Литературный Редактор / Полученные рецензии

Вот такие вот грибы…
http://www.grafomanam.net/poem/306067

А вот со мною случай был:
Пошёл я как-то по грибы
И, срезав две семьи опят,
Под ними обнаружил клад,
Где было множество монет
И очень важный документ,
Которому шесть тысяч лет –
В нём долголетия секрет
И удивительный чертёж
Какой-то штуки без колёс,
Что может запросто летать
Без керосина и винта,
За что вручили мне медаль
И за заслуги в вечный дар
Усадьбу, к ней пятнадцать слуг
И званье доктора наук,
Ещё какой-то крупный приз
И приглашение в круиз,
Где я  отправился на бал
И сразу Главным Гостем стал,
Чему все были сильно рады,
Но тут…проснулся,
Вот досада!!!

Женщина

- Бог, не суди! - Ты не был
Женщиной на земле!
                       М. Цветаева

В  кармане - обрывки бумаги да несколько крон,
а плащик на рыбьем меху не по-зимнему тонок.
И хрупкая женщина - солнце забывший ребенок -
стучит каблучками. Пусть в городе этом сыром

покорно читают молитвы уставшие петь.
Воробышек сизый летел за ключом журавлиным,
но снова отстал. Вы протянете руку, Марина?
Он серый? Он синий? А церкви угрюмая клеть

по-прежнему рядом. Горяч и чуть-чуть бестолков,
срывается стих - бесприютен, свободен, бездомен -
и грешная женщина  вверх поднимает ладони,
чтоб крошками слов накормить равнодушных богов.

Катя и Крокодил в кино

А вот со мною случай был,
В меня влюбился крокодил.

Он пригласил меня в кино.
Пойдём. Мне нравится оно.

Какой-то современный мастер
Отснял волнующий блокбастер.

Мной увлечён был хищник, к счастью,
А то б весь зал порвал на части.

К тому же дома он поел.
Народец в зале уцелел.

Всем надо отдохнуть от дел:
Попкорн жевал, хрустел, сопел

Не только мой зелёный друг,
так поступали все вокруг.

Кто на мобильный отвечал,
А у кого живот урчал,

Один срыгнул, другой ругнулся,
А третий к титрам лишь проснулся.

Мы вышли. Вроде не дебилы
Сидели в зале... Крокодилы?

Вне конкурса. Сочинилось просто... Если можно. Нельзя - удалю.

А вот со мною случай был,
В меня влюбились двое:
Один росточком мал и хил,
Но дружит с головою.
Другой парнишка повидней,
В плечах косая сажень,
А я меж ними лебедей
Белей, соперниц краше.
Плечистый ходит по пятам
За мной хвостом унылым.
А я зеваю, стыд и срам.
Что сделать, коль немилый?
А умник действует хитрей
Шлёт мейлы со стихами,
В открытках белых голубей
И розочки с сердцами.
Куда ни кинь, выходит клин.
Я выбрать не решалась.
Есть у меня сосед один…
Вот с ним бы повстречалась.

Мой сынок, мой мальчик, мой Серёжа!
Вот уже без малого – сто лет
память душу мыслями тревожит
о твоём последнем декабре.
Ты прости меня, мой клён опавший,
что в чужой далёкой стороне
круг замкнулся для тебя, и даже
в час лихой ты не пришёл ко мне.
Был, как Лель – кудрявый, юный, нежный.
Песни о Руси и о любви
увлекли за славой и надеждой,
далеко от дома увели -
из страны берёзового ситца
в мир кабацкий... Мошкой – на свечу.
А ещё корил, что мне не спится!
Сердце материнское – вещун.
И к чему тебе жену чужую?
Вишь – берёзок много у ручья.
Выбрал бы на век одну - родную,
так бы не горчила жизнь твоя.
А судьба решила неминуче.
Не спасла... Повинной  головой
я склонилась  ивушкой плакучей
над твоей погасшею звездой.

