ЛитО АРГО / Полученные рецензии

Я вам, ребята, расскажу про Брута,
Предупреждаю: это будет круто!
А у кого нервишки не в порядке,
Пусть на участке вскапывает грядки.
Итак, представим Рим до нашей эры:
Повсюду консулы, рабы и инженеры,
Везде открытые и солнечные лица -
Мол, пой и радуйся, любимая столица.
В том Древнем Риме как диктатор правил Цезарь –
Отнюдь не бездарь, не, отнюдь не бездарь -
Талантливый писатель и военный,
Во всем прекрасный и необыкновенный.
Всегда народ кормил он в честь победы,
Всегда бесплатные устраивал обеды,
И много слаще был он для народа
Фигур антидиктаторского сброда.
И в том же Риме возле Колизея
Жил консул Брут, на все это глазея,
И Цезарь обожал его, как сына,
Ему что Брут, что дети – все едино.
И говорят, что Цезаря как будто
Брут оченно любил любовью Брута,
Да, Брут любил его - любовью брата,
А Древний Рим - любовью демократа.
Все предки Брута были антимонархисты,
И голос крови в Бруте был неистов,
И в нем столкнулись кровь и чувство дружбы,
Долг антимонархиста с долгом службы.
Он так метался, бедный, по квартире,
Он все обои оборвал в сортире,
Он чуть не перерезал себе вены,
Талантливый и необыкновенный.
И победила ненависть к царизму,
И он решил спасти свою отчизну,
И Цезаря пронзил он с криком: «Нате!»,
Во время заседания в сенате.
И вроде все! Банзай! Но тут случилось,
Чего предвидеть у него не получилось:
На полпути в монархию Плутона
Набрал наш Цезарь силы на полтона,
«И ты, мой Брут?» - спросил он сквозь рыданья
И прибыл на тот свет без опозданья.
И эта фраза все переменила
И Брута де-фактически казнила,
Ведь так как человек сентиментален,
Все стали говорить, что Брут брутален.
А он хотел лишь счастья для народа,
Такая уж их Брутская порода,
Но эта фраза, бьющая на жалость,
Навек в народном сердце задержалась.
Так будьте объективны, человеки,
Не увлажняйте часто ваши веки,
От сантиментов берегите нервы,
Не потребляйте жалости консервы,
Смотрите в корень без слезливой мины,
Чтоб увидать истоки и причины.
Так воспоем же мы итогом-брутто
Неправедно замаранного Брута!

Видать, не на шутку встревожился Бог,
Коль выдумал столько земных языков,
Чтоб людям друг-друга вовек не понять
И между собой без конца воевать,
Чтоб с именем Бога на всех языках
Владельцев иного – разделывать в прах,
Чтоб менее строить, но больше крушить,
И, богово – Богу, а смертным – грешить...

Нью-Иерусалим
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/155946/

Довольно лгать, Иерусалим, в семь труб от ангелов взывая. Признайся! Без огня твой дым, и всё решит Любовь земная. Твой дух войны приемлет Бог? Народ зажавший М-16 в руках, забыл, когда Магог напомнил - стоит опасаться нашествий будущих предтеч, живого духа фараонов?! За клок земли не трать патронов, а лучше лей повсюду речь, "спасенье" мёдом разливай... А меж собою на иврите там сколь угодно говорите! Мол, за седьмой печатью рай наступит, грешникам земным всё искупит и даст свободу. Помочь хотите вы родным! А остальным... нальёте воду - всё ж не вино, и всё ж не кровь, и не за шекели тем паче, не привыкать к расходу слов тебе, Иерусалим. Иначе не выжить в обруче пустынь. Иссохли недра, сдохла печень... Молчишь? Конечно, крыть-то нечем. Залей жару вином. Остынь! Забыл, что твой же Апокалип-с промолвил голосом сухим - мечты лишь только показались, и... Будет Нью-Иерусалим!!

http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/216104/

Мы длинные, мы вкусные,
мы вовсе не лапша,
которая приплюснута,
хоть тоже хороша.
Но нету к ней доверия -
висит ведь на ушах,
а нами счастье меряют
и радостно грешат.
Вкуси порока вкусного
под свежее пивко...
"Весы,- сказала,- хрустнули!",
Толстеешь ты легко?
Нет сходства со скульптурою ? -
жизнь, детка, коротка.
Кто борется с фигурою,
валяет дурака.
Плесни в тарелку кетчупа -
не скрыться от судьбы,
теперь уж делать нечего -
случается с любым...
К чему нам огорчения?
Набей плотнее рот.
Не придавай значения
тем, кто "не жри!!!" орёт.
Поверь, вопят от зависти,
спагетти все хотят.
Фигура им не нравится?!
а сами нас едят!
Мы длинные, мы вкусные,
с креветкой с чесночком...
Не блюдо, а искусство мы
с лоснящимся бочком.
Не бойся щёчек кругленьких,
на самом деле так:
мужчины любят пухленьких,
а кости - для собак
:)))

На склоне лет, когда не ищешь
Ни приключений, ни побед,
И близок путь до пепелища -
Как раз сейчас, на склоне лет

Не пылкой одалиски ласки,
Не карнавалов мишура,
Но только кофе по-ирландски
Мне согревает вечера.

Я высыплю на дно бокала
Немного сахара-сырца,
Чтоб тулламорская роса*
Его неспешно растворяла.

Пусть черный кофе, чуть горча
Жарой пустыни аравийской,
Смешается с ирландским виски,
И смесь их будет горяча.

