Шестой конкурс пародий "В траве кузнел сидечик" (Литературные конкурсы)

Заглушая в груди слишком громкие сердца удары,
Я пытаюсь схватиться за тросы дрожащей рукой,
Только тросы змеятся насмешливо формой гитары,
И в стотысячный раз я об них ударяюсь башкой.

Как открою глаза, так про тросы опять вспоминаю,
Мозг мой, черти, всё жалят опять и опять…
Да, привидеться может еще и не то, полагаю,
Если с вечера виски и колу с текилою перебрать.  

А со мною приключился конфуз.
Хоть сегодня я совсем не был пьян.
(У конфуза удивительный вкус –
Горек он и колюч, как бурьян).

Я в трамвайчике сидел у окна
(Ехал просто так, совсем никуда).
За окном щерИлся солнца оскал.
Я в окно чужую жизнь наблюдал.

А трамвай подобно улью жужжал
Все в нём ехали кто  в парк, кто домой.
Был трамвай совсем похож на вокзал,
Где разлука  в воздухе бахромой.

Вдруг увидел я, как тихо, тайком,
Словно некий сумасшедший вандал,
Человечек маленький босиком
По окну трамвайному пробежал.

А трамвай всё продолжает жужжать,
Словно всё это в  порядке вещей
И случается им всем наблюдать,
Как бежит по окнам гном без лаптей.

Я панически покинул трамвай –
Вдруг всё так и дальше пойдёт,
И уж если разойдётся нахал,  
То с собою он толпу приведёт.

А толпа-то ведь не то, что один
Это, братцы, уж сплошная фигня...
Я скажу - уж лучше дома сиди,
Если глюки мучат вдруг с бодуна.

А вот если бы я был волшебником длиннобородым,
Я сотворил бы себе такую фату-маргану,
Чтобы жизнь моя не падала на пол намазанным бутербродом,
А расцветала сиреневым цветом, соперничая с баклажаном.

Ещё я устроил бы такую вселенскую пирушку,
На которую пригласил бы всех друзей, встреченных когда-то,
Я б достал из рукава и показал им офигительную порнушку,
И следил бы за их впечатлениями с высокомерием аристократа.

А потом, когда надоело бы на экран и друзей пялиться,
Я б назначил свиданье соседке, что живёт рядом, но чуть-чуть левее,
Я привёл бы её к себе и в подарок этой красавице
Весь вечер читал бы стихи Керженевича Алексея

Ты помнишь, с тобою мечтали на остров попасть?
Такой чудо-остров, где солнце – улыбкой ребенка
Нам будет светить, мы же будем без устали, всласть
Сидеть, отбивая лишь маршик по ручке шезлонга.

Мечта вдруг сбылась. Мы на острове чудном живём
Уж скоро полвека приютом нам служит избёнка,
Где мы беззаботно бананы жуём и жуём,
И маршик всё так же стучим в ту же ручку шезлонга.

Я снова один, и пейзаж за окошком небросок,
и слов не найти, да и некому их говорить...
За долгие годы изрядно истерся мой посох,
на убыль пошла молодецкая прежняя прыть.

Да, все, что лежало - осталось лежать за спиною,
а я вспоминаю этапы большого пути,
где радуга чувств, безотказный мой посох - со мною,
и он нам двоим помогает до цели дойти.

Уже я все реже - ходок, и все чаще - философ,
дойти, довести ли - уже не всегда по плечу,
но все же порою - как прежде - живителен посох,
волшебная палоч...
Простите, увлекся. Молчу.

Уже я все реже - ходок, и все чаще - философ,
дойти, довести ли - уже не всегда по плечу,
но все же порою втыкаю живительный посох
в волшебнуь дыроч...
Простите, увлекся. Молчу.

Смывая равнодушие с лица,
Имея форму ровного кольца,
Бежит за горизонт моя дорога,
Не зная ни начала, ни конца.
................................
...Но повернуть нельзя минуты вспять,
И нету смысла время догонять,
..............................
...Из жарких встреч и горестных разлук,
Из подлости врагов, любви подруг,

http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/65023/

НЕ ДУМАЙ О СЕКУНДАХ СВЫСОКА
Смывая безразличие с лица,
Брëл Кержанович дорогОй дорОгой,
ДорОгой без начала и конца,
И странно плоской с самого порога...

