Зритель жизни (Проза)

     Произошла метаморфоза: Антон парил над своим, скорее всего, мёртвым телом, по всей видимости, которое переехал самосвал. Второе же живое тело Антона стояло в шаге от мёртвого и читало вывеску магазина. Парящий Антон недоумевал от происходящего: его очень пугала кашица из серовато-розовых мозгов, узорно брызнувших по асфальту, но еще больше он недоумевал от живого самого себя, который направился в аптеку. Парящий Антон последовал за живым, однако у самого входа живой вдруг замешкался и… расщепился: первый ушел влево, второй зашел в аптеку.
     - Так-так-так, - подумал парящий Антон и углубился в здание.
     Внутри было уютно и мило, пахло витаминами и стерильностью. На стуле сидело три почти одинаковых сторожа: один мёртвый, второй усатый, третий – нет. Живые сторожа смотрели друг на друга и щупали себя под носом. Около пятнадцати Антонов покупало у пятнадцати жирных продавщиц галоперидол, еще с десяток Антонов валялось на полу с разной степенью увечий головы, один из них был бездыханный. Из бездыханного тела вылетел дух Антона. Он покрутился над толпой Антонов и направился к первому духу:
     - Ты кто? – спросил дух Антона.
     - Антон, а ты кто? – спросил дух Антона.
     - Антон, - ответил дух Антона и задался вопросом. - Что происходит?
     Дверь отворилась, и нескончаемым потоком хлынуло множество Антонов: тощие, рыжие, с синдромом Дауна, Антоны-слоны и жижообразные массы с чертами Антона.
     - О боже! – первый дух взвился ввысь и сквозь потолок и крышу вылетел наружу.
     Единственное, что он успел увидеть - как схлопнулся небосвод, заполненный Антонами. Масса уплотнялась и в какой-то момент стала равномерной, насколько это вообще позволяли определить человеческие органы чувств. Мгновение – и дух уже ничего не мог различить. Он был во всех Антонах и был сам по себе, депривирован от того, что раньше звалось миром, а теперь - сплошным Антоном.
     - Как же я выгляжу? – силился вспомнить дух.
     Он напряг свое сознание, и из памяти возникла картина солнечного майского дня и бегущего мальчика по лужайке из ароматных одуванчиков. Сквозь птичий щебет донесся знакомый голос:
     - Антон! Кушать!
     - Бегу, мам! – мальчик промчал через клумбы с цветами и исчез в прохладе веранды. На растоптанном им цветке лежала мёртвая пчела, претерпевая метаморфозы.