Тур - 213: "Офанфарен экскортной клаксонью ландо" (конкурс завершен)

Солнце лениво-сонно съёжилось и – проснулось,
Дворник завёл привычно свой метроном-метлу.
Холод накрыл слюдою лужи продрогших улиц,
И с гололёдом нынче не совладать теплу.

В спешке, не выпив кофе, – тушь и помаду в сумку.
До остановки – в горку (дайте мне альпеншток!).
Кажется, я похожа на медвежонка Умку –
Каждый второй прохожий давит в себе смешок.

Дома шалить остались кошка и два котёнка.
Вмятиной на подушке дремлет забытый сон.
Прячась от этих бестий, пледом прикрылся тонким:
– Дайте поспать немножко, я же незавершён!..

В аэропорт уехать, видимо, мне не светит –
Белый троллейбус нагло сделал рогами финт.
Может, пешком быстрее(?) – нужен попутный ветер.
Не заплутать бы в пробке – столько стоит машин!..

Пара последних метров (уффф, каблуки на месте!) –
Штурмом беру ступеньки, вихрем влетаю в зал.
Перевожу дыханье
                                 и… объявляю рейсы
Тем, кто встречает счастье, тем,
                                                        кто не опоздал.

Не ручку золоти,
А маковки церквей,
Где эхом звонниц неба синь распорота…
Лучом пронзайся в тишь
И до краёв залей
Все уголки распахнутого города!

Крась в охру, алость, медь
Рекламы, бампера,
Люд торопи в подземные артерии…
Проснуться, значит – петь
И взять ещё вираж,
Отбросив лень, тоску и фанаберии…

Зови и созидай
Не только вширь, а – ввысь
На языке, сумняшемся нисколечко…
От города – Китай
До кольцевой Москвы
Всего-то час езды без колокольчика.

                                                                                                           

                                                                                                
   Бесстыдно делать фарс из балагана.
                                                                                                              Есть только три волшебных апельсина,
                                                                                                              Два – для врагов, последний – для себя.
                                                                                                               (Moishe)
                                                                                                                 .
                                                                                                                 Малыш, вокруг - такая селяви,
                                                                                                                 Что солнечные зайчики в крови...
                                                                                                                  © Ипполит Похлебкин
_____________
Кружится балаганом селяви.
Менты в кустах оттачивают свинг.
Водители - как мухи в паутине -
в дорожных пробках-коконах... Потом,
форсаж включая, хрупким мотыльком
пикируют к дорожной гильотине.

Адреналина в сердце передоз.
Аид гостеприимен... Море слёз...
"Жигуль" ментов... И вой реанимаций...
Тотем бессмертья людям не видать.
Жизнь учит кровью... В Бога...  душу... мать...
Смерть - поглотитель глупых профанаций.

Природа не приемлет пустоты.
У кенотафов - вдоль дорог - цветы
живым напоминанием  о главном...
Мгновенна жизнь... В горении свечи
мерцают души... Просто помолчи
и вспомни: знак дорожный - не реклама.

_______
*Свинг(swing) - боковой удар с дальнего расстояния в боксе.
.
Аид (Википедия)— в древнегреческой мифологии бог подземного царства мёртвых и название самого царства мёртвых, вход в которое, согласно Гомеру и другим источникам, находится где-то «на крайнем западе, за рекой Океан, омывающей землю».  Гомер называет Аида «щедрым» и «гостеприимным», так как смертная участь не минует ни одного человека
.
* - Кенотаф (др.-греч.) — надгробный памятник в месте, которое не содержит останков покойного, своего рода символическая могила. Кенотаф автомобилистам устанавливают на обочине дороги у места аварии с датами рождения и смерти, портретом и эпитафией.
Р.S.ФОТО ИЗ ИНТЕРНЕТА.

лавиной  чувства оборвались  в ней,
и под уклон сползли колючей кашей.
ее любовь  могла бы быть  длинней,
заметь она его немного раньше.
случайный взгляд... в пустом вагоне... вдруг,
когда отмерен срок и так недолог.
она любила двадцать пять минут...
и ровно шесть трамвайных остановок.
возможно ли душе... и быть одной,
от мира отбиваясь в стойке кобры,
когда  он у окна, такой  родной,
все понимающий и самый добрый.
быть рядом и спокойно, и легко,
нет ни на йоту в нем ни лжи, ни фальши...

