Тур - 181:"А в прошлом кровь не так черна" (конкурс завершен)

Расторопным писцом
Переписаны заново хроники,
Типографским свинцом
Вновь убиты покойники.

Подтасован итог,
И усердным стараньем комплота
Всех реалий исток
Похоронен в бумажных болотах.

Искаженьем судьбы
Сведены несводимые счеты
И уроки борьбы
Замурованы в псевдоотчеты

Белой ниткою сшив,
Их одели коричневой кожей.
Вся история – шифр.
Ключ к нему уничтожен...

                  Зачин:
Вы послушайте, буду сказывать
О делах былых, что истаяли,
О местах глухих под Архангельском.
По Москве “пройдусь” белокаменной
И Казань помяну с супостатами,
О людской судьбе звон поведаю.
А там верь - не верь. Только было то…

                        *  *  *
                Русский север... Он сам легенда.
                Весь в сказаниях. В каждой веси
                Свой, обточенный словом песни,
                Камень, храм, человек, погост...
                Необъятной красою прост,
                И в забвении, так же светел.
По местам потаённой Руси
По земле и воде Поонежья,
По долам приглушённо и нежно
Разливается слово, звучит,
Как холодного солнца лучи,
С губ Онежской губы - беспредельно!

                             Каргопольского края края:
                             Беломорье, Двина и Онега,..
                             В сини ели, и синь вод и снега
                             Пятиречье наполнили речью -
                             Неумолчной, журчащею, вечной!
                             От души щедро в души… Омега.

                 Снежный пепел былого обмер,
                 Поглотил новизну понятий…
                 Отмирали слова и «яти»,
                 Но живою водой крестил
                 Дух Святой, северян Руси!
                 Отчей совести не унять, и…
Серебристою лентой озёр,
И серебряным звуком преданий
Из дали-далека, с дали давней
Связь времён сквозь века, на века...
Современной струёй языка
И могучей волной стародавней.

Этой были  и жить, и стареть.
До скончания века легенд...
Пролетела молва
о жестокой, таинственной смерти:
Был повергнут Сварог на заре,
В щепки пень разнесён - постамент,
И казнили волхва налетевшие князевы кмети…

За сто лет не осталось следа.
Эту росчисть - лесное новцо
Затянуло меж тин.
Келья с капищем сгнила, пропала,
И исчезнул кудесничий дар
Вместе с ведами от праотцов,
И травы не сыскать, что цветёт на Ивана Купалу…

Миллиардами искорок - рун
Из печальной легенды и - в быль
Полыхает очаг
в небесах под созвездием Змея.
Этот день помнит камень-горюн
Да ещё - вековые дубы.
Им бы в голос кричать, но они говорить не умеют….

новцо- расчищенный из-под леса участок
кмети –воины,дружинники
amen –да будет так

                   "Я спросил у ясеня"
                 из стихотворения Владимира Киршона

Сделаны из ясеня светлые балясины,
гладкие, точеные, с накладной резьбой.
Лестница дубовая - прямиком в столовую,
скрипнет половицею тихо под ногой.
Я спросил хозяина дома на окраине:
"Как давно купили Вы загородный дом?"
Очень настороженно на визит непрошеный
он сказал: "Три года как мы осели в нем.
Дом стоял заброшенный, ставни перекошены,
старая развалина, а не особняк.
И под паутиною - тумбочки старинные,
всюду запустение, хаос и сквозняк".
Что-то сокровенное защемило сердце мне,
в этом доме вырос я и родился здесь.
Детство вместе с ливнями здесь прошло, счастливое,
сказками воспитано, полное чудес.
С тех времен итожу я - сто дорог исхожено,
рано попрощался я со своим гнездом.
Но какой-то силою труднообъяснимою
тянет меня в прошлое мой родимый дом.
Вниз ведут до выхода светлые балясины,
гладкие, точеные, с накладной резьбой.
"Как вернуться в прошлое?,- я спросил у ясеня.
Подскажи, как встретиться мне с самим собой?

