Литературный Редактор / Полученные рецензии

О счастье – о тебе мы вспоминаем,
То хвост, то перья у тебя хватаем.
Урвав кусочек красок у тебя,
Скорбим, что упустили времена,
В которые хватать тебя б руками
И с головой и с крыльями, с ногами,
Да посадить бы в клетку на замог
И в вечном счастье, чтоб купаться смог.
Увы, не радуют нас его перья,
И пьем от горя, иногда с похмелья
Цветные с счастьем видим сны.
Ах как же ненасытны мы….

И жить нельзя на свете "беcприметно"
Из глубины веков пришла наука эта.
Хоть, кое что в процессе отмерло,
Но в суть, поверьте, всех у них одно -
Отмазать нас от думания мозгами:
Бессильны, мол, приметы так сказали...

Омограки
Алексей Керженевич. http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/20084/

ОМОГАВКИ

Ах, что там не тверди –
Нетвёрдо встал на тверди,
Мне фáтум не черти –
Перечеркнут же, черти.

С масонами знаком –
Владею тайным знаком,
В порыве я благом
Всех одаряю благом.

Сосватал пастушку
Сварливую пастушку.
Совет дав, как дружку:
- Терпите же друг дружку.

В сомнениях стою –
Что я на свете стою?
Здесь рифма просто “ю”,
Шоб не было простою.

Меня не сбить с тропы:
В стихах сплошные тропы.
Не любят их попы
За воспеванье попы.

КАКИЕ ЛЮДИ В ГОЛЛИВУДЕ!

Демиург я - это цель и призванье,
И мой дар искусству светлому служит.
Вот вчера: бумажный сделал "Титаник",
Утопил его с Ди Каприо в луже.

А потом, (хоть дочка не виновата),
Утащил игрушку - робот у дочки
И назвал игрушку ту “терминатор”,
И Арнольда разорвал на кусочки.

А затем, я сто на грудь принял плотно,
Взял боксерские перчатки и грушу,
Посадил я в эту грушу Сталоне,
Натянул ему я ...спину на уши.  

Так расправлюсь я со всем Голливудом,
Не задумавшись, и без сожалений.
А потом вздохну устало и буду
В сотый раз смотреть "Семнадцать мгновений"!

СКАЗКА О ПРИНЦЕ

Мне  снился сон: я принцем белокурым
Был с Золушкой, подтянут, не пузат,
Но бьют часы и вся моя фигура
Мгновенно превращается назад.

И вижу фею с палочкой волшебной
(Мой белый конь меня, заметив, ржёт),
И я кричу ей: - Ду... (ну, в общем, гневно)
- А ну-ка превращай меня вперёд!

А в зеркале – (ну что за невезенье)
Уцвёл синяк над бровью, взгляд хмельной...
Я ей кричу: - Давай туды мгновенье!
Но влево превращается оно.

Мне с горя остается лишь напиться!
Ну что за фея (Шарль меня прости)!
Не знает, что у нас, у русских принцев
Грамматика не очень - то в чести.

ХЕРУРГ

Разрезая кожу косо на трети,
Перерезав мочеточник ретиво,
Он столкнет подъемный кран междометий
С небоскребами обсценных мотивов.

И пришив желудок прямо к грудине,
Он, спрягая, на частицы  разложит.
Потому,  что о родной медицине
Без эпитетов сказать невозможно.

А потом местоимением брызжет,
изъязвительно склоняя причастья…
Потому, что пациент всё же выжил!
И вот это называется счастье.

Я знаю, чем стереть убогость дней,
Ущербность трудовых унылых будней.
Конечно, только палочкой моей,
Волшебной, а не то, что вы подумали…

Так я творю… стихи… стихи… стихи,
Пронзаю мир божественными рифмами.
И пусть простят соседние жильцы,
Если мои стихи сбивают с ритма.  

Я открою глаза и увижу на стенке клопа.
Обведу его контур, словно поглажу гитару.
Раньше было в гостиницах  живности до черта,
А теперь не отыщешь и в пяти заведениях пару.
Он почти что засох от диеты паскудной такой,
Он не ел двадцать лет
С этой долбанной перестройкой.
Налила молока, накрошила немного котлет,                          
Но не ест ничего, шевелит тонкой ножкою только.
Я его утешала, подбирая слова понежней,
А в словах,  говорят, укрывается мощная сила.
Он залез мне на руку и вцепился в неё змеёй.
Я стряхнула его и немедля ни чуть раздавила.

Жил пингвин среди скал
На самОм краю света.
Он всё время искал…
Закусь есть, а спиртного нету.
Нет обычных ларьков,
Где хмельным вас продуют,
И простых мужиков,
Что палёной торгуют.
Только станции здесь,                        
Люд научный под лаком,
Спирт они тресь да тресь,
А пингвинам – шиш с маком.
И так множество лет
У замёрзшего пирса…
Взял пингвин пистолет,
И при всех застрелился.

