В рулон скатала пёстрые холсты.
К прохожим приставали, как цыганки,
Корнями вверх торчащие кусты.
Царапнув небо поздними огнями,
Дома перевернулись, в грунт ушли.
Пустырь порос ветвистыми тенями,
Пропитанными сыростью земли.
И я сама была под белой кожей
Черней моих расширенных зрачков,
И небо было вывернуто тоже
Наружу грязным мехом облаков.
Расправив складки облачного меха,
В нём, как вино, плескалась синева.
Она звездой сквозь малую прореху
Просвечивала, видная едва.
Я к ней не испытала притяженья:
Не в голубом была я на балу!
Во мне, рассыпав дрожь преображенья,
Ночь взорвалась, разбрызгивая мглу.
С ресниц пыльца осыпалась цветная.
Я разглядела: в пальцах темноты
Живым лучом скользит игла стальная
И вышивает – кажется, цветы!
Слепой узор, сплетенье нитей тайных –
Изнанка тех цветов, что не видны,
– И блеск звезды, единственной, случайной,
Соединившей обе стороны.
