Тур - 282: "Душа стихов просит!" (конкурс завершен)

Сойдёшь с крыльца – воды по голенище.
Сверчок за печкой до звезды уснул.
Ну, здравствуй, неказистое жилище,
Что окнами выходит на весну!

Архитектурой из щелей и брёвен
Доселе не натешится народ.
В прозрачной луже важно хмурит брови
Глухой сосед - надменный небоскрёб.

Стучится в стёкла солнце-побирушка,
И в небо кашляет дымком седым
Моей души убогая лачужка
На самом краешке твоей судьбы.

Смешные люди?
Смешные люди!
У них в карманах – огрызки судеб,
клочки прелюдий и промокашки,
они – гадальщики на ромашках,
ещё – считальщики дней недели
и разводители канители...

Смешные люди...
Смешные люди
привычно тонут в запрудах буден,
нередко думают нелогично,
двойною жизнью живут обычно
(одной - внутри, и другой – снаружи),
но по единству всё время тужат...

Смешные люди
друг друга судят,
друг друга губят,
друг
друга
любят...

Смешные люди.
Смешны...смешны ли?
Они осыпаны звёздной пылью,
все до единого – фантазёры,
что прячут тайны в глазах-озёрах
и пишут чаще всего о крыльях.
Пропахли яблоком и ванилью
дома их, с крышами прямо в небо.
Они – прямые потомки Феба.
Летят сквозь вечность их души-искры,
а им всё кажется – низко, низко...

Смешные люди...

Твоя сердечность душу мне согрела.
  От счастья закружилась голова...
  Я чувство не доверила словам –
  Но всю весну цвела и хорошела!

  Мечтала прикоснуться – между делом –
  К твоим, все время занятым, рукам:
  Остановись, читая по глазам...
  Пойми немой язык души и тела!

  Знакомые заметили давно,
  Что где и как ты – мне не все равно.
  Пусть домыслы летят весенним ветром

  И душу всколыхнут твою до дна.
  Тебя коснуться лишь любовь должна
  На твой поступок рыцаря ответом.

Нетленна душа,
Живи не спеша,
Бессмертным спешить негоже,
Пока ты один
Себе господин,
Ничем никому не должен…

Пусты все слова,
Имеешь права,
Не знаешь, где взял и всё же…
Не важно, что вниз –
Покрепче держись
И ты никому не должен…

Известен итог –
Что взял, то и смог,
И пусть они корчат рожи…
Пустынно в дому –
Не верь никому,
Ведь ты никому не должен…

Всегда всё путём,
Что будет потом?!
Плевать, ты с дублёной кожей,
Но помни - когда
Приходит беда,
Никто и тебе не должен!!!

Две души

Приснилась мне моя душа -
Ступала мягко, не спеша,
В лугах, на зареве вечернем,
Был белым силуэт очерчен.

Он, вырванный из темноты,
Качался, и на все лады
Шуршала палая листва
Из капельного вещества.

Душа была добра, как лошадь,
Летела белая пороша...
А ветер шевелил игриво
Копну густой белёсой гривы.

Завял ромашковый венок,
Ковром он лёг у хрупких ног.
И падал свет немой звезды
На лепестковые следы.

Другая светлая душа
К моей несмело подошла,
Прильнула, думу отревев,
К седой кобыльей голове.

Обоим стало так легко!..
Но покачнулись над рекой
Виденья и ушли в туман,
Ничьим неведомы умам.

4 января 2014 г.

Картина голландского художника Виллема Хаенраца ( Willem Haenraets)

На склоне лет брюзгливых словопрений
В предчувствии фатального исхода
Я истинные замыслы Природы
Ищу в потёмках прошлых заблуждений.
  
Так, что собой являет Человек?
Разглядываю древние руины
Когда-то свеже-созданной картины
Тяжёлым взглядом из припухших век.

И что такое тело - плоть и кровь,
Что генной инженерии подвластно?
Оно покорно давится лекарством,
Надеясь (тщетно!) изменить покрой
И обратясь предсмертной власяницей,
Когда ужЕ не дышится, не спится…

А души? Те, бестрепетной рукой
Великого Любителя пасьянсов,
Тасуются с угрюмым постоянством.
Без права выбора. Без права на покой.