В переулке встречаю  Ди Капри,                          
На него я давно злая.
Мне не жалко его ни капли.
Только он меня вовсе не знает.
Ах, какая надменная рожа! –
Как у злого чёрного мима.
Промелькнуть он хотел, похоже,
Незаметно сторонкой мимо.
Зря старался, не тут то было,
Незаметно не смог проплыть.
Улыбаясь я попросила,
От окурка его  прикурить.

И мы на остров попали,
Ребёнка мамаше сплавили,
Такого шороха дали,
Треть солнца на коже оставили.
Над островом небо синее,
Домой не хочется ехать.
Лежали мы кверху спинами,
Потом – животом кверху.
Маманя стирала пеленки,
Ночами спала едва ли.
Мы пили вино тонкое,
Экзотикой заедали.
Я - без колготок «Омса»,
В шортах он бронзово-медных…
Мы через год вернёмся,
Или совсем не приедем.

Где-то за полярным кругом
В ледяном краю,
С наркотою дедка с внуком…
Баюшки-баю.

Закрывает внучек глазки,
Он того хотел.
И как в самой лучшей сказке,
В небо полетел.

Дедка тоже нагрузился –
Увлекло всего.
В жеребца преобразился…
Иго-го-го-го.

Родственнички побывали
И в иных мирах.
Внука с дедом подобрали
Утром. Ах, ах, ах!

Не руби, мужик, меня под Новый год,
Я то слышу, как ты водочкою пахнешь.
Ну, неделя, ну, другая проползёт
И во двор меня с балкона чебурахнешь.
Я то видела, как пил ты из горла,
Прячась от снежинок даже тени.
Пьёшь втихушу, чтоб жена не поперлА.
В одиночку пить – позорное явление.
Подкаблучнику не жизнь – сплошная жуть,
Позавидует едва ль сухая вобла.
Ладно, наливай, я поддержу.
Если честно, до костей я здесь продрогла.

Не всегда в тишине,
Чаще спьяну,  когда икаешь,
Нагло лезешь ко мне,
И ногою потом затворяешь.
Всё что хочешь - достал,
Даже то, что в меня не положил.
Напоролся, устал,
Возле телика ручки скукожил.
Полдень, значит, обед.
Я готовлюсь опять к подзатыльникам.
Говорю я себе:
«Ну, зачем я рождён холодильником».

Хватит, рыжая, втюхивать здесь мне на счёт молока,
Знаю всё про тебя, я насквозь тебя вижу путану.
Увела, морда наглая, в сентябре от меня старика.
Неустойку плати, или я от тебя не отстану.
Интердевочка, ишь!  С дипломатов валютой берёшь.
Наркоту доставляешь в Москву из-под тихого Дону.
Старика вместе с Бредом как миленькая мне вернёшь,
А про Пушкина ты заливай не мне,  а другому.
Но, а если себе оставляешь с портками его –
Старика.   Всё по списку давай, это будет гораздо лучше.
Слушай, рыжая, не забывай из всего ничего,
А иначе порву плавники, да и хвост твой потёртый до кучи.

Жёлтый мячик, улыбаясь, вытер дождь
И висит теперь, болтая в небе ножками.
Кто кого здесь вытирает,  не поймёшь,
То ли мячик, то ли дождик, то ли солнышко.
Я рисую в небе чёрного кота,
Исцарапал голубой он кляксе лысину.
Кто не понял смысл рисунка – темнота,
Я его своим укором крепко высеку.
Я повесила рисунок на стене,
Нарисованному безразмерно рада,
Всё до пятнышка, до точки ясно мне,
Остальным и понимать совсем не надо.

Смывая равнодушие с лица,
Имея форму ровного кольца,
Бежит за горизонт моя дорога,
Не зная ни начала, ни конца.
................................
...Но повернуть нельзя минуты вспять,
И нету смысла время догонять,
..............................
...Из жарких встреч и горестных разлук,
Из подлости врагов, любви подруг,

http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/65023/

НЕ ДУМАЙ О СЕКУНДАХ СВЫСОКА
Смывая безразличие с лица,
Брëл Кержанович дорогОй дорОгой,
ДорОгой без начала и конца,
И странно плоской с самого порога...

Всю жизнь шагал, как в цирке, по кольцу
(жизнь длится долго – целый миг открыта...),
Чтоб у порога встать – лицом к лицу...
Короче, у разбитого корыта...

- Ну, расскажи, что прячет горизонт –
Любовь подруг иль подлость и измены?
- Скажу, там понял, как поëт Кобзон,
Секунды, пули... жизни – так мгновенны...

Мгновенны... Мгновенны... Мгновенны...
Э.К.