но время вышло, вместе с ним и он
сошел в туман... трамвай поехал дальше.

В кротовьи норы время утекает.
Какая фантастическая жуть…
В защиту унесённых сквозняками
я за полночь из тела выхожу.

Пустой трамвай подходит к остановке,
и важно – не удариться в бега,
лишь избранные могут без сноровки
удачно проскочить через Хумгат.  

В вагоне пахнет кофе и корицей,
густеет воздух, точно мумиё,
под стук колёс и качку сладко спится,
а Джуффин колыбельную поёт.

На полпути нельзя остановиться,
пытаясь отыскать разрыв-траву;
за самого способного сновидца
замолвит слово птица Буривух.

Мой троллейбус летит вдоль бульвара Любовь,
Мимо парочек, тающих в неге слепой.
Остановки не жди, я в депо на покой.
Помаши мне рукой, помаши мне рукой!

А в троллейбусе, видно, водитель дурной:
Он устроил сегодня себе выходной,
Он с бутылкой в руке задремал за рулем.
Я беру управление кораблем.

Мой корабль теперь высоко в небесах,
Одолев притяжение, холод, и страх,
Но я вижу, что ты все такой же родной,
Наблюдаешь за светлой звездой.

Я спущусь на минуту, нажав тормоза,
Мне бы надо ещё кое-что рассказать:
Бесконечности знак, схожий с мертвой петлей,
На стекле нарисую, прощаясь с тобой...

Скачки железного зверя на Невском:
Искра от тоненьких нитей рогов,
Рев басовитый - тоскливо и веско,
Новый вагон.

Глажу окраску холодного бока,
Мне отвечает тончайшая дрожь.
Синие лоси железного бога
Вышли - под дождь.

Сердцем отважным мигает компостер.
Сонный, устало бредет контролер
Кто приручил петербургского лося?
Что это? Вздор?

И, друг за другом, едва догоняя,
Медленно, стадом заедут в загон:
Здесь, где ржавеет природа стальная,
Мордой - в бетон.

Мой последний трамвай...Все ушли. И другого не будет.
Отчего же я медлю и всё не решаюсь войти?..
Так тревожно и зябко! И в этой осенней остуде
Только с ним, только с ним нам ещё по пути.

По пути, где на стыках стальных под ритмичные стуки
Будут строки последних стихов, как молитва звучать.
Предложи свои поручни - я отдаюсь на поруки,
А кому же ещё этой ночью себя поручать?..

Как последний листок октября, уходящего в небо,
Ты возьми меня, друг, и согрей в постоянном тепле,
Я хочу быть последней рыбёшкой, попавшейся в невод,
Я хочу быть последним каштаном в остывшей золе...

Ты дождался меня. Я сажусь на последнем сиденье.
Серебрятся на тёмном стекле точки-строчки дождя.
Вот и тронулись в путь. Только что это - взлёт иль паденье?
Да и надо ли знать в безоглядную ночь уходя?..

    
Резво мчит железный конь, стелется дорога.
Ветерковая ладонь освежает сбоку.
Мой спокойный ход прервав, перед поворотом
Путь подрезала стремглав синяя Тойота.

С перекошенным лицом в пол впечатал тормоз,
Шумно выдохнул словцо – выругался в голос.
Ты откуда взялся, гад?! Кровь во мне застыла.
Я, откинувшись назад, придавил затылок.

Вот, «удача»: мой маршрут и его – совпали!
Он рулит – то там, то тут... Черти б разорвали!
Поворотником мигнёт, а потом (зараза!)
Пропускает поворот! Просто – раз за разом!

Но уводит поворот с трассы многорядной,
И паркуется (урод!) у кинотеатра.
Стоп, машина! Дверь открыл, выскользнул неловко,
Но с собою прихватил – в помощь – монтировку.