Закрыв глаза, бесстрастнее Фемиды,
Он в кожаный чулок вселяет дУшу,
Как в новогодний, к полочке прибитый,
Кладёт сюрпризом новую игрушку.

Я люблю этот дом
С его трещинами,
С его скрипом дверей,
С крышей вкось,
Свято помня о том,
Что завещано мне –
В листьях календарей
Унеслось:

И былое тепло
Детством даренное,
И беспечность житья
Без счетов.
Сердце всё сберегло,
Всё, что дадено мне.
Век сменила не я.
И никто.

И пока за душой
Покалеченною,
Хоть пригоршня, да есть,
Медяков.
Буду тратить с лихвой,
Как намечено мне,
На венец и на крест
Из брусков.

Сергей Есенин, щедрая душа,
Имел ли ты когда в отчизне милой
Недвижимость? Нет, вовсе ни шиша,
Ну разве... на Ваганьковском могилу.

Зато веселым языком берёз
С тобой шепталась золотая роща,
И клён, что под метелью белой мёрз,
Согрет твоею дружбой и не ропщет.

С тобой дружили верба и сосна,
Тебя любили дамы и собаки...
Что ж часто интонация грустна,
В стихах у бесшабашного гуляки?

А есть стихи – иронии полны,
Идейность в тех стихах не ночевала.
Догнал ты комсомол, «задрав штаны»?
Прочёл ли хоть страницу «Капитала»?

посвящается тем, кто видит дождь раз в году

Скатилась капля по губам...
ещё... ещё...
За этот ливневый бальзам
дадут мне счёт:
я буду год перебирать
песок времён -
и позабуду, чей я брат,
в кого влюблён.
Во мне песочные часы
отсыплют год,
и я наслушаюсь грозы
на век вперёд...
И я на струнах дождевых
сыграю жизнь -
для заблудившихся, одних
в песках души.

                                                                     «…сбросили лебеди перья и превратились…
                                                                     Тут сами собой зазвонили в городе все колокола…»
                                                                                          Г. Х. Андерсен «Дикие лебеди»

Сходят к грешникам небеса, чтобы царствие было ближе;
Словно розовый палисандр, расцветает огнями степь;
Странный город из миража выплывает, как тайный Китеж!
Стынут руки, слегка дрожат, но сжимают стальную цепь.

Ты стремительно рвёшься прочь мотыльком на оконный морок…
Так от утра сбегает ночь! Так сгорает на полдне тень!
Тянет пленницу мир иной, только я умудрённый ворлок –
Твердь разверзнется подо мной… Мне бы душу спасти, Отец!

«Темпоральность» и «небоскрёб», «электричество»… чёрта в ступе!
«Темперамент», что там ещё… “пела” рresto…  ещё быстрей…
Тем не менее, я поймал удивительный темп летучей
Темы радости от ума феи сказочных лебедей!

Верит сердце чудным словам, но мой разум вместить не в силах.
Вечность времени – Валаам! Это скаредный прохиндей…
Век овечий судьбы-Далилы – девка волосы мне остригла!
Вековечный тик-так долины смертной тени… лишь для людей.

Ничего нет проще смерти,
Было что-то. Нет. И - нуль.
Это - вне Господней сметы:
То, куда уходит пульс.

Гаснет камелёк дисплея,
Синусоиду спрямив,
Может кто-то и сумеет,
Чуть продолжить этот миг.

У распластанного навзничь
Две ладони давят грудь,
Белый кафель, честный навык,
И зрачков недвижных муть.

Пот сотрёт со лба дежурный,
«Время кто-то записал?».
Телефон звонком бравурным,
Потревожит небеса

Те, куда дорогой ветра,
Не крича и не спеша,
Улетела птицей с ветви
Чья-то частная душа…    

Марту тихо порадуюсь,
Свету вешней воды.
И поймаю по радио
Шум зеленой звезды.

А засну лишь под утро
В центре белого города,
Подоткнув, как подушку,
Век под буйную голову,

Чтоб ходили на цыпочках
В предрассветной тиши,
Чтоб играли на скрипочках
В переходах души…

............................................................светлой памяти отца, р.б.Льва (27.10.37-19.12.05)
Падать совсем не больно, когда душа
Ввысь устремилась. Тело же, не дыша,
Замерло тихо… И потеряло стыд.
С этой секунды кончилось время страха.
Вышли все сроки. Горю не стать бедой.
Падают слёзы неба в земли ладонь.
Гладит тихонько маковки и кресты
Ветер. И травы тянутся вверх из праха.