На конкурс "Понедельник начинается в субботу"
Тур - 181:"А в прошлом кровь не так черна" -
3 место и приз зрительских симпатий

Окоём увенчан красным. Почки – изумрудью листьев.
На ветвях – дождинок стразы. У весны – повадки лисьи.
То крадётся еле слышно тёплым лучиком сквозь тучи.
То цветов салюты нижет белокружевно-пахуче.

Ветер шепчет юной липе о заморских приключеньях.
Лёд на речке коин флипом с темноводностью теченья.
День щебечет и стрекочет, смотрит синеглазьем неба.
За окном – малыш хохочет. В сердце – сладостная нега.

Хочется летать как птица в поднебесье беззаботно.
Хочется на миг забыться, чтоб в душе была суббота.
Впереди – воскресный вечер. Понедельники – не скоро.
Мама. Папа. Радость встречи…
Детство…
Вечность до раскола…

23.04.2014 в 15:06

_______________________________________________
Коин флип (coin flip) – это знакомое многим «фифти-фифти». То есть ситуация, при которой оба игрока имеют примерно равные шансы на победу
/
фото: http://s003.radikal.ru/i203/1109/8f/cdaa12f21066.jpg

О том, что рассказ мой не сказка, а быль,
В бескрайних степях шепчет старый ковыль.
Он эту историю в детстве слыхал.
Ей бредил седой, словно лунь, аксакал.
С тех пор миновало три тысячи лун,
Когда его прадед был девственно юн.
И не иссушила артерий
Жизнь этому жителю прерий.

Согласно прадедовским тихим словам,
Собрались однажды в отцовский вигвам
Шестнадцать белесых, как снег, стариков.
Достали письмо из одних узелков.
И начали тихо читать по складам
Свой перечень бед и свой счет городам.
А после просили шамана
Священного выпить дурмана.

И начал вещать умудренный старик
Про то, что заполнили весь материк
Жестокие, алчные дети морей,
Отцов не имевшие и матерей.
Уже бесполезно давать им отпор.
И лучше зарыть наш военный топор,
А после совместного пира
Воздействовать трубкою мира.

Она - абсолютно священный предмет.
И польза ее очевидней, чем вред.
Его еще нет, а она уже есть.
И в том будет наша священная месть.
Пускай бледнолицые курят табак.
Им в этом помогут салун и кабак.
Пусть верят, что трубка - полезней,
И мрут от смертельных болезней.

О том, что рассказ мой не сказка, а быль,
В иссушенных прериях шепчет ковыль.

Он на пленэре близ ротонды
Писал портрет. Ну и дела:
Загадочней, чем у Джоконды,
Улыбка у неё была.

Но передать черты девичьи
Портрету он не мог никак...
Здесь нужен был второй Да Винчи,
А не какой-нибудь чудак.

И мозг душе его сигналил,
Чтоб хэппи-энда он не ждал.
Мечтать ли об оригинале,
Коль с копией не совладал?

Перемалёвывал картину
Художник много раз подряд.
И обозлился на холстину,
Хоть знал, что сам он виноват.

Устал, и жаждая развязки,
Залил картину чёрной краской.
Назавтра вперился во тьму,
И холст понравился ему.

Порой растрёпанные чувства
Рождают новое в искусстве.

Память любит хранить ненужных.
Всё, что прожито, отсекай.
Он давно стал кому-то мужем,
Твой когда-то любимый Кай.
Снежной, Южной ли королеве
Или горничной… И ему
До тебя – ровно шаг – налево,
Но тебе это ни к чему.

Память любит хранить ненужных,
Возвращаться на год, на пять…
Научись понимать: нет хуже
Возвращений любимых вспять.
Даже если «ВЕЧНОСТЬ» растает,
Недостроенная с другой,
Значит, кубиков не хватает,
Матерьялец недорогой.

