Тур - 183:"Вечер вышел, сказочный и древний". (конкурс завершен)

А тишина - как мостик на ветру -
качается на тонких перемычках
нечастых слов.
"Устала?"
"Как обычно."
"Иди ко мне."
Пожалуй, наверху
про нас забыли. Шумный теплый дождь
укрыл наш дом и от чужих и даже
от тех, кто рядом. И уже неважно,
что было раньше. Сер и мокрокож
провал окна... И в нем - как чек на гвоздь,
на шпиль ажурный накололи небо.
Прошедший день - ненужно и нелепо -
сошел на нет. И, раз уж довелось
платить - ну что же...
Черт возьми, пусть там,
вверху о нас не вспоминают вовсе...
Я, пестрый плед на плечи нам набросив,
качну мосток: "А ты, родной? Устал?.."

Мир изменялся на моих глазах
Так, словно треснули подпиленные скрепы.
Происходило все обыденно-нелепо:
Исчезла тень на солнечных часах,

Затих капельный звон воды в клепсидрах,
А на хронометрах растрескалось стекло…
Так время соответствий истекло
И вылиняли краски на палитрах

И взвился вихрь над нивою живой,
Сбил наземь самые тяжелые колосья...
Из многоцветья и многоголосья
Остались только серый цвет и вой.

А в небе вспыхнула кровавая звезда,
Которая - из века в век, всегда
Заклятья тьмы на Землю приносила,
И некая невидимая сила

Так исказила зримые предметы,
Как будто кто-то в воздухе пустом
Пошевелил коснеющим перстом
И сдвинул прочь привычные приметы.

И черным стал небесный цвет воды,
И стала пропасть, где была вершина,
И это было неопровержимо.
И было утверждением беды.

На мир обрушилась такая тишина,
Как будто в исполнение завета  
Была навеки разума и света
Умышленно природа лишена.

                     ***
Ты думаешь, мгновение назад
Сплотились жуткие уродливые тени?
Внезапный вихрь взметнул сплетения растений
И едкой пылью сыпанул в глаза?

Нет, это впечатление обманно!
Ему поддаться может только тот,
Кто так и не расслышал мерный ход
Сил темноты, до времени в туманах

Таящихся. Все началось давно -
Настолько, что уже забыта мера.
И нам теперь осталась только вера
Что все-таки иное  суждено.

Скоро вечер.
Скоро вечер.
Безмолвно деревья стоят.
А вокруг никого,
Хоть не ночь ещё.
Наблюдаю замедленный
Солнца закат.
А со мною
Моё одиночество.
Лишь бумага, наверное,
Сможет понять,
Почему мне не спится,
Не дышится.
От чего и о чём
Я тоскую опять
И чей голос
По-прежнему слышится.
Как всегда, я одна.
И расскажешь кому!?
Жизнь совсем не смешна.
Свет пробьётся сквозь тьму.
И улыбка в печали
Промелькнёт невзначай.
Думы легче не стали =
Лишь себе отвечай.
И листу на столе,
И траве на земле,
И седой голове.

Траур вечерний отчётливей слабого солнца,
Что янтарём погружается в смоль горизонта.
Где ты, печальная песня большого ребёнка? -
С неба сошедший вопрос паутинкою вьётся.

Ткал её старый паук на соцветиях злаков,
Много познавший потерь и цветастой добычи.
Я ухожу в небеса – тонким дискантом кличет
Чей-то встревоженный голос, не тронутый страхом…

Я ухожу – повторяет мохнатая птица –
Шепчет в чердачной пыли, у смущённого света
Просит защиты, поношенный китель рассвета
Зло вспоминает, и тихо скрипит половица

В доме пустом, что на траур закатный походит
Всем моим сердцем, забившемся птицей мохнатой,
Всё повторяющей песнь хрипло и косолапо:
"Я ухожу в небеса…" – словно ордер расходный.

Под вечер тоска накатит.
Знакомо: который день
Приходит совсем некстати
Волчицею в темноте,
Хватает меня за горло,
И я растворяюсь в ней.
И вот уже волчье соло
Звучит глубоко во мне.
Я знаю, я буду сильной,
Сильнее, чем мне идёт.
Во взгляде бездонно-синем
На дне затаится лёд.
Улыбкой клыки не пряча,
Я душу продам волкам.
Какая для них удача –
Моя по тебе тоска.