Мы – только гости. Каждый в свой миг – уйдём.
Тело – всего лишь временный жизни дом.
Вспомни об этом и подари «люблю»
Тем, кто тебе так дорог. Ведь нам отмерен
Очень короткий путь от рожденья в смерть.
Омутна жизни бренная круговерть.
Поторопись открыться, тебя молю.
Путь без любви бессмыслен, я в это верю.
____________________
19/12/16 19:51

"Там, за твоей спиной,
Нет ни одной души" –
Тихо идёт слепой,
Кажется, не спешит.
Город, как материк,
Что потерял моряк,
Чаек голодный крик,
Солью шуршит армяк.
Что отслужил свой срок –
Путаешь берега?
Кто же тя бросил? Ох...
Бог? Да ты что, башка!
Где же твой проводник?
Ночью сбежал? – вот, гад,
Хочешь, пойдём, старик?
Помнишь подводный сад –
Тёплые песни нимф,
Сумерек органза,
Тут осторожно – риф…

Взвизгнули тормоза…

Беспощадная осень срывала одежды с деревьев
И щиты с огрубевшей от вечной рутины души.
И, напившись по горлышко стыни прозрачно-осенней,
Я шептала себе: "Да уймись наконец, не пиши!"

Но на крыльях дожди приносили бездомные строчки,
Постучавшись в окно, говорили: "Бери поскорей!
Мы стащили вчера их на спор у дельфийских пророчиц
И сюда донесли, не рассыпав средь мокрых полей."

Я, безумно смеясь, забирала, клала на бумагу,
Согревала дыханьем замёрзшие строчки, и вот
Оживали они, выпрямлялись и строились в сагу.
Хитро щурился, глядя на эти старания, кот.

Лапой трогал тетрадь, выбивал из руки карандаш и
То мурчал, то кусался: мол, хватит страдать ерундой,
Заболеешь опять, если ночь до рассвета не спавши
Проведёшь за столом. Эх, хозяйка, что делать с тобой?

Утром солнце всходило, звонили спросонок трамваи,
Кот, взирая на пыл мой восторженный, рядом притих,
Ну а я, улыбаясь устало и сладко зевая,
Как ребёнка, баюкала свой новорожденный стих.

Ко мне шагнула светлая печаль.
Залезла на колени - мелет, мелет.
Невесть о чём. А мне бы закричать.
И отодвинуть родственное тельце.

Стук сердца и тревожный холодок.
Счёт пальцев и сорока-белобока -
По матерински трогает ладонь,
Я снова младший. В детстве перед Богом

Немного прегрешений у детей:
Не помогал, шалил, не слушал старших.
Сорока, ты не вправе улететь.
Подай, как в детстве, тёплой манной каши.

Води бесплотным пальчиком мальца,
По розовой малюсенькой ладошке.
Не помогал. Не стану отрицать.
И вырос не помощником...О Боже!

Сорока, полюби меня больным.
Возьми ладонь ласкай и не печалься.
Пусть не помощник, я пришёл с войны.
Мизинец выжил. Много в этом счастья?

Придёт момент, когда душа,
Покинув немощное тело,
На встречу в мир иной спеша,
Достигнет дальнего Предела.

Там ты, пред Господом представ,
И, взвесив груз своих деяний,
Узнаешь, прав был иль неправ,
Ведя народ путём страданий.

Сжигая за собой мосты,
Калеча человечьи души,
Их предал и сгубил мечты,
Все обещания нарушив.

И вот, – безрадостный итог,
Всё доброе пред ним померкло,
Был строг и неподкупен Бог,
Отправив твою душу в пекло.

Со всеми там, в котле горя,
Кто был её делам свидетель,
Душа подумала, что зря
Чужда была ей добродетель.

Правитель, хоть ты и Верховный,
Страшись быть палачом духовным.

Храм, весна, молитва, свечи
И… капуста на обед…
Говорят, смиренье лечит,
Если крыться больше нечем
И псалом последний спет.