Ах, ты, сволочь!.. и застыл, охнув изумлённо –
Отразил мой злобный пыл встречный взгляд зелёный.
Чёлка рыжая – вразлёт, дрогнувшие губы...
Я смолчал, захлопнул рот. Я не смог быть грубым.

Грациозна, как змея... вымолвила строго:
Ты преследовал меня це’лую* дорогу!
За настойчивость дарю номер телефона,
Ведь улыбки по рублю** позабыла дома.

С той поры – всегда вдвоём. Всё путём... отчасти.
Видно, «баба за рулём» - не всегда к несчастью.

*целый (здесь) - подчёркивает значительность, полноту, большое количество чего-либо
** <КАК, КАК БУДТО и т. п> РУБЛЁМ ПОДАРИ́Т (ПОДАРИЛ). Народно-поэт. Означает высокую похвалу чьему-либо взгляду, слову

В маршрутке запах перегара.
Водитель старый, толстый ара.
Из магнитолы –“ тара-тара”,
А чаще – Азия FM.
Я “стоя” с первой остановки.
Давленье в черепной коробке.
Затылком чую, будут пробки:
Что, в данном случае, рефрен.
А раньше здесь ходил трамвайчик,
Тогда, когда я звался “мальчик”,
И был маршрут его, как мячик
Такой же круглый и простой.
“Куда, куда вы удалились” –
Всплывают строки песен или
Начало сказки: “Жили-были…”
И некому кричать: ”Постой!”

Вези меня плешивый ара.
Твои глаза полны навара.
Рукою чёрной от загара
Ссыпай монеточки в стакан.

Ах, жаль сегодня не суббота,
И снова пробки, запах пота...
Я опоздал, и лезет кто-то
С надеждой в мой пустой карман.

Гляжу беспечно вслед трамваю,
Бегу от бед в заветный сад.
Что лето? – миг, не успеваю
О нем ни строчки написать!

Оплавлена дождем аллея,
Но отступила злая мгла:
И снова небо журавлеет,
И даль становится светла.

Я бормочу, что все непросто,
Шагаю, не жалея ног,
Я вижу в этом перекрестке
Рукопожатие дорог…

Деревья, словно с перепою,
Качаются и машут вслед,
Шумят незримою листвою,
Которой и в помине нет.

Увидеть листья может каждый,
Кто вверх глядит хоть иногда,
Кто мучается летней жаждой
И ненавидит холода.

Расту, живу, читая знаки
Сквозь морок, рок и перелай.
Стихи пишу, хотя не знаю,
Когда дедлайн...

Конечно, я Байкер!
Подай-ка мне ключ,
Затянуты гайки.
И солнечный луч

Асфальта коснулся.
Мотор заурчал.
И байк мой проснулся.
Начало начал!

И масло залито.
Хватило б бензина.
Дорога разбита -
Страдает резина.

В цилиндрах - литруха.
Рюкзак мой - не груз.
Глушак шепчет глухо:
"Ямаха" - мой "Туз"!

Застёгнуты боты.
Экип весь проверен.
Прибавь обороты -
"Ямахе" я верен!

"Уралы" - в сторонку!
"Ямаха" - реактор!!!
Уйди в оборонку
"ИЖак"! Ты же трактор!

Прокол на дороге.
Ну, надо ж! Некстати!
И вот вам - в итоге:
Не взять мне "Дукати"!

Из гула дорожного, пыли и шума
"Сузуки" мелькнула назад -"Иназума".
Вот так вот! Я - здесь! И в сегодняшней драке
Воткнул передачу! Прощай, "Кавасаки"!

И песня мотора! Не песня, а рондо!
Вираж и подъём. Я - в погоне за "Хондой".
Мелькнул городок. Пролетело село.
Прощай, дорогой, "Золотое крыло"!

Вдруг пальцы в поршнях
Как струна зазвенели.
Моя дорогуша с собой не в ладах.
Конечно! Она же узрела "Бенелли"!

Опять передача!
Тахометр в страхе!
Прощай, друг - "Бенелли"!
Привет от "Ямахи"!

