Антания / Написанные рецензии

знаешь, всё много проще и всё сложнее: чувство, едва родившись, спешит наружу. гордость моя в руинах и я под нею.

если нужна я...
Знаешь, тебя увидев, забыла мужа.
Только, всё много проще и всё сложнее:
гордость пыталась знаки мне делать тут же.
Но, от неё - руины и я под нею.
Ты не спешил, в глазах моих светом множась,
в каждой улыбке вымученной, несмелой.
Был твой ответ, наверное, подытожен:
что у тебя ко мне лишь, сугубо, "дело".
Так ведь нечестно, даже жестоко, слышишь.
Я, ведь, готова быть для тебя - чем хочешь:
лунной дорожкой буду у ног иль крышей,
что укрывает тщательно днём и ночью.
Хочешь, вспорхну я в небо счастливой птицей,
чтобы сверкать на солнце в убранстве белом.
Или колодцем стану - воды напиться,
каплей вольюсь в твоё молодое тело.
Буду спокойной, в сексе - искусной гейшей,
с шармом, умом и тонкостью всё внимая.
Буду тебе собакою я вернейшей,
вмиг исполняя прихоть твоих желаний.
Как Каролина Лэм полюбила лорда
Байрона, я готова на все порывы:
и, унижаясь - тут же держаться гордо,
всё понимая - жесты твои фальшивы.
Если нужна я, знай: от моих объятий,
от поцелуев крепких, вплоть до удушья,
будет тебе - как высшая мера - счастье.
Если тебе, конечно же это нужно...

Город не знает страха...
http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/284345/

Город не знает страха, город не слышит боли.
Он, словно старый знахарь, заговором от колик
лечит, от смрадных газов -  улиц очистит вены,
тёплым дождём помоет окна домов и стены.
Ранним весенним утром дремлет большая площадь.
Памятник соц. культуры - всадник стегает лошадь -
будто забыли люди. Скромно скучают ивы,
в пруд опуская ветки, радостный и счастливый
бомж разлегсЯ в беседке. Звук от колёс трамвайных,
многострадальный скрежет - стёртая мостовая
помнит о днях тех прежних. Чистку затеял город,
поры открыв земные - рвом безобразным вспорот,
стоки несёт сливные. Самою страшною силой,
мощью владеет город. В веру свою насильно,
сильный ты иль убогий, всех обращает. Норов
свой он покажет сразу: или создаст опору,
или измажет грязью. Всяк, кто приедет, знает -
с городом шутки плохи. Он то пургой, то зноем
вывернет все подвохи. То ветерком задорным
в золото волос светит иль захандрит затором
от ДТП трагедий. С горем людским не спорит.
Слухов не скрыв и сплетен, правде глаза не шторит.
Серым бывает в будни, в праздник - огнём швыряет.
С ночи и до полудня - дремлет, потом - гуляет.
Новым мостом гордится, планов застроек много:
вширь бы ему продлиться. Жаль, объездной дорогой
окольцованный слишком строго.

http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/283625

"Затемнение в левой груди",- он сказал -
словно гром среди ясного неба. В глазах
всё тот час поплыло, будто кадры в кино:
аппарат, стол врача, медсестрички лицо.
Тихий голос врача словно начал звенеть:
"Нужно резать, сейчас, промедление - смерть".
Поднялась, механически блузку надев.
На рецепты смотрела, почти отупев.
"Почему это? Как же? Со мной не должно..."
Лихорадочной мыслью врезается: "Но...
Может это ошибка?" И тут же в ответ:
"Результат окончательный. Выхода - нет.
Ничего, без груди тоже люди живут".
Цепко оторопь тело сковала, как спрут.
"А семья, что же с нею случится тогда?
Не хочу даже думать. Какая беда..."
Пересохшие губы и в горле - комок,
паутина -  запутанных мыслей. Приток
обжигающей крови стучит у виска,
и бессильною плетью повисла рука.
Посидев на скамейке у входа в метро,
поднялась, поправляя волос серебро.
"Без груди тоже люди живут",- не идёт
из ушей его голос холодный, как лёд.
         *  *   *
Залетела пчела, по палате кружит.
И лекарство по капле ползёт в ветви жил.
Силуэт чей-то звёздами будто расшит:
"Как дела? Вы проснулись? Ну, что -
будем жить!"

В портовом квартале Манилы...
http://grafomanov.net/poems/view_poem/283218

В портовом квартале Манилы от рыбы - удушливый смрад,
в лавчонках - её изобилие, рыбачат там все - стар и млад.
Неделю не слышно ни смеха, ни громких гортанных речей,
ликёры - людская утеха - картину рисуют острей.
Кормильца семья потеряла, на утлом судёнышке он
с багряной зарёй постоянно удачи испытывал звон.
Нырял он за жемчугом в море: верёвка, балласт и очки -
нехитрые снасти, но был он у случая - в роли слуги.
Тропический шторм начинался безоблачным днём, как всегда.
Спиралью он ввысь упирался, крушил всех, кто в центр попадал.
Спасенье от вихря-торнадо  - практически равно нулю,
и молнии, будто из ада, кромсали кромешную мглу.
Наутро всё стихло, остались лишь щепки, обломки кругом.
Надежды - как дым - исчезали на собственный маленький дом.
И завтрашний день - будто птица с далёких чужих берегов,
Осталось - ликёра напиться, забыв с ним про кучу долгов.