Всю жизнь шагал, как в цирке, по кольцу
(жизнь длится долго – целый миг открыта...),
Чтоб у порога встать – лицом к лицу...
Короче, у разбитого корыта...

- Ну, расскажи, что прячет горизонт –
Любовь подруг иль подлость и измены?
- Скажу, там понял, как поëт Кобзон,
Секунды, пули... жизни – так мгновенны...

Мгновенны... Мгновенны... Мгновенны...
Э.К.

Вспоминал летний пляж, и среди золотого песка
Ту фигурку, в мгновение ока смутившую душу
Но мгновенья, как пули, летят и свистят у виска
Ну, а мне остается в ночи свист их жааалаобный слушать...

посох – попутчик, поддержка моя, как награду
Вливающий в жилы мои свой живительный сок.

Теряя друзей по пути, не находим слова.
Когда я один, и пейзаж за окошком не бросок.
Друзья в нашей жизни – такой же живительный посох,
Волшебные палоч...
Но это другая глава....
(Алексей Керженевич, "ПОСОХ")

ЖИВИТЕЛЬНЫЙ СОК ИЗ ПАЛКИ. Пародия

Чтоб посох-попутчик держать постоянно сухим,
Как пороху, посоху влага совсем не на благо,
Мне памперсы надо носить непременно за ним,
Но сока живого тогда не  набрать даже за год...

Друзей я люблю, но теряя, не вымолвлю слова,
Друзья - лишь опора, к чему же мне тратить слова...
В окошке и в зеркале вижу я облик свой новый...
Как эгоиста парши...
Впрочем, это другая глава...
Э.K.

Я открою глаза и увижу на стенке клопа.
Обведу его контур, словно поглажу гитару.
Раньше было в гостиницах  живности до черта,
А теперь не отыщешь и в пяти заведениях пару.
Он почти что засох от диеты паскудной такой,
Он не ел двадцать лет
С этой долбанной перестройкой.
Налила молока, накрошила немного котлет,                          
Но не ест ничего, шевелит тонкой ножкою только.
Я его утешала, подбирая слова понежней,
А в словах,  говорят, укрывается мощная сила.
Он залез мне на руку и вцепился в неё змеёй.
Я стряхнула его и немедля ни чуть раздавила.

Жил пингвин среди скал
На самОм краю света.
Он всё время искал…
Закусь есть, а спиртного нету.
Нет обычных ларьков,
Где хмельным вас продуют,
И простых мужиков,
Что палёной торгуют.
Только станции здесь,                        
Люд научный под лаком,
Спирт они тресь да тресь,
А пингвинам – шиш с маком.
И так множество лет
У замёрзшего пирса…
Взял пингвин пистолет,
И при всех застрелился.

В переулке встречаю  Ди Капри,                          
На него я давно злая.
Мне не жалко его ни капли.
Только он меня вовсе не знает.
Ах, какая надменная рожа! –
Как у злого чёрного мима.
Промелькнуть он хотел, похоже,
Незаметно сторонкой мимо.
Зря старался, не тут то было,
Незаметно не смог проплыть.
Улыбаясь я попросила,
От окурка его  прикурить.

И мы на остров попали,
Ребёнка мамаше сплавили,
Такого шороха дали,
Треть солнца на коже оставили.
Над островом небо синее,
Домой не хочется ехать.
Лежали мы кверху спинами,
Потом – животом кверху.
Маманя стирала пеленки,
Ночами спала едва ли.
Мы пили вино тонкое,
Экзотикой заедали.
Я - без колготок «Омса»,
В шортах он бронзово-медных…
Мы через год вернёмся,
Или совсем не приедем.

Где-то за полярным кругом
В ледяном краю,
С наркотою дедка с внуком…
Баюшки-баю.