Давай, дорогая! И без передышки!
Устрой "БЭЭМВЭшке" часочек отдышки!
ВизОр опустился. Надёжен мой шлем.
И сзади остался чудак- "КАТЭЭМ"!

Я - Байкер! Конечно!
Дорога - мой мир!
А ты? Ты - не Байкер?
Тогда - пассажир! ))

Оттепель. Март. Битый час не читается «Мастер…»
Ты мне сказал: приходи пол-седьмого к метро.
Если приду – проиграю поспешным согласьем.
Чувства мужчины и женщины – войны миров.

Если ты смотришь сейчас, как пустой эскалатор
Изредка к выходу в город подвозит людей –
Значит, мечтаешь и сердишься… Встретимся завтра,
Если до завтра не будет безумней идей…

Старый вагон дребезжит и качается,
сонной улиткой трамвайчик ползет.
Светка скучает на пару с начальницей,
вместе сводили квартальный отчет...
Стук колеса убаюкивал дамочек,
молча сидели, смотрели в окно...
Вдруг контролер беспокоит: "Гражданочки,
(взглядом буравит, ну просто - гипноз)
будьте добры, предъявите билетики.
Как это нет? Оплатите проезд".
Светкины кудри дрожат под беретиком,
щеки горят - а билетов-то нет.
Грозно взглянула на парня начальница:
"Ваши претензии, право, смешны,
здесь же проверка у нас намечается,
мы контролеров проверить должны".
Тоном суровым, не терпящим вольности,
сказано это и парень обмяк.
Мы - воплощение благопристойности,
наша работа, отнюдь, не пустяк!
Только покинул трамвай проверяющий,
Светка с начальницей, смехом давясь,
роль по проверке контроля играючи,
вслед помахали, ничуть не стыдясь.

Осенняя морось стекает в минуты,
Привычно состав по накатанной мчится.
Мужчина  на встречу стремится как будто,
Она направляется тоже в столицу.
Мелькают пейзажи: унылая осень
Хозяйкой, без пауз, листает картинки.
Устало день грустный вдаль поезд уносит,
На окнах одна, две… танцуют дождинки.

Судить, кто возьмётся, случайна ли встреча?
Они не заметили сразу друг друга:
Холёный красавец, привычно беспечен.
А  женщина явно не «барского» круга:
Ершистая внешне, взгляд строгий и острый,
Не верит давно, что сближаются души.
Вечерний перрон – заколдованный остров
Запутал сюжет, ход событий нарушил.

Причина смешна, но отстали нежданно,
Пустынный вокзал неприветливо-хмурый...
Сроднил равнодушный, чужой полустанок  
Двоих (очень разные были натуры).
В какой-то момент отступила тревога,
Смешались мечты, ожиданья и краски.
Гремящий трамвай подсказал им дорогу,
Она ожила и поверила в сказку.

Раскрылась в ответ на шутливые фразы,
Сомнения смело оставила в прошлом.
Попутчик её разглядел, пусть не сразу,
Свела его жизнь с человеком хорошим.
Не спрячешь достоинство: «серая мышка»
С азартом бросалась в горячие споры.
Её покорил бесшабашный мальчишка!
А много ли надо для счастья земного?

Ах, люди, люди, как же я устала -
Вся жизнь бегом, как будто марафон…
Ну вот, опять трезвонит телефон!
А дом — не дом — подобие вокзала.

Опять бежать — опять меня зовут.
Трамвай, метро, автобус, электричка…
Сплю на ходу — опасная привычка…
Покоя нет нигде — ни там, ни тут…

Вот прислонилась головой к окну,
Глаза на миг закрыла с наслажденьем -
И вот уже желанное виденье
В мир сонных грёз зовёт меня одну.

И вот постель в саду — так мнится мне.
Лежу, включив ночник, с любимой книгой,
И сброшено тяжёлой шубы иго…
Как жаль, что это только лишь во сне...

Две церкви в небе костромском
Ожившей грустной акварелью,
Опалены осенней прелью
И лета бабьего теплом.

Притормози, - ведь спуск там крут, -
Педаль ногой поджав несильно,
За всё про всё пяток минут,
Чтоб жизнь прочесть как титры фильма.