Память любит хранить ненужных,
С кем случалось нам «хорошо».
Ты доела бы старый ужин,
Если годности срок прошёл
Так давно, что пройдоха-плесень
Поросла не травой – дубьём?
В этом прелесть неспетых песен –
Довыдумывать вас вдвоём.

В этом прелесть неспетых песен:
Не сорвались ни в фальшь, не в визг.
Вы расстались, ваш мир стал тесен,
Значит, это был самый низ.
Нежность вымерзла, стало скучно,
И причина была веска.
Отпускай из души ненужных…
Всё, что прожито, отпускай.

                                                        

Пыль веков сметая в кучи,
Время выдало сюжет:
"Жил да был отличный лучник-
Не юнец, но и не дед.
Он-стрелок, видать, от Бога:
Мог попасть в любую цель.
Как война, ему дорога
Прямо в замок-цитадель.
Отзвучат фанфары брани,
Заскучает удалец:
Серебру не рад в кармане,
Настроению-конец.
Так и умер в одночасье
И предстал перед Творцом,
Чтя Господнее всевластье,
Но с унылейшим лицом.
И явил Создатель чудо:
Он стрелка омолодил.
-Будешь ты летать, покуда
Не иссякнет сила крыл.
Вот тебе мой лук заветный
И колчан неистощим.
Ты теперь-Амур приметный,
Предлюбовный херувим.
И твоя задача, мальчик,
Заносить Любовь в сердца.
Попадёшь, и это значит,
Не имеет Жизнь конца.
С той поры Амур, стреляя,
Зажигает в нас Любовь,
Ощущенье дарит рая,
Попадая вновь и вновь."

Я не погиб, невольник чести
Я просто поднял свой лепаж.
Машук в лучах рассветных блещет,
Неподалёку экипаж.

Передо мной тщедушный злюка,
С душой и языком змеи.
В глазах-агатах плещет скука.
И гордость, страхи усмирив.  

Он оскорбил, и он получит
Свою смертельную осу.
Она одна его проучит,
Она одна - и рок, и суд!

Да кто он есть на самом деле?
Чего-то пишущий позёр.
Таких и лечат на дуэлях,
Попутно искупив позор.

Ну, палец, жми курок лепажа!
Представь, что там стоит черкес.
Стрелок он знатный, не промажет,
Ускачет, гикнув, в ближний лес.

А ты, судьбой как Иов обижен,
Лежать останешься в траве.
... Сейчас он подойдёт поближе,
А может вверх, а может вверх…
  
Дуэльной свары мелок повод
Как, впрочем,  всех унылых склок.
Но мiръ, но мир меня запомнит.
И то, как спущен был курок.

Борт в борт сцепились крепко два дракара –
И вот уже пошли живой волной
Тебе на гибель воины, как кара.
Валгалла ждет тебя, соперник мой,
А я вернусь с победою домой.

С тобой когда-то были мы, как братья –
Едва ли лучше б друга ты сыскал
В краю ветров, снегов и черных скал.
Есть в этом мире странное понятье –
Решил за нас уже суровый рок.
А завтра возвратится тот, кто смог

В сраженье этом обрести победу.

Меч отразил щитом, ударил быстро,
Однако ты ушел из-под удара…
Разбиты мы, и ждет меня Валгалла.
Её врата я вижу в небе чистом.  

              
Я глаза прикрываю, надеясь не видеть
палачей,
                на потеху ликующей свите
возводящих из веток шуршащую гору
по чьему-то «божественному» приговору
и бормочущих «Отче наш...»
Рву тугие верёвки и в небо взлетаю
на хвосте журавлиной курлычащей стаи,
Отстранённо смотрю на осеннее пламя,
погружаясь в бессильно-поникшую память -
на последний земной шабаш*.

