И следовать логике. Вот итог:
Братишка, мы так далеки от жизни,
Что дальше, наверное, только Бог.
Типичные дети своей эпохи —
Из тех, кто уверовал в здравый смысл —
Мы сами себе и друг другу боги,
Мы сами — и древо себе, и мысь...
Однажды мы выйдем из чрева скорой —
И сразу с разбегу нырнём в астрал.
Меня пожирает огромный город —
Наверное, даже уже сожрал.
И жить надоело, и сдохнуть горько,
И где-то без нас сотворят миры...
Московские кухни, огни Нью-Йорка
И матери всех городов дворы,
И небо над Питером — чистый жемчуг —
Сквозь тучи роняет немой упрёк...
Моя графомания — всё поджечь бы —
Расправила щупальца новых строк.
Но что не случилось — того не будет.
Будильник звенит — как в последний раз,
И хочется — хочется! — верить в чудо,
Но верится в то, что отключат газ.
И хочется выпить — а выпить не с кем,
И в полымя тянет — но нет костра.
Зловредная совесть с улыбкой нецке
О долге каком-то зудит с утра.
И кажется, будто бы в самом деле
В студёную ночь, закружив едва,
Нам вечность насыплет курган метелью.
Пока же — январь, моросит, плюс два.
