Пробудилась. Тревожные сны хладно вперились в явь,
Что клинок… И нелюбый супруг с алебастровым ликом
Прозревает кровавость интриги, уже не молясь.
- Прячься, друг! Как изменчива жертвы чернёная метка…
Проституткой назначили Медичи и Валуа
На твой брачный погост, а Парижа злачёная клетка
Перекрасит коварно за ночь и твоё амплуа…
Вот они: сводит челюсти крик, прославляющий Бога,
Сталь, мушкеты – убей гугенота послушной рукой!
Те к Всевышнему громче других прославляют дорогу,
Кто казнить христиан расторопны звериной толпой.
Кроткий ангельский взор – по молве – признак непостоянства?
Кружева да чепец, да безвольные взмахи рукой?
Стоп, мгновение! Здесь и сейчас не случится дикарства!
А «монета разменная» нынче диктует – Судьбой!
- Стоп, отребье! Не станется плахой любовное ложе!
Королеве перечить не смеет уродов толпа.
Эй, Наваррский, беги! Да хранит тебя небо! Но всё же…
Ты запомни такою меня навсегда. Навсегда.
Он запомнит. В бегах и в своей пиренейской Памплоне,
На войне и в любовных утехах, где плавится мёд,
На охоте, в делах и на Франции гибельном троне –
Маргарите своей титул Друга не раз поднесёт.