Консуэло / Написанные рецензии

Добrый день))).
Восемь стrок - а смысл "сильный", на мой взгляд.
Лучше скудоумие,

         чем скудомыслие, - гоrькая истина... Великолепно!

Здrавствуйте, Аrтуr)))))Искrенне благодаrю Вас за такую тонкую оценку моего пrоизведения... Я безумно люблю Чехова и вообщем-то у меня не получается писать языком совrеменным, так скажем...пишется только в обrазах 19 столетия...
Пrиятно осозновать, что Вы нашли в rассказе что-то полезное для себя и ценное..."Окунулись в классику". Для меня это большая rадость и востоrг...
С большим уважением, Саша.

От всей души поздrавляю победителя!!!! Всем желаю твоrческих успехов, вдохновения и благодаrю жюrи за его оценку))))).
С уважением, Саша)))))

Анна, здrавствуйте))))
Увидела тонкие обrазы, стихотвоrение имеет чувственную пrиrоду... Rифма и стиль письма также поrазили. Желаю успехов!!!)))

http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/244418/
Письмо Небесному Святейшеству

Из года в год, в канун Рождества Порфирий Иванович Чертиков, при свете лампы, в своем обвешанном мишурой кабинете, писал письмо. Закрывшись на три замка и завесив окна плотной тканью, чтобы всякого рода носы не видели его хождения по просторам своей фантазии, Чертиков писал и думал, думал и писал. Будучи архивариусом, он много думал и писал. И, казалось, его зыбкая душа когда-нибудь разгневается на разум и отнимет у него способность думать.
Почерк у Порфирия Ивановича был отменный, и по его собственному мнению являлся его единственным достоинством. Чертикова и в архивариусы-то взяли исключительно из-за почерка. Разглядывая по утрам свое отражение в зеркале, Порфирий Иванович пускал слезу, румянил щечки и бежал в контору думать, да писать. Дело в том, что он необыкновенно точно соответствовал своей фамилии – имел неуклюжие торчащие уши, как у черта, вечно розовый поросячий нос, огромное родимое пятно на левом глазу и короткие толстоватые ножки, походившие на копыта пегого жеребца. Чертиков ненавидел свою животную физиономию, свои уши и ему казалось, что во всем мире один он такой урод.
Однако вернемся в кабинет, где Порфирий Иванович усердно трудится над письмом. Кому оно будет адресовано и что в нем интересного? Давайте прочтем.
«Я, ваше Высокоблагородие, ваше Святейшество, ничтожное человечье существо, осмелился писать Вам в двадцать шестой раз. Силы мои иссякли. Ваше Святейшество, неужели я обречен на скорую гибель? Неужели я послан на эту жалкую землю только для того, чтобы познать страдание? Согласен, я мелкий падший человечишка, не заслуживающий Ваше святое внимание… Однако моему уродливому сердцу страсть как не хочется умирать! А гибель неизбежна, ибо я совсем обессилил. Обессилил от вечных поисков того, что называется Любовью и чтется всеми земными народами. Неужели мне, животной шкуре, не отпустил Ты вечной любви? Неужели для таких уродов, как я, ее не существует? Ждать я более не могу. Надо мной все смеются и тычат пальцем, как на проклятого. Никогда я, прокаженное существо, никого не любил. И даже боюсь идти к Тебе в церковь, ибо Ты увидишь всю ничтожность моей внешности… Никуда я не хожу, ни с кем тесных контактов не имею. Однако простите, Ваше Святейшество, мою нахальную душу и пошлите мне хоть капельку этой самой любви. Пошлите мне хоть такое же уродливое создание, чтобы я почувствовал тоску и тягу к человеку. Кланяюсь Вам, Ваше Святейшество, до самого пола и умоляю – не гневайтесь на меня. Я всего лишь ваш покорный раб, взывающий к справедливости…

Порфирий Иванович Чертиков,
Ничтожное человечье существо».
Он завернул бумагу в конверт, склеил его и задумался. Теперь оставалось только отправить письмо в нужные руки. Вдохновленный своей просьбой, Чертиков натянул на голову шапку, велел Яшке начистить до блеска сапоги, спрятал письмо в папочку и стал ждать. Яшка – болтливый длинноногий парнишка принес сапоги, натянул их на короткие ножки хозяина и вышел.
Порфирий Иванович направился к церкви. Обедня кончилась, народ расходился. Чертиков подошел к образу Иисуса Христа, перекрестился, раскланялся, и, поцеловав образ, спрятал письмо под икону. В прошлые года он клал письмо у ворот церкви, но в этот раз решил поступить иначе. Удостоверившись, что совершенное действие никто не видел, Чертиков еще раз перекрестился и вышел. Настроение его приподнялось, черные глазки загорелись.
Вернувшись домой, Порфирий Иванович приказал Марфе – своей располнелой кухарке греть щи, а сам лег на диван и стал думать. Естественно, о любви и о своем письме к небесному Святейшеству. Марфа принесла щи, фруктов, компот и села рядом.
- Ты чего тут расселась, лентяйка? – спросил Чертиков, глядя в ее мокрые глаза.
Черноволосая Марфа с большими мозолистыми руками опустила голову и тихо произнесла:
- Порфирий Иванович! Миленький! Вы который год обещаете на мне жениться, в канун Рождества выгоняете из дома, а затем зовете обратно! Сына своего Яшку не признаете и используете его детский труд, как хотите! Можете отдать меня под суд, можете расстрелять – но мы навсегда вас покидаем!
Чертиков хекнул, покачал головой, и принялся за щи. Марфа разрыдалась.
- Велика беда! – сказал он, откусывая ломоть черного хлеба.
Марфа взяла Яшку и покинула дом Чертикова. И всю дорогу из ее дивных глаз катились слезы, а в горле кипело отчаяние.
Чертиков, конечно же, искал свою кухарку, но не нашел – та будто провалилась сквозь землю. «Оно и к лучшему! – решил Порфирий Иванович. – Что в конторе скажут, если я женюсь на этой кухарьей голове? Хоть я и уродливое существо и на меня никто не смотрит, но кухарка – низшая ступень… И, кстати, щи безвкусные…впрочем, как и тогда, когда я только взял ее к себе…».
У Чертикова появилась новая кухарка – рыженькая, дохленькая, сиплая и неуклюжая. Он никак не мог к ней привыкнуть, однако щи она варила славные. В канун следующего Рождества сидел Чертиков в своем кабинете и писал письмо:
«Ваше Святейшество, Отец наш Преподобный! Снова тревожу Вас я, чертовское отродье, шкура животная Порфирий Иванович. Получили ли вы мое прошлое письмо? Судя по всему, нет, ибо в моей жизни ничего не изменилось…по-прежнему, я никчемный архивариусик, никогда не знавший любви. Может, она когда-то и была… Надо сказать, мне признавалась в своих чувствах кухарка Марфа, но она старше меня лет на десять, варит ужасные щи и совершенно не умеет говорить ласковые слова. Баба вроде, а тело как у мужика… Все-таки я человек думающий и хотелось бы Истиной, самой настоящей любви. Подскажите, Ваше Благородие, где ее искать и как познать земное счастье… Ибо голова моя седеет, лоб покрывается морщинами, а душа неустанно требует любви…

Порфирий Иванович Чертиков,
Ничтожное человечье существо».

Ноябрь, 2011

Адександра Недоступнеко, Спасибо.