Тур - 109: "Я со псом разговаривал ночью" (конкурс завершен)

(зарисовка в вагоне метро)

Суетливой пробежкой и... откликом в ваших глазах -
Сквозь безвольную одурь, зевающую пассажирность!
Хвост взвинтить, как пропеллер и... срочно ладони лизать -
Языковый контакт, он верней!.. Плюс, характера живость
Может вызвать любовь... Я - открыт! Мне неведомо зло.
Я в ошейник одет! Потерялся, но, всё же - домашний...
Вашим душам со мной будет даже зимою тепло!
Подберите меня!!! Стать хозяином, право - не страшно!!!!

Нет. Опять не судьба... Люди, всё-таки, странный народ -
Награждают улыбкой... беспомощно бегая взглядом.
Обойдусь без подачек! Я - дэнди дворянских пород!!

Всем пока! Побежал...
За меня огорчаться не надо.

Черноухая собака -
Ты еще и терноуха.
Колкий вычешу терновник
Из кудлатого хвоста.
И лихой казак - рубака,
И дородная стряпуха,
Норовит обидеть всякий -
Словно стражники - Христа.
Дам тебе кусок печёнки,
И сниму венок терновый,
Под струей омою лапы
И подстилку постелю.
А в глазах у собачонки
Блеск замечу, он - не новый...
С ним шептал, наверно, папа
Маме: Я тебя люблю.

*   *   *
Единственный фонарь на всю округу
льёт тусклый свет из чёрной пустоты,
обходит медленно по кругу
все закоулки Млечного Пути.
Причудливые каменные монстры
с потухшими зрачками глаз,
бросая тень тревоги, молча,
бредут навстречу в сотый раз.
Бредут, как путник припоздалый,
кому уж некуда спешить.
Так много позади,
а впереди – так мало:
усталость, безразличие души…
Единственный фонарь на всю округу
льёт тусклый свет, и тень бежит,
рассказывая псу –
единственному другу –
свою напрасно прожитую жизнь.

2000

Жил  у деда в доме верный друг-
Пёс любимый. Брал еду из рук.
И гуляли, и        играли с ним вдвоём.
Был уверен пёс: есть ласка, корм и дом.
Постарели они оба: пёс и дед,
И теперь уже прогулкам места нет.
Не хотел его никак старик предать
Но пришлось из дома всё же отослать.
Увезли собаку слишком  далеко =
До любимого добраться нелегко
Дед себе не может этого простить:
Чем, прикажете теперь мне, люди, жить?.
В одиночестве тяну свой жалкий путь,
Путь предателя, вот в чём тревоги суть.
Никого я никогда не предавал…
Пёс погиб, но дед об этом не узнал.

                Ульке, Стешке и Анфиске :)

Вновь застолье, три гавкучих таксы
Под столом нам нюхают... носки.
Башенно-подобная метакса
От собачей лечит нас тоски.

Да, судьба забросила далёко,
Нет на нас идейной Жанны Д'Арк.
'Ты чего, - я говорю, - Серёга,
Поразвёл тут целый таксо-парк?'

Говорит он, что душа собачья
Мерится от кончика хвоста
До носатых угольков. 'Ты бачишь?
Таксы длиннодуши неспроста!'

От блатных серёгиных аккордов
Наши таксы превратились в плакс.
Вытянув (куда ж длиннее?) морды,
Затянули, как сопрано-сакс.

Такса здесь на такс антинаучна -
Бойко обсуждаем сей предмет:
Хорошо, что платим лишь поштучно,
Хуже, если б за погоный метр.

Их гулять берёшь всегда в охапку,
(Рази ж можно их пустить на снег,
Чтобы мёрзли на коротких лапках
В свой собачий и недолгий век?)

Уля поседевшая, натужно
На меня уставила в слезах
'Что-тебе-ещё-от-жизни-нужно'
С грустью вопрошавшие глаза.

Сколько нам собачьих поколений
Провожать, как в море корабли?
Сколько, приютившись на коленях,
Нам они годочков наскребли?

11 марта 2010 г.