Закрывает внучек глазки,
Он того хотел.
И как в самой лучшей сказке,
В небо полетел.

Дедка тоже нагрузился –
Увлекло всего.
В жеребца преобразился…
Иго-го-го-го.

Родственнички побывали
И в иных мирах.
Внука с дедом подобрали
Утром. Ах, ах, ах!

Не руби, мужик, меня под Новый год,
Я то слышу, как ты водочкою пахнешь.
Ну, неделя, ну, другая проползёт
И во двор меня с балкона чебурахнешь.
Я то видела, как пил ты из горла,
Прячась от снежинок даже тени.
Пьёшь втихушу, чтоб жена не поперлА.
В одиночку пить – позорное явление.
Подкаблучнику не жизнь – сплошная жуть,
Позавидует едва ль сухая вобла.
Ладно, наливай, я поддержу.
Если честно, до костей я здесь продрогла.

Не всегда в тишине,
Чаще спьяну,  когда икаешь,
Нагло лезешь ко мне,
И ногою потом затворяешь.
Всё что хочешь - достал,
Даже то, что в меня не положил.
Напоролся, устал,
Возле телика ручки скукожил.
Полдень, значит, обед.
Я готовлюсь опять к подзатыльникам.
Говорю я себе:
«Ну, зачем я рождён холодильником».

Хватит, рыжая, втюхивать здесь мне на счёт молока,
Знаю всё про тебя, я насквозь тебя вижу путану.
Увела, морда наглая, в сентябре от меня старика.
Неустойку плати, или я от тебя не отстану.
Интердевочка, ишь!  С дипломатов валютой берёшь.
Наркоту доставляешь в Москву из-под тихого Дону.
Старика вместе с Бредом как миленькая мне вернёшь,
А про Пушкина ты заливай не мне,  а другому.
Но, а если себе оставляешь с портками его –
Старика.   Всё по списку давай, это будет гораздо лучше.
Слушай, рыжая, не забывай из всего ничего,
А иначе порву плавники, да и хвост твой потёртый до кучи.

Жёлтый мячик, улыбаясь, вытер дождь
И висит теперь, болтая в небе ножками.
Кто кого здесь вытирает,  не поймёшь,
То ли мячик, то ли дождик, то ли солнышко.
Я рисую в небе чёрного кота,
Исцарапал голубой он кляксе лысину.
Кто не понял смысл рисунка – темнота,
Я его своим укором крепко высеку.
Я повесила рисунок на стене,
Нарисованному безразмерно рада,
Всё до пятнышка, до точки ясно мне,
Остальным и понимать совсем не надо.

Я знаю, чем стереть убогость дней,
Ущербность трудовых унылых будней.
Конечно, только палочкой моей,
Волшебной, а не то, что вы подумали…

Так я творю… стихи… стихи… стихи,
Пронзаю мир божественными рифмами.
И пусть простят соседние жильцы,
Если мои стихи сбивают с ритма.  

КАКИЕ ЛЮДИ В ГОЛЛИВУДЕ!

Демиург я - это цель и призванье,
И мой дар искусству светлому служит.
Вот вчера: бумажный сделал "Титаник",
Утопил его с Ди Каприо в луже.

А потом, (хоть дочка не виновата),
Утащил игрушку - робот у дочки
И назвал игрушку ту “терминатор”,
И Арнольда разорвал на кусочки.

А затем, я сто на грудь принял плотно,
Взял боксерские перчатки и грушу,
Посадил я в эту грушу Сталоне,
Натянул ему я ...спину на уши.  

Так расправлюсь я со всем Голливудом,
Не задумавшись, и без сожалений.
А потом вздохну устало и буду
В сотый раз смотреть "Семнадцать мгновений"!

СКАЗКА О ПРИНЦЕ

Мне  снился сон: я принцем белокурым
Был с Золушкой, подтянут, не пузат,
Но бьют часы и вся моя фигура
Мгновенно превращается назад.

И вижу фею с палочкой волшебной
(Мой белый конь меня, заметив, ржёт),
И я кричу ей: - Ду... (ну, в общем, гневно)
- А ну-ка превращай меня вперёд!