Когда же купол взбитых сливок
Накроет пламенный бокал,
Я обрету неторопливо
Взамен метаний хлопотливых
Покой, которого искал,

И первый сделаю глоток.
А дальше, да простит мне Бог,
Блаженство рая испытаю,
Ирландский кофе допивая.

__________________________________________

* Tullamore dew ™ - сорт ирландского виски

О страсти
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/131595/

На кончиках пальцев, несмело, неслышно, тайком, невесомо,
На кухню влачу полусонное тело в полночную просинь.
Отныне постель для печенья и чипсов - запретная зона,
Ругался вчера ты под вечер – мол, крошки роняла на простынь...
Ванильно-миндальное что-то, на ощупь нежней кашемира -
Чуть ближе, чуть слаще... мгновенье - и нету. Что толку в диетах?
Ты спишь, а соблазны не спят, и манящим дурманом зефира
Опять опьяняют... все громче звучит полуночное эхо
Поспешного хруста. Пирог без труда уничтожив громадный,
Покончив с бисквитом, подумав, пойду и достану из банки
Огурчик солёный. Хороший. Зелёный. И схрумкаю жадно.
А после во тьме отыщу апельсины, бананы и манго...
К чему притворяться? - да, вот она, радость и личное счастье.
Напьюсь ещё чаю с вареньем, пожалуй, и спрячу будильник...
И ночь растворится, как муха в сиропе... о бешеной страсти
Бормочет наутро чуть слышно печальный пустой холодильник...

Привыкли русские веками
Закусывать грибами водку.
Капустой квашеной, селедкой,
Ну и, конечно, огурцами.

Закуска наша устарела.
Сквозь расстояния и годы
Пришел к нам с Острова Свободы
Рецепт "Наранхас кон канела".

Десерт из сочных апельсинов
Вполне уместен в кухне русской,
Как деликатная закуска
И как источник витаминов.

Итак, четыре крупных фрукта,
От кожуры освободите,
Ножом порежьте и сложите
Остов конечного продукта.

Две чайных ложечки корицы,
Две сахара столовых ложки
И белого вина немножко
Смешайте чисто, без крупицы.

Сок апельсиновый добавьте,
Полейте сверху ваше блюдо
И, чтобы получилось чудо,
На полчаса на лед поставьте.

И вкус изысканной закуски
Вас удивит невероятно.
Особенно благоприятно
Под водочку. Для нас, для русских.

http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/216028/

Размечтался...

После долгой погони поймал я Жар-птицу.
Усадил дорогую по центру стола.
Попросил: «Королева, снеси мне пан-пиццу,
Чтобы самою вкусной на свете была!

Ты маслин не жалей, да побольше креветок,
Помидорок добавь, пармезана натри.
А грибочков нарежь – можно так и да этак ,
Ну и теста поменьше! Давай-ка! На ТРИ!»

Мне ответила птица с хитрющей улыбкой:
« Человече, да ты настоящий гурман!
Хоть и будет всё это ужасною пыткой,
Так и быть, растворяй-ка пошире карман…»

Напряглась, покраснела как солнце, Жар-птица.
И на «раз» прохрипела: « Сейчас я … икну!»
А на «два» - я смотрю, предо мною тигрица,
Как две капли похожа лицом на жену…

Чур меня! Раз-два три! Может надо аукнуть?
В голове зазвенел сковородкой звонарь…
Оглянулся, сижу, как придурок, на кухне.
На столе, посредине - облезлый сухарь…

На Кожозере был Никодим,
В дальней пустыни пожил один
Год за годиком тридцать лет;
И Козьюки реки больше нет.
Но зато есть река Никодимка;
Век за веком живёт побратимка...
Он-то о том и не думал поди!
Как чудны дела Твои, Господи!

На Кожозеро вышел монах
Ксангарович - царевич Турсас.
Разве думал, когда-то в Казани,
Что крещён будет, Сергием станет;
Полагал ли пред царским престолом,
Станет иноком Серапионом.
Монастырский строитель, гляди!
Как чудны дела Твои, Господи!

На Кожозере иеромонах
От учителя старца в бегах...
Из пустынников вышел в игумены!
Ай, да, Никон, ну кто бы подумал бы!
Лишь три года - архимандрит,
Лишь три года - митрополит,...
Патриарх в раскольничьем омуте.
Как чудны дела Твои, Господи!

В кожозёрском монастыре,
Как в палатах царя на Москве;
Родовитых и знатных людей...
Пара иноков - ссыльных князей:
Филарет - в миру Иван Сицкий,
Боголеп (тоже князь) здесь селился.
Не игумены правили - иноки.
Господи! Да, дела Твои дивные!

На Кожозере Питирим
Поднимал, надзирал, возводил...
Вечно с посохом, словно с братом,
В монастырь, к строительству, к граду...
Он о деле радел, что-то деял...
Жил, молился, и ведать не ведал;
Быть в музее обычному посоху!
Как чудны дела Твои, Господи!

Ты, Кожозеро, диво дивное!
В одном месте ты скольких видело!
Не красотами, хоть красивое,
Не церквями - они-то простые.
Ты людьми величаво - Духовно.
Значит воды твои от Бога.
За всех живших замолвлю в Господе...
Восхвалю дела Твои, Господи!

Монастырь на далёком Кожозере
Ненадолго, поверьте, забросили.
Ведь не зря тебя спроектировал
Петербургский зодчий Васильев.
Не умолчится, не затмится.
Русский север - Руси жар-птица.
Жар сердец во краю холодном,
Жизнь в пути - на Пути Господнем!