Песню в авторском исполнении можно послушать здесь:
http://www.chitalnya.ru/work/224465/

Не смотри на меня снисходительно-ласковым взглядом
и не надо сюсюкать - могу показать я клыки,
не понять вам, двуногим, что лучшая в мире награда -
пить со звёздами воду с огромной пахучей реки.
Я, наверно, уродлив по вашим модéрновым меркам:
худоват, грязноват, пожелтевшая шерсть в колтунах -
ты не взял бы меня на работу прилизанным клерком,
даже если бы задние ноги ходили в штанах.
Мне обидно за всех приручённых наивных собратьев,
что бегут по свистку и живут по команде "сидеть",
что в угоду хозяину "служат" и рЯдятся в платья,
в каждом прянике видят на палке короткую плеть.
Не смотри на меня снисходительно-ласковым взглядом,
знаю - скоро обгложешь и вынесешь толстую кость.
Ты не понял ещё: в твоём доме за еврооградой
не хозяин живёт, а на семьдесят лет скромный гость.

Я на помойках грязных рос
И непородистый свой нос
Совать местами мне пришлось
В такую пакость,
Где сантиментов не нажить,
Не говоря уже про жир,
Зато я весь из крепких жил
Теперь, однако.

К тому ж на выдумки мастак,
Ведь тут не выживёт простак,
В местах, где мы живём, за так
И прыщ не вскочит,
И гонор мой не наносной,
Лишь кто на голову больной,
Вдруг встать захочет надо мной –
Моментом в клочья.

И, в этой мерзости живя,
Людей не уважаю я,
Моя хвостатая семья
Их в грош не ставит.
Играть им жизнью не с руки,
Позатупились их клыки,
Куда им, сытеньким таким,
Супротив стаи?!!

       Вечер вышел, сказочный и древний.
       Месяц покатился, как клубок.
       Отроков царевича с царевной
       Вынес из печи заката волк.

       В отсветах, предшествующих ночи,
       Падали отсохшие сучки;
       Ухали сычи, и мчались волчьи –
       Словно звезды – яркие зрачки.

       След простыл – и смолкнул грай вороний;
       Только и доныне в небесах
       Слышен бесконечный лай погони
       Волком потревоженного Пса.

Щенка бездомного хотите?
Не проходите мимо счастья!
В надежде ангелы стучатся
К тому, кто в жизни только зритель...
Вот - радость, преданность, надежда,
Вот - бархатистость теплых лапок,
Доверчивый молочный запах,
И нерастраченная нежность.
Но вы, границы не нарушив,
Щитом гремите одиноко.
Щенка всевидящее око
Вам смотрит в спины,
Словно в души.

Рыжий пёс лежал в тени у дома –
Чёрная понятливая морда.
Мы с ним вовсе не были знакомы,
Я ему кивнула – он не гордый,
Встал и зашагал со мной на пару.
Вроде чей-то (а в душе бродяга).
Вроде бы совсем ещё не старый
Рыжий пёс – обычная дворняга.

Я его спросила: «Пёс, дружище,
Что тут бродишь, ты же не бездомный?
Может, ты хозяина здесь ищешь?» -
И поймала взгляд его бездонный.
Кто сказал, что нет души у зверя?
Это море не впадает в реку,
Это люди больше в Бога верят,
А собака верит в Человека.

                                                   17 июня 2014 г.

По вечернему бульвару
Пес фланировал, глазея -
На левреточную пару,
Одаренную музейным
Совершенством экстерьера,
На потасканных болонок
Под надзором бультерьеров,
На бульдогов уголовных,
На борзых, на гончих нервных,
На скучающих легавых,
На плюгавых пекинесов,
И желание изгавкать,
Избрехать полупопсовых
Кобелей и сук манерных
Зрело в битой пасти псовой,
Вековым дворовым гневом.

Но не вызрело... Полночный
Лик луны висел над ветхой
Конурой. Свистела носом
Выжла в роли благоверной.
На соседского боксера
Подозрительно похожих
Дармоедов рыжих свора
Копошилась под рогожей.
В мезальянсовой постели
Снились жертве адюльтера -
Шпицы, доги, спаниели,
Бесконечные терьеры...
Над спесивым разномордьем,
Он летел с восторгом диким
По небесной тверди гордым,
Вольным псом породы динго.