А в зеркале – (ну что за невезенье)
Уцвёл синяк над бровью, взгляд хмельной...
Я ей кричу: - Давай туды мгновенье!
Но влево превращается оно.

Мне с горя остается лишь напиться!
Ну что за фея (Шарль меня прости)!
Не знает, что у нас, у русских принцев
Грамматика не очень - то в чести.

ХЕРУРГ

Разрезая кожу косо на трети,
Перерезав мочеточник ретиво,
Он столкнет подъемный кран междометий
С небоскребами обсценных мотивов.

И пришив желудок прямо к грудине,
Он, спрягая, на частицы  разложит.
Потому,  что о родной медицине
Без эпитетов сказать невозможно.

А потом местоимением брызжет,
изъязвительно склоняя причастья…
Потому, что пациент всё же выжил!
И вот это называется счастье.

Омограки
Алексей Керженевич. http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/20084/

ОМОГАВКИ

Ах, что там не тверди –
Нетвёрдо встал на тверди,
Мне фáтум не черти –
Перечеркнут же, черти.

С масонами знаком –
Владею тайным знаком,
В порыве я благом
Всех одаряю благом.

Сосватал пастушку
Сварливую пастушку.
Совет дав, как дружку:
- Терпите же друг дружку.

В сомнениях стою –
Что я на свете стою?
Здесь рифма просто “ю”,
Шоб не было простою.

Меня не сбить с тропы:
В стихах сплошные тропы.
Не любят их попы
За воспеванье попы.

О счастье – о тебе мы вспоминаем,
То хвост, то перья у тебя хватаем.
Урвав кусочек красок у тебя,
Скорбим, что упустили времена,
В которые хватать тебя б руками
И с головой и с крыльями, с ногами,
Да посадить бы в клетку на замог
И в вечном счастье, чтоб купаться смог.
Увы, не радуют нас его перья,
И пьем от горя, иногда с похмелья
Цветные с счастьем видим сны.
Ах как же ненасытны мы….

И жить нельзя на свете "беcприметно"
Из глубины веков пришла наука эта.
Хоть, кое что в процессе отмерло,
Но в суть, поверьте, всех у них одно -
Отмазать нас от думания мозгами:
Бессильны, мол, приметы так сказали...

«Расскажи ему на ночь очень грустную сказку
О любви безответной, что случилась однажды.
Подари ему нежность, подари ему ласку,
Подари ему... впрочем, остальное не важно.»

Как кормить зимбабвийского слонёнка

Зимбабвийский слонёнок уместился в саванне.
Ты налей ему жадность в золочёное блюдце.
Да какое блин блюдце! – тут не хватит и ванны.
Важно, чтобы скорее смог он к жизни вернуться.

Накорми его свинством, напои его злобой
И одень его в платье – голубое в горошек,
Почеши ему спинку, поцелуй его в хобот
Это ж ведь не котёнок, не лошадка, не ёжик.

Расскажи ему на ночь кровожадную сказку.
О дефолте, маньяках, дедовщине в стройбате.
Подари ему Челси, подари ему Глазго
Подари ему… впрочем этой сволочи хватит!

Он окрепнет душою под большим одеялом.
Остаётся лишь верить, что не вырастут уши.
Наконец-то он станет настоящим слонярой.
И уйдёт без оглядки… через тернии к Бушу.

«Вы догадались, наверно? Не может быть проще –
Я называю дракона «любимая тёща»»

Буратина

Вместе со мною живёт Буратина бамбуковый.
Жаль, небогат он – бумажные курточка с брюками.
Шляпа, портфель – а в портфеле отчёты и справки.
Любят соседи все вслед ему матерно рявкать.

Ест макароны. Вообще, существо некапризное.
Коль прикажу – он мои будет туфли вылизывать.
Вечером каждым гуляет с собачкой и внучкой.
Дочке моей до копейки сдаёт всю получку.

