Тур - 161: " Непогода, непогода." (конкурс завершен)

Минорный дождь бродил по мостовым -
Простуженные улицы пустели,
Гляделись в лица луж дворцы Растрелли,
И каплям подставляли морды львы,

И колотилась об асфальт вода,
Рассыпавшись чешуйками скалярий
На Невском. На Сиреневом бульваре.
Дождь в окна бил - его никто не ждал.

Внимал руладам водосточных труб                                      
Нахохлившийся голубь на карнизе.
Игольчатыми брызгами пронизан,
Стыл город галеоном на ветру.

Сегодня, верно, думалось ему,  
Куда б из  местной осени отчалить…
Он вслушивался в крики редких чаек,
Меняя курс на ближнюю весну.

2010

Заплутала луна в облаках, как в сугробах,
Сыпля снежное просо с небес решетом.
Зацепившись за ель, как за шпиль небоскрёба,
Плачет туча под ветра глухой баритон.

Разгулялась позёмка до воя, до дрожи,
Застонали деревья, срываясь на крик.
А вокруг ни души, лишь случайный прохожий
Пробежит сквозь метель, приподняв воротник.

Растеряла ночь красоту, похоже.
Холодает. Скоро замерзнут лужи.
От костра тепло проникает в кожу,
Но оно никак не согреет душу.
Все – пустое: книги, дела, подруги.
Нет доверия спирту и даже храму.
Может, бросить все – полететь в Кентукки?
В крайнем случае – в Алабаму.

Воробьиной стаей – года и числа.
Хоть бы джокер праздником лег в колоду!
Жизнь в моих демаршах не видит смысла
И на мой огонь выливает воду.
Темнота вокруг. Холод сводит руки.
Жизнь - что горстка пепла и кучка хлама.
Лишь надеждой призрачной – штат Кентукки
И звездой за тучами – Алабама.

А друзья смеются, дают советы:
Мир намного больше, чем те два штата.
…Я и сам не знаю, зачем мне это,
Только знаю точно, что очень надо.
Да не спьяну – Господи! – не со скуки.
"Решкой" счастье выпадет, я – упрямый…
И сразит рассветом меня Кентукки.
И согреет ласково - Алабама.

    
Осень. Туман. Дождь. Холод стекает за ворот.
Ты не меня ждёшь. Вдребезги праздник  расколот.
Тучи сползли вниз, обняли клёны и мокнут.
Дует морской бриз и оседает на окнах.
Струи ведут вкруг окон заплаканных лица;
«Дворники» зря трут - слёзы залили глазницы.
Прядей тугой жгут змейкой сползает на шею;
Петли гортань жмут, но отдышаться не смею.
Я выхожу — пусть зонтик, конечно, забыла -
И оттолкну грусть в мир безнадёжно-унылый,
в омут больших луж с брызгами нервного смеха;
Словно  Шарко душ*- рядом автобус проехал.
Осень. Туман. Дождь. Воздух колышется студнем.
Ты не меня ждёшь... Значит...свободные будни!
Значит, теперь жизнь - не, как натянутый повод;
Можно взлетать ввысь... Я и не ждАла такого!
Можно теперь жить весело и бестолково;
резво, во всю прыть - прочь от проблем пустяковых.
Осень...
С тобою мы — врозь
и зимы,
           и вёсны,
                       и...годы.
Я просолилась насквозь,
заждавшись «у моря погоды»...

Осень. Туман. Дождь.                                    

*Душ Шарко(мед.)- полезен при нервных расстройствах, психозах, депрессии.

Вчера под вечер небо почернело,
Притихло, и...  тряхнула гривой буря:
Рвал ветер крыши яростно и смело,
Молились тополя, глаза зажмурив…

И пела буря, низко и протяжно,
И ветер бил по струнам исступлённо,
И их дуэт, безудержный и страшный,
Звал за собою зрителей зелёных.

Качались ветви  вместе с гитаристом –
Мелодия жила цветком бессмертным!
Ещё порыв, ещё! На «бис», артисты!
И занавес дождя – конец концерта…

                                     23 апреля 2010г.

Замерзшей гусеницей мост
согнулся. Мокрые перила.
А фонари огонь унылый
мне предлагают. Прикурила
я лучше бы от мелких звезд,
из крупных звезд сплела венок,
и засиял бы нимб неоном,
и стал трамвай бы пантеоном,
и всё цветочным и зеленым
вдруг обернулось снова, но
пора на выход, как во сне...
А звезды все закрылись в кельи,
скрыт месяц - ночи крест нательный,
и ветер - торопливый кельнер -
как центы в кассу, первый снег
бросает в лужи. Нервно, зло,
сорвавшись в первой же октаве,
зима, хотя еще не вправе,
размашисто печати ставит
на мой озвезденелый лоб.