Грёзы коротки... С рассветом -
Пересуды, кривотолки:
Говорят, в окрестных весях
По ночам шакалят волки,
Говорят, что режут погань
Волкодавы - только мало
Волкодавов, и на помощь
Собираются команды
Боевых собак. Кольнуло
В ретивом крупицей крови
Алабаев, и, конурный
Воздух выдохнув, сурово
Оглядев никчёмность будней,
Пёс поднялся. Дух свободы
Звал его из тесной будки
В радость битвы, в ярость боя.

Бремя выбора... Так мягок
Выжлин бок, и в мятой миске
Раз в неделю пахнет мясом.
Ожиданием томится
Кость в подвале, и подружка
Колли встречи ждет и млеет
От желаний. В сточных лужах
Нынче солнечное лето
Так умильно утопает,
И бульвар вечерний манит -
Поглазеть, пощёлкать пастью
На бомонд, излаять матом
Мир, погрязший в конформизме...
Эх, когда бы отыскать бы
Золотую цепь кормильца
И похлебочную скатерть-

Самобранку... Брешет стража -
Волки в пригороде. Страшно...

Приходит полночь скуля и лая:
собачий взгляд языкато дик...
Чернявой чернью зрачок ласкает -
где птичий след журавлями стих.
Прижмись - покрепче, наш общий ужас,
прощаний трепет и чувства блажь -
забудь, и небу отдайся. Слушай
межзвездный цокот досужих лап.
Пора прощаться? Знать путь окончен.
Истаял узел уставших рук.
Мы не успели и близок гончий
но "чу"! Архангел вопит в трубу.

Струною звонче трубы восточной
и время прочь и пространство прочь.
Небесной рыжью - что скок сорочий
ступаем звонко в рассветный дождь.
Окрашен щедро вечерним йодом
короткий день - облака стеной,
а между наших щелястых ребер
созвездья гончих чудной щенок.

Сам беспородный, старый, серый пес,
На шерсти нет ошейника следа.
От поводка короткого свободный,
Встречает на перроне поезда.
- Кого ты ждешь? Мой друг четвероногий.
Зачем с надеждой смотришь на вагон?
И почему так часто ты выходишь,
На этот позаброшенный перрон?
Здесь лет уж пять как нету остановки,
А ты надеешься, что "Может быть? А вдруг?"
Здесь поезд остановится как прежде,
И выйдет на перрон твой лучший друг.
Тебя не бросил он, а просто потерял,
И лишь на время, а не навсегда.
Он торопился, ты отстал,
Случается такое иногда...
С собой тебя он непременно заберет,
Чтоб был ты рядышком всегда.
В то место где он сам живет,
Там для тебя найдется конура.
Возможно так оно и есть,
Я спорить вовсе не люблю.
Ну а сейчас пойдем со мной,
Тебя мой друг я накормлю.
А завтра сразу, на рассвете,
Тебе, чтоб одному здесь не скучать.
Мы вместе выйдем на перрон,
Кого-то очень сильно ждать...

бывает, пёс так воет на луну,
что впору заместись к нему с приветом,
чтоб вовремя к безвременью прильнуть,
очерченному временем при этом.

бывает, пёс, что вырос на цепи, –
ночной звонарь, посаженный за веру, –
так заскулит, что хочется запить
и стать ему неправильным примером…

бывает, пёс приластится к ногам
и забурится в тёплые ладони,
а к ночи – раздадутся берега
твоих миров, что он небрежно тронет…

рождается из мук небытия
твоё желанье быть к нему поближе,
а он скулит и так ладони лижет,
что ты мечтаешь: я – это не я…

и, скомкав вмиг полпачки папирос,
ты выплеснешь коньяк в огонь…
…………………………………..и плача,
так ощутишь, что в общем-то дорос
до жизни вот такой-вот, – до собачей…

Он - пленник тоскливый кривого мирка,
Блохастая псина, хронически болен.
Внутри пессимиста бушует тоска,
Снаружи он - дед , что всегда не доволен.

