Тур - 316: "Тссс! - наш день" (конкурс завершен)

Настоящий мужчина, всегда он подставит плечо
И взамен не потребует почести или награды.
Он не спросит – зачем? Потому что он знает – так надо!
Сам он вырастит сад, сам ухаживать будет за садом,
И не будет он ждать, чтобы сделал всё кто-то ещё !

Может он иногда грубоватое бросить словцо,
Часто прёт напролом, получая пинки и затрещины,
Но уж раз обещал, значит,  делает то, что обещано,
И при нём только женщина есть и останется женщиной,
Хоть не корчит крутого он мэна, играя мышцой.

Настоящий мужчина не тот, кто не курит, не пьёт,
Не тупой образец эфимерно-семейного счастья.
Да, обычный мужик он отчасти, но только отчасти,
Он ведь просто взвалил на себя эту землю и тащит,
Не интересуясь, что скажет об этом народ.

Специалист по бабам?... Что вы! 
Я лишь любитель! Ах, мадам, 
а не пройтись ли... Вы готовы?
Со мной?... Да я Вам всё отдам:
свою мизерную зарплату,
порыв тоскующей души.
Вас в однокомнатную хату
я приглашаю! Хороши
мои года - моё богатство,
их с Вами вместе разделю!
Мадам, зачем же так ругаться...
Я Вас почти уже люблю...
Ваш локон так по-женски нежно
играет с ветром в поддавки...
Мадам, ужель всё безнадежно?
Ах, тяжелы мои грехи...
Подняться на ноги не в силах...
Судьбу решили двести грамм...
Метлой не надо, некрасиво...
Вы - дворник, не палач, мадам!

(12.02.2012 г. в 13:54)

Они встретились в старом парке,
На аллее с большим фонтаном.                                                                                                                
Было лето и вечер жаркий.
Он назвал себя капитаном.

Мореходка, чужие страны,
Удивить захотел девчонку.
Что-то плёл про горилл, бананы,
И острил по-одесски тонко.

А потом целовал ручонку,
А она заливалась краской.
Улыбалась в глаза бесёнку
И поверила этой сказке.

Он её потащил в «малину» —
Молдаванки неброский домик.
А закат полыхал кармином,
Освещая под сливой столик.

Там всем миром раздели девку,
Напоили и сразу в койку.
Им казалась она конфеткой
На десерт их шальной попойки.

Золотистого цвета косы
Растрепались, покрыв подушку.
На ногах багровели розы
Синяков от «любви» к простушке.

Спозаранку курили, пили,
Вспоминая кутёж и бабу.
А она в комнатёнке стыла,
Где висела фуражка с «крабом».

Снежок подталый смыли грозы. Весна распелась соловьём.
Стихи, сменив обычность прозы, пытали голову огнём.
Сады в смятении белели, и мне казалось неспроста,                  
Что в ручейковых бодрых трелях звучал в мажоре нотный стан.  
                
Ах, словно в рыцарском романе, ты шагом шествовал ко мне.
Высок. И на щеках - румянец. Да, ладно, что  - не на коне…
Но я, как будто, услыхала твоих доспехов перезвон.
А взгляд, проникший под забрало, узнал мой давний тайный сон.

Ты звал меня Прекрасной Дамой, ты говорил, как песню пел.
Ты был настойчиво-упрямым - то робок, то нахально-смел.
Кольцо объятий - твёрже стали. Но сердце плавилось, как мёд,
Когда палящими устами впивался в мой зовущий рот.

В твоих глазах бурлило море. И я боялась, что волной
Рассудок мой в пучину смоет, а с ним  - и гордость, и покой.
И я, послушна сильной длани, склонила гордый гибкий стан,
На поводУ твоих желаний сползла на ложе (на диван).

И так, стряслось…
                        И … пир – горою, и “хлеб и соль”, и “горько!” ор.
… Дожёван хлеб с пудовой солью… Что видит изумлённый взор?

Диванной плюшевой игрушкой –
Ты,
       без доспехов и не брит…
Стал мягкотелее моллюска,
Сняв крепко-сваренный прикид.

А я, утратив статус Дамы, попав впросак, “жую бобы”,
кружусь пчелой … приёмной мамой … под смех изменчивой Судьбы.

     «Древесина магнолии традиционно используется для изготовления
      ножен (Сая) и рукоятей (Цука) для японских мечей (Нихон то)»
                                  Хорев В. «Японский меч. Десять веков совершенства»

Век самогона стирает века саке.
Время стреляет, забыв про удар меча.
Наш император – в кильватер «Алиготе», -
Франция хочет по дереву постучать:

Пушками сломит магнолии рукоять,
Пулями в ножнах погубит былую честь.
Что остаётся? На смерть… Но не устоять!
Нейтон-американец, ты… Ты здесь зачем?

Это не твой народ и не твоя война.
Дни перемен срывают у слив лепестки.
Честь остаётся? Да, даже когда мертва,
Да, даже если разрывами на куски!