Гололёд на Земле, гололёд,
а прогнозы всё хуже и хуже...
Зазвездилась замёрзшая лужа
и отправилась с ветром в полёт,
к ней прибился космический хлам,
и со скоростью света умчалось
это чудо, лишь самую малость
в атмосфере устроив бедлам.
Гололёдная плюшка, болид,
или как там тебя называют -
ты не греешься в космосе чаем?
Ледяная душа не болит?
На задворках Вселенной - зима,
а прогнозы всё хуже и хуже...
Не хотелось бы видеть на ужин
сквозь стекло прилетевший бигмак.

В подъезде пахнет кашкою и кошкой,
Картошкою и пыльными окошками,
А за стеклом мотается метель.
И ты идешь туда, где всё площадно,
Где ветер жалит зло и беспощадно,
Срывая души грешные с петель.

Ты борешься со снегом, как с врагами,
Перебирая слабыми ногами
По «зебре», как по клавишам судьбы.
У города, увы, свои законы:
Надеешься, что встретится знакомый -
Да только попадаются столбы!..

Среди печалей, пьяниц и железа
Твой выбор и смешон, и бесполезен.
Но замирает время иногда,
Когда из мрака – пиррова ли? – пира,
Высверкиваясь пробкою от пива,
В сугроб дежурный падает звезда.

Напиться бы… И здесь опередили.
Они в тебя глядят по-крокодильи,
Не нужно им ни Франций, ни Россий,
Ни Фета, ни Алябьева, ни света…

И у кого (не ведаешь ответа)
За это всё прощенья попросить?

Я иду по бульвару, сшибаю собою тени,
одинокий больной, незаконченный неврастеник.
От брусчатки несёт то ли ливнем прошедшим, то ли
прорастает на ней погребённый под ней Капитолий.

Осень бросила флаги, взяла транспаранты, ходит,
призывает к восстанию всех сумасшедших, – годен, –
говорю про себя, головой утыкаюсь в стену:
Капитолий растёт, дозревает во мне неврастеник.

Чёрный мрамор шаров – по брусчатке взметнулись лужи,
голубиная взвесь неразбухшей заваркой кружит,
лепестки облаков, – словно кто-то жасмина бросил,
и зовёт почаёвничать эту… больную… д’осень…

А брусчатка гремит, собираясь в большие кучи,
и на каждой из них по кресту, – неврастеник мучит, –
но, кольнёт под ребром, сам себе подкошу колени,
упаду и сольюсь со своей недозревшей тенью.

Сколько так пролежу, – не пойму… Проберёт холод:
Капитолия нет, раскалён до предела город,
и брусчатка цела, но булыжник один – цвета
свежепролитой крови, глазницей – в бульвар вдетый…

Не старушечкой с котомкой -
Эти сказочки в былом,
Расшалившимся ребенком
К нам зима стучится в дом:
Множит небо зерна снега,
Черны тучи от потуг,
Ветер, прыгнувший с разбега,
Желудем по крыше - стук.

-Страшно, милый?
-Нет, не страшно!
Мама, скоро Новый Год?
-Скоро, зайчик. Вот бумажный
На стене круговорот.
Оторвет последний листик
Сиротливый корешок.
Значит время Новых Истин,
Значит Новый Год пришел.

Надоело быть вчерашним -
Поиграй в судьбы лото.
- Страшно, мальчик?
- Нет, не страшно!
Мы блестящую бумажку
Развернем, посмотрим важно,
Передарим, если что...

Нет, не надейся и не жди,
И убеждать ни в чём не надо,
Я, как осенние дожди,
Сражён предзимнею прохладой,
Я, как они, ещё с утра
Распущен, а порой разнуздан
И выхолощен до нутра,
Как разложившиеся грузди,
Я, как дожди, ушёл в разнос
До боли, до краёв, до цента,
Предвосхитив гнилой прогноз
Постылого метеоцентра.
Во мне, да и вовне туман,
Рву в хлам его седое платье,
Пытаясь не сойти с ума
От чёрно-белого проклятья.
Нет… я не собираюсь ныть,
Но и кричать: „Какая прелесть!!“
Не буду..., подожду весны,
А там, глядишь, и отогреюсь…

По крыше стучал надоедливый дождь,
И будто бы чьи-то шаги
Послышались, кто-то встряхнул макинтош,
Тяжёлые снял сапоги.