Помню запахи трав – одуряющей смесью,
Яркий отблеск костра в черноте поднебесья,
Огневые объятия, жаркие ласки
И в греховном бесстыдстве – горячие пляски...
Так, что тошно пришлось чертям!
Жар костра обжигает от пяток до сердца,
позволяя телам от озноба согреться,
Заставляет искриться и звёзды, и месяц,
Едким дымом пытаясь шабаш занавесить,
Буйны головы очертя**.

Яркий луч, перед тем, как исчезнуть навеки,
вдруг проник сквозь отчаянно-сжатые веки,
Взбудоражив сознание молнией быстрой,
озарил и ... потух угасающей искрой.
Пепелище надежд моих.
Струи жара пронзили до нервных сплетений,
как пчелиные жала, застрявшие в теле.
Обгоревшее сердце взорвалось сверхновой,
Краткий вскрик прозвучал
                                   не раскаянным словом,
не проклятием... и затих.

*шабаш - ночное сборище ведьм, сопровождающееся диким разгулом.
**очертя голову - Происходит от суеверного обычая очерчивать вокруг себя круг для спасения от нечистой (злой) силы.

Гулкий топот сапог и далёкие смертные крики…
Пробудилась. Тревожные сны хладно вперились в явь,
Что клинок… И нелюбый супруг с алебастровым ликом
Прозревает кровавость интриги, уже не молясь.

- Прячься, друг! Как изменчива жертвы чернёная метка…
Проституткой назначили Медичи и Валуа
На твой брачный погост, а Парижа злачёная клетка
Перекрасит коварно за ночь и твоё амплуа…

Вот они: сводит челюсти крик, прославляющий Бога,
Сталь, мушкеты – убей гугенота послушной рукой!
Те к Всевышнему громче других прославляют дорогу,
Кто казнить христиан расторопны звериной толпой.

Кроткий ангельский взор – по молве – признак непостоянства?
Кружева да чепец, да безвольные взмахи рукой?
Стоп, мгновение! Здесь и сейчас не случится дикарства!
А «монета разменная» нынче диктует – Судьбой!

- Стоп, отребье! Не станется плахой любовное ложе!
Королеве перечить не смеет уродов толпа.
Эй, Наваррский, беги! Да хранит тебя небо! Но всё же…
Ты запомни такою меня навсегда. Навсегда.

Он запомнит. В бегах и в своей пиренейской Памплоне,
На войне и в любовных утехах, где плавится мёд,
На охоте, в делах и на Франции гибельном троне –
Маргарите своей титул Друга не раз поднесёт.

.........Попугая с плеча, старый боцман, сними.
........................Иващенко А.И.

- Расскажи, старик, о том, что видел
За свои неполных триста лет.
Можешь про художника Давида,
Или кем был создан пистолет?

Расскажи про северные войны,
Про отважных Карла и Петра.
Люди были в те года достойней?
Крепче ли солёные ветра?

Расскажи про турков, про османов,
Про Наполеонов расскажи,
И про то, как глубоко познали
Наши предки о краях души.

Попугай своё – как будто дразнит,
Лишь два слова: ‘попка’ да ’дурак’.
- Это всё, что, старый безобразник,
Видел ты за жизнь свою, растак?!

Хорошо, про попки расскажи мне,
Про шутов, что песенки поют.
Боже мой, да сколько наших жизней
Уместилось в глупую твою?

Расскажи про фрейлин, куртизанок,
Про гаремы, оргии в дворцах,
О плодах запретных, о тех самых,
Что взбесили нашего творца.

Про рабынь с далёких эфиопий...
А любовь тогда была сильней?
Крепче поцелуи, вина, опий?
Небеса просторней и синей?

Может, триста лет сидел ты в клетке
И тебя накрыли... бахромой?
Сам ты дурачок, и очень редкий,
И летал лишь тёмной стороной.
...
Сделку совершу тогда с богами,
Ну, а ты, пустышка, помолчи!
Обернусь я белым попугаем,
Чтобы над землёй летать веками,
Даже пусть в безмолвности ночи.