Дух самурая, не ветер для перемен.
Но лучшим лучше, когда обрывают жизнь.
Ты отдаёшь, имея, но… Но что взамен?!
Если осталось что-то, то…
                                                то что скажи!

Жизнь отцветающих сакур не коротка.
Цвет лепестков на аллее, как чья-то жизнь.
Тот, кто сверкал во тьме, перегорел в веках:
Цвет самураев верно стране служил.
Северный ветер поднял лепестков волну;
Мир облетал, обретая иной восход.
Мифы даруют оставшимся тишину
Воспоминаний о лихе в бою лихом.

Как по аллее пройти, не помяв цветов –
Розовой крови погибших в войне надежд?
Взяв лепесток, вопрошаю судьбу: «Ты кто?»
Ты отголосок чей-то слезы в воде…
Кто-то утрётся, а кто-то смолчит. Умрёт
Тот, кто в заложниках чести и бусидо.
В вечность уходит опавший листок – зарёй:
Заревом под ноги, веком огня ведом.

Спи дочуля, ты за день устала,
Как и я, и наша мама Алла,
Баба Люся, дедушка Серёжа,
Кошка Фея, все устали тоже.
День такой был, что мы все устали
И клюём как курочки носами.
Рыбки за стеклом вуалехвосты,
Птички на ветвях, луна и звёзды,
Эти-то? Ну да, им надо бодрым
Быть до утра, ну, а там посмотрим.
В парке все устали карусели,
И лошадки отдохнуть присели,
И верблюдик тоже спать ложится,
Не забывши перед сном умыться.
И качелям тоже отдых нужен,
Молока и творога на ужин.
Им не надо творога считаешь?
И когда же ты, пупок, устанешь?
Книжку? Так уснула под обложкой,
Жалко мне будить её немножко,
Мы с утра с тобой её разбудим
И зарядку вместе делать будем.
А потом возьмём с тобою лыжи
И пойдём кататься, где поближе.
Подержать тебя, пупок, за ручку?
Чувствую: от мамы будет взбучка,
Да какие песни, что ты доча?
Что спою тебе  я среди ночи?
Может мне сплясать ещё вприсядку,
Ну, давай поплачем для порядка.
Повернись ко мне, дочуля, спинкой,
Видишь в глазках у себя картинку?
Это к папе едешь ты в карете,
Самая любимая на свете.

За пультом встать… Подумаешь, работа…
Не у станка, не в поле… Не в забой…
Но до седьмого адового пота
В уставших мышцах бьётся, бьётся боль.

И партитуры клинопись немая
Глядит зрачками чёрными в упор.
Оркестр застыл. И, руки поднимая,
За горизонт уходит дирижёр…

А из-под рук взлетают звуки-птицы -
И унесён в бескрайность зимний сон...
За ним весна в полях заколосится...
И дышит зал с весною в унисон -

И там Любовь гуляет босоного,
Так васильково греясь у межи -
И умирает птицей-недотрогой,
Попав в силки предательства и лжи…

…Последний стон прощального аккорда,
На партитуре – Вечности печать.
Он повернулся. Медленно и гордо.
Лицо в слезах. Их не' к чему скрывать…

Он рассказал. Он выдержал. Он вынес.
Он в этой муке выплеснул себя…
Но всех симфоний огненная примесь
Его сжигает, медленно губя.

Такое действо слабым - не по чину.
Душа - и руки. Выдох – и полёт …
За пультом вновь Властитель и Мужчина.
Но снова он в плену – во власти нот…

...А нашей Галке ничего не надо,
А ей – зеленое перо.
                           Юрий Визбор

Кому чины, мундиры и награды,
Кого призы спортивные манят,
Но мне и даром этого не надо,
А мне бы только белого коня.

Не ради выездки коня мне надо,
Не скачки и бега влекут меня –
Мне ни к чему вся эта клоунада.
А мне бы просто белого коня.

Мне нагадала вещая гадалка,
Монистами и серьгами звеня,
Что за мечту мне ничего не жалко –
Полцарства дам за белого коня.

Есть у моей желанной строгий принцип:
Лишь принц на белом борзом – ей ровня.
Во мне достоинств больше, чем у принца...
Мне лишь достать бы белого коня.

Он мамой любимой взращён инфантильным юнцом…
Влюбляется принцем, становится диким самцом…
Упав на колено, прельщает вас просто кольцом…
Сопьётся быстрее, чем станет примерным отцом…
С извилиной «лишней» слывёт среди дам мудрецом…
С дырою в кармане представится «крёстным отцом»…
И чтобы не делал, он будет всегда молодцом…
Ну, кто же такого посмеет назвать подлецом...
Рождается честным, а умирает лжецом…

***
        
Мужчина «чмо» как и мужчина "мачо",
Не различить их сразу, как назло…
Ведь между ними - лишь одно – удача!
С мужчиной «мам, чо?», вам не повезло.