Груз грехов бесследно тает,
И держусь я неспроста:
Ведь душа моя святая
Беспощадно соблюдает
Свод Великого Поста
До указанного часа
Светлой Пасхи впереди…

Я «Псалтирь» читаю басом,
А морковка (вместо мяса)
Блуд коварный победит.

Ем картошку я по чётным,
По нечётным – толокно…
И уже держусь почётно,
Соблюдая график плотный,
Пять недель…  Вот только но:

Вновь грехов постылых стая
Потянула резко вниз…
Сил немного не хватает:
Хоть душа моя  святая,
Но…     желудок - атеист.

Серебристых струн касаясь, птицы
Рассыпают бисерную тишь…
Что ж тебе, душа моя, не спится?
Ты меня ни капли не щадишь;

Ты палач и шут – в одном бокале,
Где густы бессонные стихи…
На рассветном  зыбком покрывале
Тени ночи – давние грехи.

Не простятся… Выпадут дождями
Или тихой утренней росой…
А души живой сгорает пламя,
И она по памяти – босой,

По потерям прошлым, по осколкам
Прошлых бед –  и краткого «сбылось».
Сколько нам, душа, досталось, сколько
Нежных слов…  и счастье – под откос…

Навсегда открыта в память дверца,
Там рябин костры ещё горят.
Но душе озябшей не согреться -
У мостов сгоревших – снегопад…

Не жалей, не жалуйся, не сетуй,
Что любовь затеряна в снегу,
Что нельзя найти дорогу к лету…
Я хрусталь твой чистый сберегу,

А потом резцом Луны янтарной
Из надежды вырежу фужер –
И плесну июньского нектара
Вперемешку с радужным драже…

суровое время над юной душою не властно…
нелепо грустить, что еще год из жизни ушел,
ведь я, как коньяк, становлюсь с каждым годом прекрасней
и с каждым, мной прожитым, днем молодею душой...
процесс налицо, мне б терпения только набраться…
( на зеркало утром в прихожей не стоит пенять)

себя в сорок лет ощущаю душою на двадцать,
а в лет девяносто себя ощутю я на пять…

На сковородке жарятся ерши
За то, что жили как-то без души.
В тенистой мутной заводи, в тиши

Свой век влачили. И без огонька.
Жевали потихоньку червячка,
Обсасывали, дергали с крючка.

Без искорки, без живости в глазах.
Без слизи в утомленных железах.
Как будто бы всю жизнь на тормозах.

А если бы жевали поживей
Насаженных и съёженных червей,
Да были бы чуть-чуть побоевей,

То избежали б участи такой:
Обсыпанные солью и мукой
Ерши не стали б пищею людской.

Отсюда вывод: сонные ерши
Не выживут без искры и души

Жизнь моя, иди ты лесом,
пропади куда-нибудь,
скройся в памяти облезлой,
дай душе передохнуть;

всё резоны, всё мотивы,
всё докука, всё корысть,
жизнь моя, прошу учтиво,
с горизонта удались,

погоди просторы застить
заполошною мечтой,
золотой наживкой счастья
искушать меня постой:

для души резоны  — мусор,
для души мотив — узда,  
ей поживы не по вкусу,
счастья власть — и та чужда...

ей бы тихо возле сосен
на угоре мшелом лечь
и смотреть, как взора просят
дали, умаляя речь...

Меняет время и моря, и суши,
Забвеньем зарастают цветники,
Но молодыми остаются души,
Пока в них зреют песни и стихи.

Пока тепло отдать друг другу можем
Жизнь продолжается! Волнуя и кружа,
Поёт, скользит мурашками по коже
Созвучная моей твоя душа.

Зачем ты, душа, мимо Рая прошла,
Петь в чудном саду не хотела?
Любви не нашла, хоть была не грешна,
И сбросила бренное тело.

Страшнее, чем вещей певунье не петь,
Лишь только несчастье разлуки,
Над пылью бессмертия вечная смерть
Простёрла холодные руки.

И ту, что жалел, и с которою пел
О свете небесном не зная,
Душа схоронила в печальный удел
И плачет беззвучно, немая.

Всех самых родных, всех своих дорогих
Нездешняя гостья забудет,
В пространствах глухих много всяких других,
Но больше любимых не будет.

Зачем ты, душа, так была хороша
И к звёздам метнулась высОко?
Листвою шурша, словно ночь потроша,
Брести тебе прочь одиноко.