Из них минутку помолись
Кому-то там за облаками,
И благосклонно согласись,
Что ход судьбы свершён не нами.

Минуты две - стихи читай.
Свои, чужих сейчас не трогай,
Пусть в них не то, пусть в них не так,
Где надо мало – слишком много.

А на остаток тех минут
Проси поставить «Травиату».
Кусочек тот, где все поют,
Он слёз добыл в тебе когда-то.

Дома, река, машин поток,
И ты - его стальная капля,
Изогнут мост казачьей саблей,
И где-то там минут пяток.
    

О, сущность паутинная метро:
Пути открыты, как не затеряться?
Пустяк найтись, когда - всего шестнадцть,
А в 85 - уже хитро...

- Милок, зачем "Балтийская" нужна?
Мне б "Ленинский проспект" - родной, знакомый!
Как выбраться и добрести до дома,
Коль в мысли тоже вкралась седина?

И волосы с годами всё белей,
И чище память - лист, что был исписан,
Как кожа - ум морщинится и высох,
Что лей в себя лекарства, что не лей...

- Милок, мне "Ленинский"! Я села не туда?
Вот ездила к врачу, лечила ноги
При помощи каких-то технологий.
А как без них? Ведь я не молода...

Опять не "Ленинский"? Да где же он пропал?!
- Садитесь, Вам ещё прилично ехать.
Эх, старость... И чудна, а не до смеха.
Ну, вот и "Ленинский" - спасительный финал.

...Куда вас, сударь, к чёрту занесло,
Неужто вам покой не по карману.

Песенка мушкетёров, Розовский М. // Ряшенцев Ю.

Манит нас мир, меня запри хоть –
Прорву любое окруженье...
Авто – не роскошь и не прихоть,
А средство для передвиженья.

Лечу от пробки и до пробки.
Калейдоскоп: мелькают лица.
Посторонись, мечтатель робкий,
Прости, покой мне только снится.

Покой сравнил бы я с тоскою,
Сравнил его бы с горькой хиной,
Мне скулы сводит от покоя,
И жаждет кровь адреналина.

"Полночный троллейбус, мне дверь отвори!"
................Булат Окуджава

Есть доброта в полуночных трамваях…
Когда за ворот валит мерзкий снег,
Когда метель надежды обрывает,
И мир вокруг как будто закоснел,

Когда машины мчат, не замечая
Замёрзших нас на въедливом ветру,
Сомнамбулой качаясь и отчаясь,
Похожи мы на старую хандру.

...
Он зазвенит и, строго прорезая
Холодный ватман обозлённой мглы,
Ворвётся, как и все твои трамваи,
Что шли к тебе, старались, как могли...

Откроет дверь, закроет все кавычки...
Водитель сонный что-то заворчит -
Он несуразен так и так привычен
В трамвайной устоявшейся ночи...

Тебя подхватит, понесёт, качая
На тонкой спице, воткнутой в ночи,
Туда, где ждут на якорном причале,
Заждавшиеся губы.. и харчи.

18 октября 2012

Картина московского художника Андрея Репникова ‘Ожидание’

Специально для Галереи-49 ‘Снег пошёл’
http://www.stihi.ru/2012/10/18/2345

Свобода ночи, слабо дать очень большую скорость… Стартуем порознь…
Акселератор доселе рады нажать до пола… Медаль со школы
даёт нахальства…. Сжимают пальцы рулей эфесы…. Не люди – бесы,
крутые асы ночного часа упёрлись лбами, забыли память
о жизни вехах, как не доехав их братья ночи закрыли очи…

Свобода трассы, свобода жизни,
свобода массы опавших листьев.
Свет фар колышет во мраке ночи
осеннерыжий ковёр обочин.

Устал спидометр… Остался в доме надёжный разум… Покой ни разу
не рвал мне крышу…  Машина дышит ночной бетонкой… Не ной, но тонкой
и твёрдой волей не смей контроля в ночи утратить… В путину братий
фанатов авто вчера и завтра спеши быть вхожим, их строй умножив…
Не лохи – профи, не плох их профиль, заметен с боку за сетью стёкол.