Мужчина - скраб, очистит и осушит,
Мужчина - краб –  клешнёй, напополам…
Мужчина - раб, залезет прямо в душу,
Я душу за такого не отдам!

Спесивым быть, пожалуй, нелегко,-
И та - не та, и не желаю эту…
И губы жжёт ему парное молоко,
Чуть – что: «Карету мне, карету!»

***

Люблю в мужчине широту души,  открытую улыбку, умный взгляд.
Когда он любит женщину одну, свою, - другим он просто рад.

Но чаще видишь – мелкая душа, ухмылка наглая, и этот липкий взгляд,-
Ему своя, чужая – всё равно... Так разве он, убогий, виноват?!

Мужчина выбирает по себе - религию, дорогу и жену,
А женщина - того, кто назовёт единственной на век её одну!

С какой планеты это чудо сверзнулось:
На голову здоровую – больная?
И завертелась, и волчком заездила
Меж ними ситуация шальная.

Зачем тогда сдалась на милость принцу ты,
Умом своим его понять не в силах,
В какую пропасть угодили принципы,
Коль счастье на воде писали вилы?

Вы очень разные, на удивленье разные,
Возможно и с начала понимали,
Что общие события и праздники
Необщими окажутся в финале.

Прожили долго, но расстались всё-таки.
Он счастье поимел от приключения,
Душа рвалась на сторону, на подвиги,
Она рукой махнула с облегчением.

И, пожелав ему дороги скатертью,
Заметила: нет шанса к возвращению –
Никто не даст второй патрон предателю
И не поверит просьбам о прощении.

У него почему-то сложилось не так,
Как мечталось когда-то, ни больше, ни меньше.
Был друзьями любим, балагур, весельчак,
И женился на самой красивой из женщин.

Но случилась однажды большая беда,
Вмиг разрушив семейное счастье, подлюга,
(А казалось, что счастливы будут всегда):
Умерла от тяжёлой болезни супруга.

Горевать он не смел, боль в душе затая.
Видно, выпало так испытание свыше.
У него на руках оставалась семья:
Трое маленьких, хрупких прекрасных детишек.

Он, конечно, в детдом по совету друзей
Мог отправить ребят, это было бы легче.
Но характер его оказался сильней,
Не позволил он юные души калечить.

Научился варить, штопать вещи, стирать.
А бывали порою бессонные ночки.
Но своим малышам заменил всё-же мать.
Да, встречаются в жизни отцы-одиночки.

И поверьте, немало таких на Руси,
Тех, кого не сломили удар и кручина.
Каждый вправе достойное званье носить -
Настоящий мужик, настоящий мужчина!

Мужчина, как Бог – тот, кто в жизни творит и играет.
Не важно названье игры и наличие правил,
Но главное – это смешное стремление правит
Всем миром беспечно, а может быть даже и раем.

Обычный азарт движет ими, а ставки тем выше,
Чем цель невозможней. Возьмите сегодня любого –
Едва оперился, а сердце внутри птицелова,
Целовано небо, вчерашних чумазых мальчишек!

Теперь не угнаться – полёты, походы, паркур и
Сто раз – это точно – живыми придут из урмана,
Достигнут в настольной игре наивысшего дана,
И снова отправятся каждый к своей бедокуре.

Таща за собой приключенья ночей суматошных,
Закурят, запьют и рубахи раздарят бездомным.
Мужчины всю жизнь проиграют в безумных дозорных,
И строят навеки… И вечен турнир городошный.

По небу солнце шло короткой хордой.
Морозом начинался Новый год.
Я ехала домой, а с дамбы твердо
Спускались рыбаки и шли на лед.

Был каждый ста одёжками навьючен:
Усиливался к вечеру мороз.
Я знала одного – он был всех лучше.
Хотя, как бомж, щетиною зарос.

Он был медведем, лешим, скальной глыбой.
Любезным, даже если я груба.
Без повода вчера принес мне рыбу.
Влюбиться в рыбака – моя судьба.

Настали злые времена
По множеству причин,
Столкнулась каждая страна
С нехваткою мужчин.

Вы спросите: Кто виноват?
Мужчин потерян след,
Не отыскать где муж и брат,
Отец, а также дед?

Как нам мужчину отыскать?
Наступит скоро ночь,
Ребёнка некому зачать –
Сыночка или дочь.

Куда исчез весь род мужской?
Кто может объяснить?
Виновник кто в беде такой?
С кого за всё спросить?

Конечно, войны вносят вклад, -
В цене мужская честь,
Мужчина – он же и солдат,
Ведь гибнет их – не счесть.

Виновен также алкоголь,
Как быть в беде такой?
И как унять на сердце боль?
Идёт народ в запой.

Табак – редеют их ряды,
Наркотики и спид,
Печальней нет такой судьбы, -
Потерян всякий стыд.

Над опустевшею землёй
Не умолкает крик, -
Несётся бедных женщин рой,
Ищу тебя, М-У-Ж-И-К!