Телик не смотрит – я пульт для надёжности спрятала.
Он и в постели, наверно – бревно сучковатое.
Вы догадались, конечно (подробностей хватит):
Я Буратиной зову нелюбимого зятя.

«Кровью алой перепачканы руки -
В душу лезет не затем, чтоб согреться.
Как подругу после долгой разлуки,
Обнимает обнажённое сердце.»

Патологоанатом

Кожу ровно разрезает. И мясо.
Пилит кости. Настоящий мужчина.
Произносит он в течение часа
Вряд ли что-то, окромя матерщины.

Алой кровью перепачканы руки,
Формалином провоняла каморка.
Как подругу после долгой разлуки,
Каждый труп встречает радостно в морге.

Над покойниками он не глумится,
Всем заботливо привяжет по бирке.
Двадцать лет уже он в этой больнице.
Не тошнит, и не нужна нашатырка –

Спирт нальёт себе в стакан, горло смажет.
Рукавом потом занюхает всё же…
Потому что алкоголик со стажем.
Потому что по-другому не может.

«Если капли дождя барабанят тихонько в стекло,
Если кажется вдруг, будто время твоё истекло,
То в узорах воды на окошке, немного дрожа,
Словно в старом кино, промелькнёт твоя жизнь в миражах.»

Кольцо

Если ты с парашютом сигаешь лихим молодцом,
Если дёрнул кольцо, а потом и второе кольцо,
А эффекта всё нет, и падения не избежать,
То за миг в голове промелькнёт твоя жизнь в миражах.
Видишь, к цели идёшь против целого света один:
Вот ты в детском саду бросил девочке в суп пластилин.
Вот ты в школе окно разбиваешь футбольным мячом,
А потом говоришь, что ты здесь ни при чём, ни при чём.
В институте, списать не давал, лез из грязи в князья,
И декану стучал, отказавшись от слова «друзья».
Вот они-то тебе парашют и подсунули тот:
«Прыгай, парень! Не ссы!». Ты ж не трус…
Ты – тупой идиот!!!
В синем небе в свободном паденье (расплющит, как блин) –
Ты остался один.... свою жизнь завершаешь один.

«Свобода – что? Вопрос совсем не прост.
И жизнь ответов много породила»

Мёд.нет

А мёда нет – один лишь только звук.
Как хитро в жизни всё, на самом деле!
Ведь был же мёд. И раз – исчез он вдруг.
Распробовать-то даже не успели.

На шарике добрался до небес,
Не чтоб лечить себя пчелиным ядом.
А после над медведем ржал весь лес –
Свиньёю сбитый, так смешно он падал!

Приходишь в гости – приноси с собой!
Не жри один! Наш лес не терпит жадин!
Имей в буфете мёда жбан большой,
Будь даже ты совсем не мёдояден.

Ведь мёд – он что? Вопрос совсем не прост.
Но всякий мишка вам ответит, сходу:
Он – золотой запас, он – слёзы звёзд,
Нет в мире ничего важнее мёда!

«Оттолкнувшись слегка,
Не боясь ни упасть ни разбиться,
Он взлетел к облакам
Перелётною гордою птицей.»

Перелётный пингвин

Жил пингвин среди скал –
Тело жирное прятал на взгорье.
А ночами мечтал
Он летать, словно страус над морем.

Он любил темноту –
Потому что ведь друг молодёжи.
И смотрел в высоту
И страдал, что летать он не может.

Но однажды проник
Он в аптечку к полярникам синим
И почувствовал вмиг,
Как растут его крылья пингвиньи

И почувствовал, блин,
Ещё боль от желудочных колик.
Понял глупый пингвин,
Что неверный сожрал анаболик.

А потом ощутил
Он пинок сапогом в ягодицы –
В небо синее взмыл
Перелётною гордою птицей…

Если капли дождя барабанят тихонько в стекло,
Может это не капли – жена, запоздавшая с пьянки,
Впрочем, это не важно, ведь время её истекло,
Она в десять клялась мне вернуться с гулянки…

За узором воды на окошке, немного дрожа,
Стоит мокнет, но дверь всё равно не открою.
Словно в старом кино, вспоминается жизнь в миражах,
Я ведь тоже вот так же стоял под окошком порою.