        

Тот вечер в вечность плыл, хмелея,
сжигал закатную руду;
я шел по сумрачной аллее,
ведущей к дальнему пруду.

И первый холод жёг мне кожу,
на тропах выставлял посты;
я был тожественно низложен
осенней мрачностью листвы.

А вечер принимал поклоны
таких же, как и я, растяп,
и возложил себе корону
на иглы поседевших лап.

Усталый вечер ветреной порой
откроет дверь в пустом, забытом доме.
И, удрученный сумрачной хандрой,
устроит ложе на ржаной соломе.
Зажжёт давно не греющий очаг,
сдувая пепел с поседевших углей,
расставит свечи, как заправский маг,
внутри квадрата нарисует круг. И,
заметив тень, он выглянет в окно.
Засуетится сразу, ставя гостю
большую кружку с яблочным вином,
сыграть предложит пару партий в кости...
И тень, переливаясь серебром,
скользнет по узким, старым половицам...
На крыше ветер в настроеньи злом,
неприглашенный, треплет черепицу.

На конкурс "Понедельник начинается в субботу"
Тур - 183:"Вечер вышел, сказочный и древний". -
приз симпатий жюри
* * *

И тихо падал снег...
И мы с тобой застыли
В январском миттельшпиле,
В простывшей тишине...

...
И тихо падал снег...
Застыли в мёрзлой стыни
Фонарь, автомобили
На жёлтой полосе.

...
И тихо падал снег...
На город, на афиши,
На вечер неподвижный,
На этот год и век
Так тихо падал снег...

30 ноября 2012 г.

Навеяно одноименной картиной московской художницы Галины Анисимовой

(Из цикла "Воспоминания о Грузии")

Пляж Батуми. Вечереет.
Стал краснее луч заката.
Он почти уже не греет.
Бухта заревом объята.

Горкой высятся шезлонги,
Крылья зонтики сложили.
В лодке после долгой ловли
Мелкой рыбы изобилье.

Тут и там приезжих пары,
Все любуются закатом.
Слышен смех и звон гитары
В плотной выцветшей палатке.

Солнце красное, как уголь
В пасти жаркого камина.
Чью-то руку греют губы,
Может, Эки, может, Нины.

Мы с тобой по гальке тёплой
Всё идём, идём вдоль пляжа.
Тянутся рядками мётлы
Длинных пальм к вершине кряжа.

Там, где мыс уходит в море,
Бросим в воду две монеты,
Чтоб сюда вернуться вскоре,
В это сказочное лето.

Тиха вечерняя пора, закат пылает в куполах,
Мотает солнечный клубок тугую нить.
Снуёт по памяти игла, меня терзая не со зла,
Обрывки прошлого стремясь соединить.
Шитьё топорщится в узлах, а швы саднят в зловещих снах -
Модель не соответствует лекалам.
Была азартною игра.., и я внезапно поняла,
Что жизнь я безнадёжно проиграла.

Вечер выпал длинным,
прочим не чета,
© евгений израильский

Тянет нитку мыслей духа маета.
Вечер выпал длинным, прочим не чета.
Крутится пластинка: «Полно, всё пройдёт…»
Дождь во тьме по окнам сонно слёзы льёт…
И мелькают тени, память бередя.
Кошка на коленях спит под шум дождя.
Ласковый комочек мирного тепла.
Словно мама рядом. Словно не ушла…

10.09.2014 в 23:27

Осыпавшейся яркою палитрой
Становятся в долине небеса.
Сегодня лето след последний вытрет –
И пустит все богатства сквозь леса.

Карминный иван-чай – красавец статный –  
Поник без поклонения шмелей.
В клоках седин и ржаво-черных пятнах
Стал пугалом на капищах полей…

Гречишные болтаются метелки
С коробочками маленьких семян…
Хочу пройти с холщовою кошелкой –
Заботливо собрать последний хлам…

Уже далекий край курганов сонно
Вечерняя закутывает мгла.
А солнце – словно свергнутое с трона
Лежит в траве: в спине его –  стрела.

Назавтра – дождь и ветер. Перед боем
Как грозный богатырь угрюмо-нем,
Рябины черноплодной куст над полем
На брови надвигает красный шлем.