http://www.grafoma

Это как по дороге -  лихой и мнимой,
Мимо вешек - то красных, то полосатых,
Где стада за известным всем анонимом,
То лысеющим, то  откровенно усатым,
Ежечасно и дневно свершая выбор,
Между высью и вещью, уздой – глаголом.
Где сама – костер, а душа -  на выгул
В откровенный мрак, откровенно голой.
Это если в тумане, густом и вязком,
Полыхать Востоком, разить упорством,
Бисеринки слова в словесной ряске
Отыскать и бросить в дракона горстью.
Встать у края рва, у последней двери,
И шепнуть душе: «Улетай, голубка!
Не живи в темнице, не пой для зверя,
Набирайся сил, оставаясь хрупкой…»
Это как прожить  на Руси рябиной
(Чем кромешней снег - тем рябина слаще)
И светить, светить в небесах Мариной,
Одинокой вечной и настоящей.

Сквозняки Дзержинского суда - медленно листают Оськин томик.  
Гривы слов волшебным рыжим пони
Развевают чудное никак. Дремлет век, как вяленный судак.
Питером воспитанный чудак: изобрел сейчас ненужный сонник
(Топчет век шестидесятый слоник)...
В не сюда попал,- не в свой состав. Все не- так, не- так-не- так- не- так...  
..Как всегда потрепанные львы: время тиская в исчерканный расходник,
Лапами касаясь преисподней, щуря на Неву озябший лик
Издают неслышное тик - тик (зазывая искры на распыл)
Всадники несутся вниз по сходням  
Из вчера, из тьмы в теперь, в сегодня,    
Как ответ на тыщи страшных глыб...  сквозь туман окоченевшей мглы.
Тихий мир, что пар, слегка клубится.
Город развалился до застав, до рабочих и прилег устав.
Лик терзает бешенная птица.  
Питер, Питер - выцветшие лица
Ох не спится! до чего ж не спится!
Граем вяжут черти черных стай.  -Память, перестань же, перестань!
Я прошу, тебя, остановиться.
Чьи-то лица, лица- лица- лица    
-А давай возьмем...кусочек пиццы?
Флаги, флаги - чуждый  новодел. Прячется Аврора не у дел.
Здравствуй здравствуй Севера Столица.
Господи! какие были... лица .  

Отлита печать, оформлены визы в тур,
Открыты кордоны, вот только поздно,
Ну как это… как же Вы, товарищ Гинзбург,
Так с электричеством неосторожно?!!
Сбиваются мысли в тревожные стаи,
Цвета всё в моде – серый да бежевый,
Ну как же нам всё-таки Вас не хватает,
Эй, Александр Аркадьевич, где же Вы?!
Сегодня сытнее живётся, но тонко
В том слое, где честно всё и душевно,
И снова наверх выползают подонки,
И рвутся к кормушке всякие шельмы.
И властью уже обросли и вещами,
Всё мало им - тоска несусветная…
Вернитесь, товарищ, ведь вы обещали –
Так хочется чего-нибудь светлого!!

Есть в мире множество блистательных талантов,
Их слава не померкнет никогда,
Но пьедестал один лишь возглавляет,
Чей гений распростерся навека.

Он подарил «Руслана и Людмилу»
Онегин стал кумиром большинства,
Кто смог бы так еще взродить в нас веру,
В прекрасную реальность волшебства?

И кот ученый нам расскажет сказки
Про дивных и невиданных зверей,
Русалок с лешим нам опишет в красках,
Лишь призови его к себе скорей.

А вспомните Вы «Пиковую даму»,
Секрет трех карт, который всем знаком
И сказ чудесный о Царе Салтане,
Он ввел в поэзию навечно свой закон.
Что творчество должно быть гениальным,
И всяк, посредственный, здесь явно не удел,
Но мы, увы, об этом забываем,  
Поощряя мерзкий беспредел…

Как жаль, что век его был очень быстрый,
Ведь в молодые годы он погиб,
Бессмысленные правила той жизни,
В дуэли был застрелен напрямик.

О ком писать еще, как не о лучшем,
И нет сомнений он такой один.
Сказал, однажды, он собою восхищаясь:
«Ай да Пушкин, ай да сукин сын !!!».