); * - Районный отдел милиции (РОВД) г. Будённовска, первым подвергшийся атаке боевиков Ш.Басаева в июне 1995 года.
Не ручку золоти, А маковки церквей, Где эхом звонниц неба синь распорота… Лучом пронзайся в тишь И до краёв залей Все уголки распахнутого города!
Крась в охру, алость, медь Рекламы, бампера, Люд торопи в подземные артерии… Проснуться, значит – петь И взять ещё вираж, Отбросив лень, тоску и фанаберии…
Зови и созидай Не только вширь, а – ввысь На языке, сумняшемся нисколечко… От города – Китай До кольцевой Москвы Всего-то час езды без колокольчика.
В этом адовом городе царствуют демоны. Нам бы прочь, но дороги-крУги не пройдены. Обходные пути… да было бы времени, Да и кто же оставит малую родину…
Ушлый чёрт, запустив колесо обозрения, В магазине торгует падшими душами. А в довесок (ну, как бы, надцатой премией) Выдаёт мармелад: – Извольте, откушайте!
Для гурманов и прочей неведомой нечисти Держит он в морозильной газовой камере, Сохраняя товарный вид в безупречности, Потрошёных свежемороженых ангелов…
Прикуплю одного – не особенно дорого – Зря училась я, что ли, гены клонировать. Засмотревшись, своротят демоны головы, – Это ангелы реют в небе, планируя... .
Мой милый Питэр, закутанный в серый плащ, Сколько разных имён тебе износить ещё? Город-расстрига, дождём о былом не плач, На Неву опершись гранитным своим плечом.
Мой милый Пётр, время снова судьбе Пилат; Ветры с моря нагонят беды – осуждена… Время стойких людей с названием Ленинград, У тебя записаны в книге их имена…
Мой милый Питер, забудем святых хулу, Все когда-то слагают столбик минувших дат. Я с молитвой эту троицу перечту: Петербург Ленинград Петроград.
Здравствуй, город! Со мною ты рос, но иначе: я взрослел, а ты будто бы всё молодел, и когда я почти что уже не у дел – по-мальчишески судишь мои незадачи.
Я не злюсь, не в обиде. Признаться готов, что устал, да и в тягость мне служба…
Только дай мне ещё напоследок послушать, как смычок камских ветров на струнах мостов по-вогульски протяжно и грустно проплачет о скитаниях ищущей пристань души…
А потом – потихонечку свет притуши… что? да всё забери, и не надо мне сдачи.
По привычке вбивая предутренний шаг в опостылую, праздно шуршащую осень, всё вращаю пронзенные ржавою осью городские кварталы… Ну что тут решать?.
Закат обрывает кровавые нити, На город слепой опускается тьма, Не спите! Я вас умоляю!! Не спите! Коварной змеёй наползает кошмар: Из смрадных подвалов ночные химеры В наш мир бесконечным потоком бредут, Напрасно черта нарисована мелом, Напрасны молитвы – Они! Уже! Тут! По рамам оконным арктический холод, Застывший в стекле отражается взгляд, И чудится шёпот, и слышится хохот – Мохнатая ночь опускается в Ад! Дрожат, угасая, оплывшие свечи, За каждою дверью чужие шаги – Из смрада выходит поганая нечисть Ожившим гнильём из открытых могил. Смертельный сгущается в воздухе ужас, Стеной на дома надвигается страх, Не спите, людишки! Сегодня вы – ужин! Детей Сатаны наступает пора. Забудьте что было! Былые основы Не действуют нынче, настал ИХ черёд,
И только того, кто наскрозь проспиртован, Уже никакой нетопырь не сожрёт!!