Сентябрь с последних худеньких ромашек
Велел собрать до капли летний мед.
Пока светло – за мной луна-бродяжка
На запахи последние идет.

Приходит полночь скуля и лая:
собачий взгляд языкато дик...
Чернявой чернью зрачок ласкает -
где птичий след журавлями стих.
Прижмись - покрепче, наш общий ужас,
прощаний трепет и чувства блажь -
забудь, и небу отдайся. Слушай
межзвездный цокот досужих лап.
Пора прощаться? Знать путь окончен.
Истаял узел уставших рук.
Мы не успели и близок гончий
но "чу"! Архангел вопит в трубу.

Струною звонче трубы восточной
и время прочь и пространство прочь.
Небесной рыжью - что скок сорочий
ступаем звонко в рассветный дождь.
Окрашен щедро вечерним йодом
короткий день - облака стеной,
а между наших щелястых ребер
созвездья гончих чудной щенок.

Художник пишет голых баб серьезно
И морщит лоб, облитый светом бра.
А мне милее голые березы,
С которыми светлее вечера.

Стоят они сквозь улицы и скверы.
Но занесен топор. И он остер.                            
Во имя только им известной веры
Идут без страха, молча на костер.          

Как странники, доверчивые гости,
Стучатся в окна…
                                Только с давних пор
Мы забиваем в них со страстью гвозди,
И это называется «забор»…

Бегут в леса, в привольное осенье.
Не нужен здесь их серебристый свет.
Среди берез находим мы спасенье,
А им от нас, увы,
                            спасенья
                                              нет…

В пламени свечи шаманит вечер,
Создаёт театры для теней
Из обрывков тех противоречий
Что таятся до поры во мне.

Час за часом сны переплетая,
Трудится невидимая ночь.
Ангел вылетает из портала,
Чтобы страхи в пыль перетолочь.

Утро очищает от нагара
Чуть чадящий волосок свечи.
- Просыпайся…
- Просыпайся…
- Мало!
Мало…
Я проснулась…
Ну, почти…

Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
                       Б.Пастернак
http://www.stihi-rus.ru/love/95.htm

Совсем другие времена.
Февральский вечер.
Идёт безумная война...
И гаснут свечи.

Льнут хлопья так же со двора
К оконной  раме...
И старики, и детвора –
В подвале, в яме.

Мороз рисует на стекле
Кружки и стрелки...
Из «градов» бьют и из «шмелей» –
Игра в горелки...

Вот озарился потолок,
Смерть ходит рядом.
Летит огня грузопоток
С доставкой на дом...

Лежат солдаты в башмаках
Их сон непрочен.
Оружие у них в руках
И днём, и ночью...
  
Где ваше место в снежной мгле,
Седой и белой?
Ужели нет вам на земле
Другого дела?

Кто вам войною заменил
Соблазны жизни,
Какой безумец заманил
В кровавый бизнес?..

Совсем другие времена.
Февральский вечер.
Идёт безумная война...
И гаснут свечи.

              
Хосе Аркадио Буэндия показывал всем плошку с крупинками золота, словно он сам его создал. Удовлетворив общее любопытство, он наконец оказался лицом к лицу со своим старшим сыном, который в последнее время почти не заглядывал в лабораторию. Отец поднес к его глазам сухую желтоватую массу и спросил: «Что это, а?» Хосе Аркадио чистосердечно ответил:
— Дерьмо. Собачье.
Габриэль Гарсиа Маркес "Сто лет одиночества"

Пронзителен в  "Дубках" июльский запах дуба.
Скворечит детвора под взглядом сонных мам.
Не думай, голова, пожалуйста, не думай!
Чего просить? Она не думает сама.

Вечерний тихий спад дня середины лета,
Он долог как сонет и грустен как сонет.
Его судьба - уйти под ночь с последним светом,
И возродиться вновь под именем "рассвет".

Ухоженый старик в отглаженной ветровке
Ротвейлера бранит лениво и длинно.
Но пуст собачий взгляд, он мыслями на тропке,
Где под кустом такой интригою Оно!

«Твой скудный мир - ничто, невольный повелитель,
А вислый нос так груб, желанья так просты.
О, мой собачий бог, как он нелюбопытен!
Ну ты хоть раз взорли, айда со мной в кусты!