В комки недовольство собьёт плотно шерсть
И камнем повесит на шею собаке.
Обман подменяет прощенье на месть,
Бесправная правда отыщется в драке.

Апатия, ложь, натянулась струна
И вьётся змеёй, сжав петлёю трахею.
Ну вот и закончилась эта война,
С петлёю не поспоришь, раз давишься ею.

Дай, Серж, на счастье руку мне,
Такого друга не имел я сроду.
Я счастлив быть с тобой наедине,
Не лаю (хоть мне велено природой).
Давай грустить, не лая, при луне!

Пожалуйста, голубчик, напрягись,
Уразумей хоть самое простое.
В моих глазах прочтёшь: собачья жизнь –
Трагичнее неё искать не стоит.

Хозяин мой и мил и знаменит,
К нему приходят кстати и некстати,
И каждый гость со мною говорит,
Мои погладив бархатные стати.

Я понимаю всё, что говорят,
И ты представь себе собачью муку:
Не развит речевой мой аппарат,
Могу лизнуть лицо лишь или руку.
Кто говорит, счастливей во сто крат!

                                         Твой Джим

Я бьюсь в заклад, где не пронять
И содержимым недр земли,
Когда попросят вдруг взаймы --
Сам озабочен тем, как взять
Субтропиков хотя бы пядь
Для непокладистой зимы,
Конечно, только лишь взаймы
И по возможности отдать...

Но ё-моё -- ни в склад, ни в лад,
Палящей пламенем сурьмы --
Не обожжёшься, так возьми --
Шик с блеском звёздной бездны клад.

Большой лохматый рыжий пёс
Вдруг предо мной возник из мрака.
Он испугал меня всерьёз:
С зубами, всё-таки, собака.
Он подошёл, вильнув хвостом,
Обнюхал шумно мои ноги
И так смешно чихнул потом,
Что вмиг исчезли все тревоги.
Теперь лежит он на ковре
В моей берлоге позабытой.
Спросить его, так - в конуре,
В тепле и неге, в меру сытый.
Таких не видел мир подлиз,
Жующих всюду и всегда.
Что у обоих ревматизм,
Так это, право, - ерунда!
Пойди дорогой я не той,
Не повстречались б мы в ночи.
Ему б достался  лунный вой.
А мне б - тоска, ну, хоть кричи.

Сбылась моя давнишняя мечта:
Собаку я себе завел недавно...
Иметь собаку в жизни - очень славно,
К тому ж, ее порода не проста...
Собака человеку - лучший друг,
Собаки даже преданней, чем жены.
Собака - это верности икона,
Собака помнит ласку ваших рук.
К тому же, у неё отличный нюх:
В дремучих буднях бешеного века
Найти любую вещь иль человека
Не сложно ей - за это и ценю.
Она и валерьянка мне, и йод.
И если я хочу излить ей душу,
Она готова вдохновенно слушать
И никогда меня не перебьёт.
Ведь говорящих нет собак пока,
Хоть их немало создала природа,
Ну а моя - особая порода:
Мне говорит на разных языках,
Как ярок жизни праздничный венок,
Как расцветают ирисы и маки...
И счастлив я сказать своей собаке,
Что вместе с нею я не одинок...
И на прогулку рано по утрУ
Мне каждый день с ней выходить не надо,
Еды не просит и всегда мне рада...
Зовут её: "...собака...
точка ру"!

Возьму бездомную собаку
Без родословных и пород.
Приносит к мусорному баку
Всё «непотребное» народ…

Опять скулит щенок забытый
Не ел, не пил, больной, хромой…
Каким-то извергом избитый…
Не плачь, малыш, ты будешь мой.

Ты вырастешь большим и крепким
И станешь верным другом мне…
Лизнул ладонь и духом терпким
Дыхнул в моё лицо, во сне…

Даже за границей, в ином краю
Грезится ночами знакомый лай -
Значит, кто-то преданно ждёт в раю:
Точно же все псы попадают в рай!

Не имею святости ни на грош,
Рая не достойна, а вот поди ж:
Чистой пёсьей верой меня спасёшь,
Ничего, мой заинька, подожди.