Боишься – жди же… Пылюка лижет и нас и байки, но крепки гайки…
На тёмном фоне стальные кони летят, не ноя, в своё ночное…
Вираж на грани, форсажем ранен рассудок рваный… Пишу романы –
сюжет извилист: я сам - Брюс Виллис, тропой кумира к спасенью мира
лечу на пятой, мечтой объятый, как Мураками, под облаками.

Свобода трассы, свобода жизни,
свобода массы опавших листьев.
Свет фар колышет во мраке ночи
осеннерыжий ковёр обочин.

Наездник байка, давай! Поддай-ка! Ты снова сбросил… дорога просит:
Лови мгновенья повиновенья царице гонок… Границы тонок
рубеж незримый… В лучах зари мы увидим финиш, но от любви лишь
до жуткой дрожи сравниться может победы радость (как в рай из ада)…
Есть шанс успеть мне… Рывок последний ума и тела…

Ты это сделал!!!

Этого не знает червь бумажный,
Над трудами классиков зевая:
Я всей кожей чувствую сограждан
Утром в переполненном трамвае.

Вот где единение народа!
Ближе и теснее – не бывает –
При любых властях и сменах моды –
Утром в переполненном трамвае.

Пусть трясет нас, братцы, по ухабам,
Пусть кондуктор глотку надрывает –
Лишь бы уступали место слабым
В нашем переполненном трамвае.

Звон трамваев в воздухе весеннем
Приумножен солнцем во сто крат.
Белых яблонь буйное цветенье
Источает нежный аромат.

Мы – ещё девчонки и мальчишки,
Как мила нам эта благодать!
Мы бежим с портфелями под мышкой,
Не боясь к уроку опоздать.

Ароматы чудные вдыхаем.
Что нам школа! Мысли о весне.
Нас сейчас другое занимает:
Звон трамваев, птицы в вышине.

Как же долго зимний холод длился!
Наконец, дождались солнца мы.
Город наш садами обрядился,
Словно вовсе не было зимы.

С той поры я вижу в сновиденьях
Дымку яблонь, белых, как в снегу,
Ведь садов далёкое цветенье
До сих пор забыть я не могу.

                                    2013

Спи, мой хороший, спи.
В небе лоскутном прячась,
месяц пугливый ждет
утра.
Усталой клячей,
вздрогнув, ползет трамвай
в ночь между луж стеклянных.
Пэчворк забавный крыш,
окон и туч стекает
в твой беспокойный сон.
Завтра он станет строчкой
слов чужеземных...
Спи, лапку клади под щечку.
Лают собаки - пусть,
нам не страшны клыки их,
скоро поймешь, что мы
все же чуть-чуть другие.
Воют собаки – прочь
страхи твои утащат,
нам ли бояться бед
прошлых и настоящих,
нам ли пугаться туч
или теней спросонок.
Спи, мой малыш, я здесь.
Спи, мой родной волчонок.

Грузовик катился по Тянь-Шаню,
Ветерок затейливо свистал.
Я от тряски здорово устал,
Лишь пейзажи душу утешали:
До небес – карнизы и трамплины.                      
Мой сосед, киргизский аксакал,
Чуть вперед нацелился и плюнул,
И в меня, естественно, попал.
Я не мог простить ему обиду,
Плюнул  сам, рассчитанно вполне,
Но плевок сместил свою орбиту
И потек за шиворот ко мне.
Сообразно логике момента
Я назад  отплюнулся в тоске
И непреднамеренно, но метко
Угодил в киргиза на осле.
Он грозил мне кулаком кургузым,
Погонял беднягу ишака.
И смеялись в кузове киргизы,
Ухватив друг дружку за бока.

Поначалу тему эту сузив,
Я тотчас расширить поспешил:
Наша жизнь – она такой же кузов,
На котором каждый – пассажир.
И когда амбицию умеришь,
Видно все, что сделал невпопад.
Раз вперед ты плюнуть не умеешь,
На здоровье, плюй себе назад.
И соседи будут не в обиде,
И ковбойка будет в чистоте,
И шофер газует в лучшем виде
В азиатской вечной высоте.