Ты долго свет коптишь, застал как умер Сталин,
А рыжий тот нахал должно быть правнук твой.
Ведь Ею этот знак в кустах густых оставлен.
Смотри, старик, смотри: он цветом - золотой!

А в запахе его – стрелой желанья ноты,
Пойми меня, мой друг, ну ты не так уж ветх!
О, мне б к тому столбу, поднять повыше ногу
И дать ей свой ответ,  свой золотой ответ».

В нём «бросить всё» призыв за сладость злую сцепа,
Окрестным кобелям угроза всех порвать.
Как ваша жизнь в любви убога и нелепа!
Цветов ненужный шик, скрипящая кровать.

Июльская жара, тяжёлая как штанга,
В ротвейлерских глазах азарт сменила грусть.
В московских небесах исчез собачий ангел,
Лишь шёпот  по кустам: «И где же ты, Мисюсь…»  

  

                                Анне Ахматовой
Не уложишь ребёнка спать –
Вырос мальчик,
                           теперь далече…
Снова вечер одной коротать,
В тишине, лишь затеплив свечи.

Снова думать,
                        как жизнь
                                         страшна,
Снова тихо молиться Богу.
Пощадила любимых война,
Но другая беда к порогу

Подползла неслышной змеёй –
И теперь ты одна на свете…
И глубокой,
                    сырой
                               колеёй
Клочья памяти
                        гонит
                                   ветер.

Держась за левый берег Волги,
Взлетала полная Луна;
А комары, что носом колки,
Исподтишка садились на

И так покусанные пальцы,
Что держат фотоаппарат.
А где-то рядом грохот сальсы.
Пришёл — так слушай всё подряд:

И блат-шансон, и буги-вуги,
Не хочешь слушать — выйди вон!
Вечерней набережной звуки
Под ночь сливались в общий фон.

Зачем-то взяв немного ниже,
Давился нотами певец,
Как мех, который сдут и выжат.

Луна взлетела наконец,
Дорожкой водною сверкая;
Зависла, двигаясь едва,
Уже и цветом не такая,
И как бы меньше раза в два.

Шли мимо люди одиноко,
Чуть замечая лагерь наш:
Сначала Nikon на треноге,
Затем светило и пейзаж.

Изумленный застенчивый вечер,
Истомленный пыльной жарой,
Накинув дымку на плечи
Облеплен дремотной мошкарой

И вдыхая предвестие прохлады
В благоуханье душном цветов
Темнота прокралась виновато
Набросив чернильный покров

И зевая в лунном свеченье
Улицы в сонной тиши
Голубые сминают тени
Прозрачным щифоном сложив

Над спокойною запрудой
Хороводит круг стрекоз...
Солнце тающею грудой
Оседает за покос…

Утренних ветров предвестник -
Алый свет вечерних зорь
Опаляет в поднебесье
Облачной канвы узор...

И черёд посуетиться
Наступает мошкаре...
Уханьем ночная птица
Сон тревожит детворе...

Хору брачному лягушек
Подпевают поезда...
Задрожала, хор  послушав,
Одинокая звезда...

Не смущаясь, смотрит в окна
Любопытная луна...
Задвигает шторы плотно
Невидимка... Тишина...

Солнце улеглось на горизонте
В лёгком гамаке из облаков.
И, закрыв своё соцветье "зонтик",
День растаял, да и был таков...

Не спеша приходит тихий вечер,
Распаляя зарево небес...
Мотыльки слетаются на свечи
В танце необузданных повес.

Темнота разбавлена водою -
Серо-голубая акварель...
Притворилась рыбкой золотою
В дивный вечер старая форель...

Темно внутри и холодно снаружи,
Фонарь тоскливо пялится в окно.
И в этот вечер мне никто не нужен,
И быть меня здесь, в общем, не должно.

Но я здесь есть. Мне снится сон хреновый:
В осколках мир как рухнувший хрусталь -
Сгнила бездарно хлипкая основа
И хмарь сжевала призрачную даль.

Нависла с вышки тень от пулемёта,
Рвёт тишь команда зычная: " Не сметь!"
И воронок опять увёз кого-то.
Круг завершён: "стекает с листьев медь".