7 июня 2015

Там в Крыму в приморской деревушке
Перескажут вам под шум волны
Много повидавшие старушки
Древние преданья старины.

В те далёкие года когда-то
Здесь шумел и веселился порт,
А корабль отчаянного пирата
Экипаж свой принимал на борт.

Их заморские манили страны,
Блеск сокровищ души зажигал,
В дальние моря и океаны
Направлял их корабли штурвал.

С ними юнга плыл, судите сами,
Первый раз он в море уходил,
И девчонку с карими глазами
Долгим взглядом с борта проводил.

Все дары морей и океанов
Был готов сложить к её ногам,
А, когда он станет капитаном,
Обещал, что к ней вернётся сам.

Незаметно годы пролетели,
Ждёт девчонка юнгу своего,
Чтобы он приплыл скорее к цели,
Молится девчонка за него.

Чтобы счастье вдруг не отвернулось,
А корабль слушался руля,
И чтоб взбунтоваться не рискнула
Шалая команда корабля.

Чтоб, пройдя моря и океаны,
Он привёл корабль в родимый порт,
И девчонку с карими глазами,
Как невесту, пригласил на борт.

Говорят, всё так и получилось, –
Помогли девчонке Небеса
Ведь любовь, что в их глазах светилась,
Сотворить способна чудеса!

Ниточкой по северной равнине,
Словно летописная строка,
Нижет мир славянский сквозь годины
Нерль – финно-угорская река.

Раньше полноводней было русло.
В пойме за избой росла изба.
Плавали купцы, играли гусли,
В лодьях шли в Булгарию хлеба.

В кошеные травы крался низом
Августовский розовый туман.
В поле ночевали Глеб с Борисом,
Нерлью отправляясь в Киев сам.

Это – знак Господней благодати.
С запада подсыпав косогор,
Юрий-князь* построил в память братьев
Первый белокаменный собор.

Кругом встала прочная ограда,
Крыша колоколенки – шатром;
Чтобы выжил в битве – ради правды –
В крепость превращенный княжий дом.

Вечером особо мягки краски.
К звоннице натянутый, как лук,
Месяц льет на травы свет и сказки.
Мятный аромат стоит вокруг.

Завтра утром с криком петушиным
Дальше ехать с братом нам пора.
Слушая предания долины,
Дремлем у вечернего костра…

* Юрий Долгорукий

По ту сторону – светлые дали,
По ту сторону – бЕлы снега
Греют стылую душу и...
Память
В эти дали пустилась в бега...

Революции ветер наотмашь
Бил в лицо и бросал на штыки,
Изгонял нас и денно и нощно,
Разжигая вражду, не шутил...

По ту сторону – братья и сёстры
Наши бывшие, ныне – враги...
По ту сторону – мирные вёсны
И любовь... Господи, береги!

Кто же думал о невозвращении?
Кто же думал – уйдём навсегда?
Ожидает народное мщение
По ту сторону нас, господа!

По ту сторону – красные зори,
Окровавлены бЕлы снега...
Кто не пал, тот, покрытый позором,
В эти дали пустился в бега...

По ту сторону ждёт нас Прощение...
По ту сторону, господа...

Благополучного семейства
глава и, прямо скажем, вождь -
герой намеченного действа,
ему не страшен снег и дождь.

Он круче всех в долине Тибра,
не огорчить его ничем,
силён, как тигр, и шкура тигра
как подтвержденье на плече...

Покорны и моря и дали
его желаниям порой;
он даже в чём-то идеален,
как романтический герой.

На перекрёстках прошлой эры
сумел огонь добыть...   при том
медведя выгнал из пещеры, -
семья въезжает в новый дом:
просторный, тёплый дом, отличный.

Дела давно минувших дней...

Вот в наши дни
вопрос жилищный
решить значительно трудней.