Помню, к цели я шёл против целого света один,
Уповая на автопилот, как на доброго бога,
Непокорный судьбе, словно сам себе не господин…
Но закрытая дверь была вечным печальным итогом.

Я преграды ломал, отказался от слова «друзья»,
На меня ты смотрела потом как собака на кошку,
Даже если я очень хотел –  говорила «нельзя»,
Теперь стой вот и мокни ещё пять минут под окошком…

Если капли дождя барабанят тихонько в стекло…

Быль о Принце

Мне белый конь звонит порой из Ниццы
И в ухо (без сережек) громко ржет,
Что не было из тыквы колесницы,
Что время превращается... вперёд

И только. Что отрежут стрелки мЕчты –
Принцессины желанья уцветут,
И станет принц брюзжащим и отечным,
Закончив королевский институт,

И будет к Шарлю посылать всех матом…
Футбол и телек, водка каждый день…
Да лучше к старой тетке – в глушь, в Саратов,
Чтоб дети не видали эту хрень!

Замени мешочек бочкой!

Ох, с частями речи мешочек,
Просыпается на бумагу –
Только слоги в пунктирах точек…
Вы сказали что-то про маму?..

Нет без мата свободы слова –
Хуже всех без неё – командирам:
В их командах не слышно рева
Емких слов над притихшим миром.
Нету слов. Но полно эмоций:
Слезы с кровью и «волчья скука»…
И потеряны карты лоций,
И осталось всего три буквы…
…Если жизнь продолжает трахать,
И вредит иногда мешочку,
То пошлите всё это на фиг –
К черту точки, слова – на бочку!

Приметы Линета

Всем известно, есть в Линете приметы:
Коль в рецензии отметился едко,
Очень скоро сам получишь в ответе,
Что стихи твои – совсем не нетленка!
Ну а если вдруг кого-то похвалишь -
Скажешь: «Классно!» и подпишешься «Вася»,
То в ответ получишь скоро: «А знаешь,
Ты же пишешь, как свершившийся классик!»
Если критики тебя привечают,
Значит, будешь виртуально неголым,
Если критики всерьёз осерчают,
То не «жги» родную клаву «глаголом»…
Если стал ты, как Толстой, графоманом,
То, возможно, скоро станешь и графом,
Если Сеть уже давно твоя мама,
То твои папаши – Трафик и График.
Расползлись по паутине приметы
Их, конечно же, придумали сами
Мы – поденщики тенетов Линета,
Мы, ласкающие клаву часами...

Кольцо жизни

Смывая равнодушие с лица,
Имея форму ровного кольца,
Бежит за горизонт моя дорога,
Не зная ни начала, ни конца…

Моё кольцо – мой долгий жизни круг.

http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/65023/

Властелин кольца...

Мой долгий жизни, очень ровный, круг,
арканом распугал подружек вдруг –
Он смыл их мыльный, равнодушный взгляд,
Чтоб смог им подарить и рай, и ад,
На них взирая в золоте венца,
Я – властелин кольца, лица, конца!..

Ностальгия

Я чихаю, я чешусь, я плачу,
Вспоминая матушку Россию.
Я реву, я не могу иначе…
Черт побрал бы эту аллергию.
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/18375/

Крокодиловы слезы

Все думают: я плачу за Россию,
А я пред аллергиею бессилен –
Она мне сжала горло длинной коброй -
И плачет крокодилово, недобро…

Осенний марафон

42 километра или только три месяца?
Тяжело их прожить/пробежать/проползти.

…Проглотить бы комок этой осени нынешней,
Чтобы горечь немного коснулась десны.
Через силу добраться до ленточки финишной
И упасть, умереть аж до самой весны.

http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/28125/

Осенний груз

Проглотивши комок этой осени нынешней,
Не заметив, что горечь миндально-терпка,
Отравился болезный соколик безвыигрышный -
42 километра – не шутка, а казнь.