Отгорит последний земной закат
И шагнуть на звёздное полотно
Позовут лохматые облака
С пышными хвостами, но без штанов.

Попаду в туманность, да без границ,
Словно в солнцем залитый тронный зал,
И навстречу прыгнет счастливый шпиц:
"Как я тебя долго, хозяйка, ждал!"

:)
Валяется собака наружу языком…
Не думает, однако, собака ни о ком…
В жару такую трудно и думать – уж прости;
Ты голый – беспробудно, а вся она – в шерстИ;

То воду пьёт лохматик, то дохлою лежит –
Мой муж – её фанатик – над псиною дрожит,
То вентилятор включит, то ей воды нальёт –
А пса, конечно, глючит от этаких забот –

Немеряно наглеет, являя естество…
Да кто ж обидеть смеет родное существо?
В разврате преуспели – с собакой спим втроём:
На краешке постели свернусь я калачом,

А муж на половине подушки – смех и грех…
Собака ж – посредине – копытами наверх…
И пузо столь бесстыдно: «Светило – и свечу!»
И мне до слёз обидно – я тоже ТАК хочу -

Чтоб кверху копытАми, да голышом лежать…
Ах, даме не пристало об этом и мечтать…
* * *
Но нет в любви собачьей ни фальши и ни лжи…
Вы знаете, как плачут собаки у межи,
Что чётко разделяет небытие и жизнь?
Собака точно знает, где тот рубеж лежит…

И нет страшнее воя, чем вой у Вечных Врат,
Когда слепой Судьбою её хозяин взят…
Собаки – словно дети, живут – и не грешат…
И тихо-тихо светит из пасти их душа…

Собака лает – ветер носит
                          Пословица

Ты мне слова не говорил – их носит ветер,
Но был так трогательно-мил при каждой встрече!
«Взлетая» птицей на крыльцо, презрев ступени,
Ты прятал доброе лицо в моих коленях.
Скакал восторженно и, чуть не опрокинув,
Валился нА спину от чувств неукротимых.
А мячик, замкнутый в груди, так гулко прыгал,
Как-будто звал: «Не уходи, продолжим игры!»

Сквозя рукой в густой шерсти, к тебе присяду...
– Вставай, дружок, пора идти.
   Ты слышишь?! Рядом!

        

Собака  не повод.
Собака не тема.
Несёт поводок, значит очень приспичило.
И снова, и снова кусает колено.
И нету в ней злости, лишь чуточка личного.
Мы ходим с ней в парк, по утрам в понедельники.
Один раз в неделю, такая безделица.
Так хочется чаще.  Но некогда, некогда.
Собака молчит,
                                  Но  глядит,  что надеется.

А так  -  по  бульвару,  в наморднике чопорном,
Где буйные страсти стыдливо приглажены.
Где искренний лай вызывает лишь оторопь.
И где воспитание  -  самое важное.

Тоскливые лавочки, урны как пепельницы.
Навстречу  два очень продвинутых пуделя.
Собака идёт ,  и молчит , что надеется.
Мы вместе надеемся, стало быть  сбудется.

Что же ты, собака, мне сена не дала?
Ты сама не ешь его, не хочешь,
А какою ласковой была,
Обнадёживала, между прочим.

На конюшне были мы вдвоём,
Гарцевал я и стучал копытом,
Догадаться ты могла о том,
Что голодным был я, а не сытым.

Стерегла хозяйское гумно
И конюшню. Встретились глазами,
Сострадание увидел в них и …, но
Воспитал тебя недурно твой хозяин.

Я вспылил. К соседнему двору –
Там конюшню сторожила шавка,
Допустив к хозяйскому добру,
Корм дала, слегка 2 раза тявкнув.

В благодарность к ней остался там,
Мне другой хозяин сел на спину,
Воз везу я с горем пополам,
Шавку называю половиной.

Пребываю в мыслях о другом:
О твоём высоком чувстве долга,
Оказался сам я должником
И жалею. Не вернуться только.
***
А в морали мы отыщем толк,
Подведя черту под всем  известным,
Выбор  есть: потеря или долг,
Воздержание бывает и полезным!