Я у кассы стою: «Два билета до лета. Если можно, купе. И обратно не нужно. Нет купе? А плацкарт? Два плацкартных билета». Город прячется в осень, а осень нам чужда. Город прячется в куртки, пальто и береты, Никотиновый дым вперемешку с туманом… А давай, мы вернёмся в ушедшее лето? Мы уедем зализывать свежие раны От холодных дождей, вымывающих душу Обострением чувств, не по-летнему рваных, Осень вывернет нас нелюбовью наружу, Ей плевать, что она появилась незванно. По-хозяйски по дому прошла, не разувшись, Скинув плащ на полу, приготовила чаю, Оставляя кругом грязно-рыжие лужи, Солгала мне на ухо, что кто-то скучает… Стынет чай недопитый, а осень довольна: Стол в бумажках – она доедает конфеты. И смеётся… А мне непривычно небольно: Я у кассы стою: «Два билета до лета».
Спи, любимый... Ночь владеет городом. Долгая дорога до зари. Море шепчет сонно. В путь не скоро нам. И мигают звёздам фонари. Небо лёгкой шалью неизвестности кутает уставший Аю-Даг. Десять дней надежд, любви и верности много или мало, мой чудак?
Рано утром кончится иллюзия тихого семейного житья. И свободы выбора окклюзия неизбежна. Знаем ты и я. Было ль что-то общее и личное, если завтра снова ты с женой... Отдых - это выход из цикличного в сказку... И от правды выходной...
Быстрой сильной птицею железною нас домой доставит самолёт. Ты - в Москву, я - в Ригу. Небо - бездною, что две жизни снова разведёт. Вновь звонки и писем многоточия. И бессонниц кружево. Одна... У любовниц у'зки полномочия, коротка и призрачна весна.
Спи, любимый... Ночь владеет городом. Долгая дорога до зари. Море шепчет сонно. В путь не скоро нам. Подари мне сказку... Подари...
р.с.Окклюзия — взаимодействие двух потоков возбуждения между собой. Сущность О. заключается во взаимном угнетении рефлекторных реакций.
Вечереет...И рваные клочья тумана Опускаются с неба на улиц тоннели. Сквозь него, просочившись открытою раной, Слабо светит луна из другой параллели.
Наступают стеной серых зданий громады, Часовыми стоят поредевшие клёны. Я бреду сквозь туман и вдыхаю прохладу, И в мечтах пребывает мой мозг воспалённый.
Защищённый от влаги и холода фетром, Он листает тихонько безумные мысли. Под ногами шуршат опалённые ветром Потерявшие цвет в слабых сумерках листья.
А туман свежей моросью кожи касаясь, Позабыть все сомненья и горести просит. Звон часов городских, с башни в омут бросаясь, Так печально звучит – это в городе осень.
как печален сейчас этот богом оставленный берег. снова грустный закат разольётся по улицам перед тем, как тихо свалить за корму островерхого мыса вместе с ржавым баркасом и всеми заброшенной мызой.
и останутся тут лишь одни тупорылые кнехты. этот город - манкурт ганнибал каннибалович лектер. возрождающий зло не в одной ипостаси - трояко, потому что оно здесь становится как бы на якорь.
и ложится на грунт, притворившись, наверно, муреной. этот город - манкурт, он беспамятен как одурелый. заселён не людьми, а останками судеб, по сути, и в порту не пройти от раздолбанных к чёрту посудин.
пресловутая даль будет снова послушна как пандус, в трюмах будет кефаль и, всего вероятнее, палтус. в этом городе всё: от домов и до рельса трамвая, ненавистно мне так, что роднее уже не бывает.
Приходит осень в этот город старый, Заходит вместе с проливным дождём, Здесь даже дождь простой имеет пару. Печальный ветер дует день за днём. Мне щедрый ветер на ухо прошепчет Слова, да только кто их разберёт… Держи меня, соломинка, покрепче, А то и вправду углублюсь в полёт. Короткий день сулит предлинный вечер, Присяду у каминного огня, Тоскливо, холодно. Мой одинокий ветер, пожалуйста, не уноси меня.
