Кровь с камней может смыть дождь…»
(Богдан-Игорь Антонич)
В нашем батальоне, как и всюду в советской армии, была своя санчасть - обитель местных эскулапов. Их было двое - командир санчасти - флегматичный капитан с очень циничным мировоззрением (о его профессиональных качествах мне тяжело судить, службы он откровенно избегал и всё перепоручал медбрату, ограничиваясь лаконичными указаниями, всех своих пациентов он считал симулянтами, которые только о том и мечтают, чтобы избежать военной службы, симулянтом он считал даже одного казаха, у которого был врождённый дефект сустава, и одна нога была короче другой, но капитан пришёл к выводу, что этот человек служить может, особенно в наряде) и фельдшер, то есть, медбрат, которого подбирали из солдат, что на гражданке некогда, прежде чем попасть в армию, дали клятву Гиппократа.
Медбратьев за полтора года было несколько. Назначали одного, а потом отправляли его неизвестно куда. Одни фельдшера были вполне нормальными и хорошими людьми, другие же отличались неприятными чудачествами. Так один из медбратьев вечерами нюхал эфир (как некогда Вильям Джеймс) и вообще «забавлялся» разными препаратами и таблетками со своими друзьями. Другой был полным садистом. Солдаты попадали в санчасть в основном с ранами и гниющими ранами. Он, конечно, считал, что они это сделали специально, для уклонения от службы, все они членовредители с умыслом от службы «слинять». Резал он без наркоза, даже тогда, когда необходимости в применении скальпеля не было никакой. При этом он говорил: «Что, сволочь, больно?! Будешь знать, как в санчасть ходить! Как от службы отлынивать! Ах, ты ж симулянт! Ах, ты ж [плохой человек, развратная женщина и извращенец]!» И прочее и прочее. Бедный солдатик при этом корчился и выл.
Мне тоже как то не повезло - я сильно повредил ногу и оказался на неделю в санчасти. Отведал весь «гуманизм» местного лечения, а заодно увидел двоих странных людей. Впечатление от знакомства с ними осталось жуткое. Дело в том, что в санчасть нашего гвардейского батальона почему то привозили солдат из других частей - иногда весьма отдалённых. И клали их не в гарнизонный госпиталь, а к нам в санчасть, где, собственно, средств для лечения не было почти никаких. Почему было именно так - я могу высказывать только догадки.
Один из таких «солдат-мигрантов» был человеком достаточно интеллектуальным, хотя и с очень неприятным пессимистическим мировоззрением. Он действительно был симулянтом - имитировал шизофрению. При этом делал это мастерски. До армии он учился в мединституте, но за что-то его из института выгнали и забрали в армию солдатом. Он надеялся, что будет служить медбратом, но неудача - не взяли - тянул лямку обычного рядового. Потом произошёл какой-то конфликт, и он ударил офицера. Это было серьёзно, ему «светил» трибунал и тюрьма. Или дисбат, что ещё хуже, чем тюрьма. Он решил, что единственный выход - симуляция шизофрении. И это ему удалось - всё-таки, медицину он изучал и кое-что запомнил. У нас в батальоне служили два настоящих шизофреника, но их считали симулянтами, себя они больными тоже не считали, и они честно каждый день брали в руки автоматы. Шизофрения нашего героя была очень уж книжная, классическая, как-то чувствовалось, что всё было вычитано из учебника «Психиатрия». Но ему удалось потом перехитрить комиссию. А пока он ожидал приговора судьбы. Собеседником он оказался довольно интересным, мог часами философствовать, например, о сочинениях протопопа Аввакума и ренессансную основу его суицидальных концепций и причин популярности его одинокой фигуры аутсайдера и первого бореального диссидента среди русской интеллигенции. С философскими суждениями солдата-симулянта ещё можно было бы кое-как согласится, но понять его поступки - добровольно объявить себя сумасшедшим… Нет, не могу.
Неожиданно в санчасть батальона привезли ещё одного солдата - откуда-то издалека. Он всё время сидел на кровати, потупившись в одну точку за пределами нашего пространства и времени. Ни с кем не разговаривал. Не просто не разговаривал, он не реагировал ни на что - не реагировал даже на то, если его толкали или кричали. Слух он не потерял - если над его ухом выстрелить из пистолета - он содрогался, но не более. Также вздрагивал от укола иглой. Другие же реакции - даже защитные отсутствовали. Он не реагировал, даже если на него замахивались табуреткой или били по лицу. Он мог упасть, но потом вставал и опять смотрел в одну точку. Ел он только тогда, когда его брали за руку, садили за стол и давали в руку ложку. При этом лицо его так и оставалось каменным и не выражало никаких эмоций. Выражение глаз было таким, будто бы он о чём то глубоко задумался и забыл о всём окружающем. Такое было впечатление, что у него произошёл коллапс психики - она замкнулась сама на себя и перестала реагировать на внешние раздражители. Начальник медслужбы, естественно, решил, что он симулянт - хотя я не представляю, как можно вот так вот симулировать. Я подумал, что его сильно ударили чем то тупым и тяжёлым по голове, и это было причиной вот такого состояния. Но всё оказалось намного страшнее…
Это рассказал мне медбрат. Не знаю, насколько эта история правдива. Медбрату, наверное, рассказал его начальник, прочтя документы пациента. Случилось вот что. Служил этот солдат в каком то очень удалённом гарнизоне - где-то в Монголии, то ли в Казахстане. Стоял он как то в карауле, сменили его на посту, заходит он в караулку и видит в одной из комнат такую вот сцену - двое солдат насилуют третьего солдата, а офицер - начальник караула наблюдает это извращение и весело смеётся. Судя по всему, всё происходило по его приказу. Наш солдат прореагировал на всё увиденное неадекватно - он присоединил к автомату магазин, передёрнул затвор и нажал на курок… Прекратил стрельбу только тогда, когда магазин опустел. Потом сел на табуретку и ушёл в себя - в тёмные глубины своего сознания.
В нашу санчасть приехал толковый психиатр, который вывел солдата из этого состояния. Наверное, этот психиатр был настоящим специалистом и мастером своего дела, если сумел это сделать. Я его не видел и не знаю, как он это сделал. Я к тому времени уже выписался из санчасти. А того бедного солдата забрали от нас - он должен был пойти или под трибунал, или в психбольницу. Я не мог забыть этого солдата, меня постоянно интересовала его дальнейшая судьба. Как то я спросил о нём телефониста, который знал всё о всех в батальоне - он подслушивал разговоры офицеров. На мой вопрос он отреагировал странно: посмотрел на меня как-то необычно и сказал:
- Умер он два дня тому назад от почечной недостаточности в гарнизонном госпитале. А может и не от почечной недостаточности - может быть, ему просто почки отбили на допросах…
(Авторский перевод. Написано на основе реальных событий 1984 года.)