Вспоминал летний пляж, и среди золотого песка
Ту фигурку, в мгновение ока смутившую душу
Но мгновенья, как пули, летят и свистят у виска
Ну, а мне остается в ночи свист их жааалаобный слушать...

посох – попутчик, поддержка моя, как награду
Вливающий в жилы мои свой живительный сок.

Теряя друзей по пути, не находим слова.
Когда я один, и пейзаж за окошком не бросок.
Друзья в нашей жизни – такой же живительный посох,
Волшебные палоч...
Но это другая глава....
(Алексей Керженевич, "ПОСОХ")

ЖИВИТЕЛЬНЫЙ СОК ИЗ ПАЛКИ. Пародия

Чтоб посох-попутчик держать постоянно сухим,
Как пороху, посоху влага совсем не на благо,
Мне памперсы надо носить непременно за ним,
Но сока живого тогда не  набрать даже за год...

Друзей я люблю, но теряя, не вымолвлю слова,
Друзья - лишь опора, к чему же мне тратить слова...
В окошке и в зеркале вижу я облик свой новый...
Как эгоиста парши...
Впрочем, это другая глава...
Э.K.

Я снова один, и пейзаж за окошком небросок,
и слов не найти, да и некому их говорить...
За долгие годы изрядно истерся мой посох,
на убыль пошла молодецкая прежняя прыть.

Да, все, что лежало - осталось лежать за спиною,
а я вспоминаю этапы большого пути,
где радуга чувств, безотказный мой посох - со мною,
и он нам двоим помогает до цели дойти.

Уже я все реже - ходок, и все чаще - философ,
дойти, довести ли - уже не всегда по плечу,
но все же порою - как прежде - живителен посох,
волшебная палоч...
Простите, увлекся. Молчу.

Уже я все реже - ходок, и все чаще - философ,
дойти, довести ли - уже не всегда по плечу,
но все же порою втыкаю живительный посох
в волшебнуь дыроч...
Простите, увлекся. Молчу.

Заглушая в груди слишком громкие сердца удары,
Я пытаюсь схватиться за тросы дрожащей рукой,
Только тросы змеятся насмешливо формой гитары,
И в стотысячный раз я об них ударяюсь башкой.

Как открою глаза, так про тросы опять вспоминаю,
Мозг мой, черти, всё жалят опять и опять…
Да, привидеться может еще и не то, полагаю,
Если с вечера виски и колу с текилою перебрать.  

А со мною приключился конфуз.
Хоть сегодня я совсем не был пьян.
(У конфуза удивительный вкус –
Горек он и колюч, как бурьян).

Я в трамвайчике сидел у окна
(Ехал просто так, совсем никуда).
За окном щерИлся солнца оскал.
Я в окно чужую жизнь наблюдал.

А трамвай подобно улью жужжал
Все в нём ехали кто  в парк, кто домой.
Был трамвай совсем похож на вокзал,
Где разлука  в воздухе бахромой.

Вдруг увидел я, как тихо, тайком,
Словно некий сумасшедший вандал,
Человечек маленький босиком
По окну трамвайному пробежал.

А трамвай всё продолжает жужжать,
Словно всё это в  порядке вещей
И случается им всем наблюдать,
Как бежит по окнам гном без лаптей.

Я панически покинул трамвай –
Вдруг всё так и дальше пойдёт,
И уж если разойдётся нахал,  
То с собою он толпу приведёт.

А толпа-то ведь не то, что один
Это, братцы, уж сплошная фигня...
Я скажу - уж лучше дома сиди,
Если глюки мучат вдруг с бодуна.

А вот если бы я был волшебником длиннобородым,
Я сотворил бы себе такую фату-маргану,
Чтобы жизнь моя не падала на пол намазанным бутербродом,
А расцветала сиреневым цветом, соперничая с баклажаном.

Ещё я устроил бы такую вселенскую пирушку,
На которую пригласил бы всех друзей, встреченных когда-то,
Я б достал из рукава и показал им офигительную порнушку,
И следил бы за их впечатлениями с высокомерием аристократа.

А потом, когда надоело бы на экран и друзей пялиться,
Я б назначил свиданье соседке, что живёт рядом, но чуть-чуть левее,
Я привёл бы её к себе и в подарок этой красавице
Весь вечер читал бы стихи Керженевича Алексея

Ты помнишь, с тобою мечтали на остров попасть?
Такой чудо-остров, где солнце – улыбкой ребенка
Нам будет светить, мы же будем без устали, всласть
Сидеть, отбивая лишь маршик по ручке шезлонга.

Мечта вдруг сбылась. Мы на острове чудном живём
Уж скоро полвека приютом нам служит избёнка,
Где мы беззаботно бананы жуём и жуём,
И маршик всё так же стучим в ту же ручку шезлонга.