Весна стучится в двери строчкой кода, и чёрный монитор – чёрт! - с ночью заодно. А в окнах диалоговых живёт зевота, невольно обостряя запах отпусков. В Контакте плеер, и большая чашка кофе… и фото девушки - вне рамок и стекла. Рюкзак в углу лежит - давно уже на взводе, как пуля, ждущая дорогу - вне ствола. За стуком клавиш шум дождя не слышен, он где-то там, в окошке потолка другого дома, в статусе «инвизибл» бьёт брызгами в лицо…ну а пока – бумажный и казённый, ждёт патрон в обойме, восьмая жизнь кошачья выстрелит в упор. Рулеткой русскою решится день и город, и самолёт взлетит - решать последний спор.
В этом городе из стали, из бетона и железа, из чахоточных рябинок, разрывающих асфальт, мы с тобою не летали – чаще прятались в разрезах узких улочек-ложбинок... в тесных домиках... inside.
Вырывались ненадолго... Пробирались, озираясь, по натоптанным маршрутам. Соблюдая политес – строго за руки... Но только наши руки обжигались, и ноктюрн играли трубы близлежащей к богу ТЭЦ.
Где всё это, кто ответит? Отчего так мрачен город? Не поётся птицам в склепе и не прячется вдвоём... Надо мной – растущий месяц, подо мной – гнетущий холод. Я – твоя синица в небе. И журавль – тоже в нём.
*********************** Картина "Двое в городе", автор Галина Горнева
Вот улицы Лунбурга спящего, носами проулков сопящие. Ресницами скверов укрытые глаза площадей городских всплакнули слезами дождливыми. Влюблённые пары счастливые, под крыльями ангелов скрытые, сидят на скамейках витых.
Машина идёт поливальная - громоздкая, муниципальная - по улицам Лунбурга сонного, по гравию шины шуршат. Граница Рассветбурга юного встречает нас бодрыми юнгами - умытыми, правофланговыми - моряцкий привет мальчишам!
Вот улицы Солнцбурга бодрого, зелёного, рыжебородого! Кварталы квадратами ровными, окошками вволю дыша, сияют улыбками добрыми, и пишут свои родословные - до буквы, до точки подробные. Ах, Солнцбург, родная душа!
Машина идёт поливальная - усталая, муниципальная - по улицам Солнцбурга жаркого, струится песок из-под шин. Закатбург встречает прохладою, ветрами, дождём, листопадами, замёрзшими вдрызг горожанками, спешащими мимо витрин
на улицы Лунбурга спящего. И там, отпустив настоящее, растают, плащами укрытые, в тени площадей городских - и стелами станут холодными. ...А новые пары влюблённые, под крыльями ангелов скрытые, сидят на скамейках витых.
------- Стела (др.-греч) — каменная, мраморная, гранитная или деревянная плита (или столб) с высеченными на ней текстами или изображениями. Устанавливается в качестве погребального или памятного знака.
Сумерки выкрали город. На сердце тревога. Голову кружит черёмух душистый дурман. Время бессонницы. Ветер шуршит у порога словно непрошенный гость из неведомых стран. Тянет в себя словно омут полынная память неводом горьких потерь и фатальных обид. Словно в зыбучих песках в мыслеобразов спаме тонет душа. И под ложечкой где-то болит. Прячутся сны в предрассветные стылые росы. Чёрным квадратом Малевича - небо в окне. Вечность до выхода Ра. И вопросы, вопросы... _______________ Тем, без кого одиноко и холодно мне.
Сумерки выкрали город. Ирина Ашомко
Сумерки выкрали город. На сердце тревога, Тяжесть в желудке, боль в горле и в мыслях дурман. Чёрный квадрат за окном, и второй – за порогом. Трюки Малевича или волшебный туман? Город, ау! Дай мне знать о себе, но не спамом, Город, меня защити от обид и потерь, Город, от боли спаси меня чудным бальзамом, Ложечку я проглотил и страдаю теперь... Лишь петушок прокричал ку-ка-ре-ку с насеста, Ра засветился лучами грядущего дня,
Утро вернуло украденный город на место, Ложечка за ночь исчезла внутри у меня.
