Вся матрица забита до отвала,
Куда-то втиснуть несуразные листы,
Не получается, в душе им места мало...
Всё кажется смешным, собаки, пастухи,
Влюбленные и жадные мартышки,
Полеты наяву и смертные грехи,
Всё мелко для того, кто смотрит с вышки...
А что-то там, что зреет в глубине,
Пока что недоступно пониманью,
Свет фар чужих, проплывший по стене,
Мелькнув на миг о чем-то скажет мне,
Подбросив уголек холодному сознанью...
И я лечу в мечтах к открытому окну
В котором, как в замедленном кино,
Уставший от тревог киномеханик,
Прокрутит жизнь мою, забытую давно,
Ту жизнь, в которой я беспечный странник...
Ту жизнь мою, что соткана из грёз,
Ту невесомую, как паутинка лета,
Ту беззаботную, что прожита всерьёз,
Ту, непокорную, что затерялась где-то...
Пока другие рвали телеса,
Копили деньги, собирали хрустали,
Я так же, как сейчас порхала в небесах,
В потоках восходящих от земли...
Как-будто точно знала наперед,
Не стала обрастать шмотьём-хламьём и золотом,
Шмотьё истлеет, золото уйдёт,
Хрусталь на полках заморозит холодом...
А я укроюсь шалью перед сном
Накину звёздный плед, расшитый грёзами,
И снова мне легко в убежище моём,
Так и живу, меж звёздами и розами...