А вертухаи бравые, со стажем,
Уже готовы резать, стричь и сечь.
Стоит в сторонке ангел в камуфляже -
Он никого не сможет уберечь.

*****

Кончался вечер золотой и странный
В пустых бокалах, в кофе, что остыл,
Я был тебе случайным, и незваным,
И позабытым, и желанным был.

Пусть притяженья страстная минута
Не утолит неутолимый зной,
Мы вышли прочь, чуть пьяные как будто,
Касаться губ чужого и чужой.

Мы нищие и грешные скитальцы
По сумрачному миру октября,
Своей судьбой в твои вплетаясь пальцы,
Я приближаю светлую тебя.

Порывисто целуешь, обнимаешь,
Трепещешь, томной ласкою дыша,
Со мной ты никому не изменяешь
Всё от того, что я - твоя душа.

*****

Между вечером и вечностью -
невесомость, гуттаперчивость...
космос грифельный, исчерченный
бесконечной цифрой пи...

Между мною и тобою -
лишь хлопок одной ладонью...
и глоток судьбы бездонный...
Неевклидовость любви.

Весенний вечер. Смотрим на закат,
где небо, облаков взмахнув крылами,
как птица, в землю врезалось, кровавя,
пытаясь к звёздам голову поднять,
сдержав своё дыханье ветра, веря,
что те огнями маяков зажглись.
Но мы же знаем – звёзды смотрят вниз,
где мы с тобой вдвоём. Застыло время.

Пространство, сбросив формы, растеклось,
простёрлось в дымке сна до горизонта,
и только ива плещется охотно,
роняя в воду прядь своих волос,
да рядом с ней, за целый день устав,
пасётся конь, стреноженный ремнями,
на нас глядит печальными глазами,
в них отражая блики от костра.

Давай не будем таинству мешать,
покинем вечер, скроемся от взглядов,
обнимемся опять и будем рядом,
даря любовь под сенью шалаша.
А после пусть приснится данность эта,
и оживёт с утра реальность вновь –
под взмахи крыл чудесных, облаков,
умчится небо прочь в лучах рассвета…

Со мною грусть разделит вечер,
И растворит печаль закат,
Я так и не дождался встречи
С тобой. Кто в этом виноват?

Кто отложил наше свиданье
На десять одиноких лет?
Не в силах я скрывать страданье,
Когда уже надежды нет.

Несясь по временным орбитам,
Не совпадая, след губя,
Мы жили в мире чувств забытых,
Ты без меня, я – без тебя.

Но вот, - пересеклись орбиты,
И наши две судьбы слились
На миг один, - мечты разбиты,  
Дороги снова разошлись.

Чтоб миг продлить, - о том нет речи,
Как за него ты не держись,
Я десять лет стремился к встрече,
А опоздал к тебе на жизнь!

По утрУ встречает мать у подъезда дочку:
"Я ж сказала: "Погуляй, только не до ночи"...

"Мама милая, прости, я же не нарочно,
я ж успела подрасти и хотела срочно
побежать скорей домой, поспешая очень,
если звёзды по одной выйдут (признак ночи),
выйдут, тихо разбредясь по ночному своду,
и опустятся, светясь, отраженья в воду,
словно сотни светляков на пруду у парка,
и луна для земляков засияет ярко…
В этом "рае в шалаше", да с любимым Ваней,
зарождаются в душе тысячи желаний…
Мне хотелось (аж не в мочь), чтоб звезда упала,
только в этот вечер ночь всё не наступала…

был июньский вечер свеж, а объятья – жарки…
Мы на небо цвета беж со скамейки в парке
любовались, то смеясь, то предельно мудро...
И за вечером ... тотчАс наступило утро".

Последний солнца луч позолотил верхушки.
Над лесом вечер крылья распростёр.
Как хорошо, что мы здесь, на опушке,
И что горит так весело костёр.
Измерен край неспешными шагами.
Вдали бежит наш сумасшедший век.
Народ простой мы – люди с рюкзаками.
- Иди же с нами, добрый человек!
Зовёт нас лес доверчивый и сильный,
Шурша листвой ли, в ярких ли цветах,
Стоит, шумит красивый и обильный.
А вы сидите в пыльных городах.