***** С просветлённых небом вод В тучах плещущих высот Переулкам не пылиться И проспектами пролиться -- То ли звёзды, то ли листья Мастью в зайцев, в колер лисьи Осыпает небосвод.
Княжий град -- Киев-столица, запрокинутые лица в небеса -- подслащённая водица, разведённая слеза.
НОЧЬ Звезда, сгорая в уголёк, как в маникюре ноготок, вся в перламутре никотина и миррой с ладаном кадила -- бездонным небом негатива вниз безоглядно укатила сквозь гроздья звёзд -- ночного города огни оконных рам -- созвездьями горящие высотки.
Едкий шёпот усталых машин о дома в переулке дробится. Предосенний юродивый сплин бередит незнакомые лица. И привычным движением рук этот город низводит природу в заколдованный вычурный круг на угоду богемному сброду. Внесезоние вечных зеркал, отражающих мир от асфальта, редких парков внимательный зал запоздалое мучит контральто. И, простой повторяя напев, город плачет и требует света, вновь от солнца устать не успев за такое короткое лето...
Хочу вернуться я назад, Лет этак на пятнадцать. Мне городской осенний сад Поможет разобраться. Дорожки листьями покрыв, Играет в пазлы Осень, Под увядания мотив Тепла у Солнца просит. Пятнадцать лет... Почти забыл Я глаз твоих сиянье Да, есть семья, есть крепкий тыл: Надёжно жизни зданье. Но я иду, листвой шурша, По памятным дорожкам, И в высь летит моя душа, Оттаяв хоть немножко.
*** чем больше неба, тем глубже в осень. чем шире хляби, тем гуще грай. закаты бьются дождями оземь, и тьма трепещет, как пустельга.
под гнётом неба распахнут город - аника-воин - намок, продрог. а ты с изнанки по швам распорот - твой бес ухватист и долгоног.
***
Здесь дне-вне-пад. И дни опадают гулко – осень кропит опавших: да будут святы. Тьма, расползаясь, пятый отыщет угол в мире, в котором снова любовь распята.
Холод пожнёт плоды – хлеборобец ловкий – время пройдётся, будет стерня фасетом. Слышишь, курлычут? К новым краям зимовки души летят простивших тебя блаженных...
***
дело не терпит пауз точат секунды свет искры летят и в хаос впал прошлогодний снег
В городе – зима с утра. Стали улицы седы. Словно выдох изо рта Над котельной стынет дым. Сквозь узоры мутных бельм, Бубликом раззявив рот, Город смотрит, как метель Вдоль по улицам метёт.
На проспектах – нервный тик Подмороженных людей. Ветер весело гудит На просторах площадей; Переулками скользя, Прошмыгнул и был таков, Пряча стуженный сквозняк По карманам тупиков.
Над воротами – сугроб, Словно кошка на плече. Дверь входную бьёт озноб, А внутри – огонь свечей. А у печки дремлет кот, В хвост пушистый спрятав нос. Город съёжился и ждёт: Надвигается мороз.
Тоскою сумерек охватывает город В ночную заводь погружающийся день – И холодок ужом стремительным за ворот Скользит бесшумно, как навязчивая тень
Воспоминаний и тревоги о грядущем… И тихо падает душа сквозь лунный свет В простор раздумий – и надеется на случай, Что ей позволит убежать от прошлых лет…
Но всё густеют эти сумерки – и вечер Набросил мягко сини шёлковую шаль На зябкий город, где тебя теперь не встречу, Где ты уже уходишь в тихую печаль...
И в забытьи, подняв чуть-чуть повыше ворот, Я всё прошу тебя: «Найди меня, найди…» Но безразличен остывающий мой город К моим словам… И шепчет тихо ночь: «Не жди…»