Проползти невозможно – из грязи не вылезти,
Да и десны с натуги болят и красны,
Все билеты просрочены – груза не вывезти…
И таможня велит подождать до весны…

Вместе со мною живёт мой дракон огнедышащий,
Храпом своим черепицу на крыше колышащий.
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/65941/

Золотая рыбка
…Чтоб мускулист был и внешностью точно Брэд Питт.
Брэд, чтоб ты знала, старуха, ужасно храпит.
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/37644/

Старый дом
Этот дом –
его строил когда-то мой дел –
Стар уже.
И дрожат стекла в рамах от храпа.

Пусть замрет
время – жаль, больше выхода нет –
Стороной
пусть обходит на ситцевых лапах.
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/25605/

Тайное оружие или Ода храпу

Мой дед был внешностью в Брэд Питта.
Да – пил. И кажется, не бред,
что был НКВД испытан
на принадлежность к классу «red».

Его на дальних полигонах,
где ель рубил советский раб,
поили крепким самогоном,
и клали спать на ситец лап…

Там измеряли силу храпа
на танках. Дедов божий дар
(не раз рассказывал мне папа)
бил, словно ядерный удар:

броню искомкав, как бумагу,
валил деревья и дома...
Вручили деду «За отвагу»
за «ерихоновы грома».

Ещё мне бабка рассказала,
что дед бывает, не храпит,
когда… Ну, в общем, всех рожала –
не то, что Анджелина... Питт!

Чтоб не слетала черепица,
и стеклам в доме уцелеть,
поила деда чемерицей*) -
глушила храп. Иначе – смерть.

Но знали все в деревне Лужа,
что нам не страшен грозный враг:
в стране есть тайное оружье –
мужицкий богатырский храп.

Тату
 
Автор: Алексей Керженевич

Выбираю себе на всю жизнь – этот выбор так сложен.
Счастье дарит дракон – в это верю душой горячо.
Мой безжалостный враг вынимает оружье из ножен...
...под иголку ему для тату подставляю плечо.

      Свободы ходячая сТАТУя  (пародия)

Как разденусь я в бане – на теле нет места живого!
Спит под правой подмышкой с бутылкой в руке вурдалак,
На фалангах  коряво, но крупно написано «Вова»,
Год рожденья: три цифры и к ним вопросительный знак.

Купола на спине, на плечах пауки в паутине,
Уссурийского тигра на левой ноге голова,
С розой девушка в память о первой возлюбленной Нине
На груди прописалась, под нею – признанья слова.

Вот китайский дракон  на ключице уселся, как кочет,
Не по небу летит, а глядит узкоглазо на Вас,
Я-то знаю чего этот символ всесилия хочет:
Чтоб получку отдали, а нет, так хотя бы аванс!

На соседней ключице такой же, но кельтский, проворно
Хвост и задние лапы поджал, и сидит колесом,
А в передних (по пьяни кололи) ведёрко попкорна,
Из которого радостно высунул голову сом.

Вот питон поясницу обвил, вот Каурый стреножен,
Вот куранты Кремля, хоть не верю большим городам.
А когда, захмелев, достаю я «оружье» из ножен –
Там такое, что челюсти падают на пол у дам!

Омограки
 
Автор: Алексей Керженевич

Я не стою в строю
И никого не строю.
Я жизнь свою крою
И тихо матом крою.
…………………….
Я в ступе день толку
(В чём, право, нету толку).
Стихов моих полку
Пора бы встать на полку.

ГРАКОМОКИ

Сломал вчера колок,
Был дерзок, груб и колок,
Отправил на полок
Все книжки с пыльных полок.

Ты вёсла не суши,
Коли не видно суши,
ПАРОДИЕЙ души
Пиитовские души!

Десятка два папах
Сшиби на мэтрах-папах!
Хватай их всех за пах!
И не взирай на запах!

А коль кольнёт туше,
То думай не о туше –
О Франсуа Буше
Или о Джордже Буше…

Ты понял мысль мою?!
Я многим шеи «мою»!
На том всю жизнь стою.
И сам: алтын – да стою.

Жду ваших голосов!