И чайник поставил на плитку – промок
В дороге ночной. Бормоча,
Он молвил: “Не спи, время жалко, браток!
Давай сигареты и чай.”

И свечку зажёг – задрожал на стене
Аморфный его силуэт,
Как будто отмерил несчастному мне
Последний и скверный сюжет

Спросил я: “Ты кто?”, - в резком голосе дрожь.
“И как просочился сюда?”
А он отвечал: “Я последний твой дождь.
Мы вместе уйдём в навсегда.”

Закашлялся... и разливались в стакан,
Как слёзы - крупицы его:
“Каким же ты молишься нынче богам?
Ведь нет в твоём доме икон...”

...
“Затянуто ль небо?” – его я спросил.
Он долго молчал в темноту:
“Всех вас провожать не хватает мне сил,
Но я до утра подожду.”

25 июля 2014

В окошко дачи позабытой
Стучит, продрогшая насквозь,
В отрепьях лиственных ракита,
И лепит к стеклам листьев гроздь.

Но сиротливое крылечко
Давно забыло звук шагов,
А в доме – новые протечки
Открылись старых потолков.

А дождь стучит по-свойски громко.
Входи! – твердит. – Здесь все свои:
Сквозняк по комнатам, потемки,
И почерневшие репьи.

Найти приют теперь морока.
Пуская внутрь сквозняк и муть,
Душа озябла и промокла.
Ее уже не распахнуть.

Целый день дождь стеной.

Снова плачешь, капризная Осень!
Безутешная девочка, звать тебя Ох или Ах?
Хочешь, вместе сегодня поэта попросим
Написать нам «про это» в прекрасных стихах.

Как про что? Про большую Любовь…

Ты смеёшься, глупышка, я рада…
И прошу, ну, не стоит так плакать, навзрыд.
Нам, подружка, давно пошушукаться надо…
Не хочу этих слёз проливных и твоих панихид!

Что ноябрь? Ну да, он приходит-уходит…

А... поэт! Сочини нам про Осень поэму!
Видишь, плачет красавица. Ну же, утешь!
Да изменщик один тут, представил дилемму…
Повстречаешь его, так смотри, обязательно врежь!

Вот и всё. Нет дождя...

Вроде солнышко вышло, а впрочем, откуда…
Я промокла совсем... Ну, пора, в добрый путь!
Приготовлю "глинтвейна" себе от простуды…
Приходи в сентябре, хорошо? Не забудь…

(Из цикла "Крымские этюды")

Я слышала, как море стонет
У пирса старого с фелюгой.
Я видела, как солнце тонет
В его нутре. А берег грубый

Казался мне оскалом волка
В потёках алого заката.
И щебня острые осколки
Валились в кружево наката,

Который в море возвращался
Распластанной подбитой птицей.
И птицу было очень жалко.
И это всё могло бы длиться

Часами. Бриз довлел над пляжем.
Октябрь был. Шумели стаи
Скворцов на серых спинах кряжа.
Прощались с Крымом, улетая.

А после дождичка, в четверг,
снег повалил: пышнее меха.
И крыши выпятились вверх,
под тучи в сереньких доспехах.
Позамерзали лужи в блеск,
не пережив холодной ласки.
Выравнивал шеренги лес
и шла зима, стирая краски,
в сиянье белом. В облака
снежинки плыли, как в сугробы.
И обесцветился закат,
и жизнь студил мне. До озноба...

А мне сегодня колобково...
Колеблет время календарь,
И колет чьё-то злое слово
Бок подмороженный. Февраль
Затеял холода и вьюгу,
И приключилась маята:
Качусь по замкнутому кругу.
Видать мука была не та...

Месили, но недомесили,
Пекли в печи - недопекли.
Не зря судачил дед Василий,
Что не в коня корма пошли.
Тропинка вьётся междуствольно,
Сама не знает свой предел,
Где высится та колокольня,
Что отзвонит мою метель...

По мне, друзья, так очень даже мерзко:
Льёт непрерывно часов пятнадцать.
Ответил свод небес довольно дерзко,
Хоть поначалу готов был сдаться.
А серых туч до горизонта массу
Я разогнал бы на все четыре,

Поскольку дождь идёт совсем "не в кассу":
Он настроенью - враг в этом мире.
Гремят верхи, зигзаги режут тучи.
Отблеск волнует: смотрю на небо.
Доколе мокрый хаос будет мучить?
Ах, мне б лекарство, ну хоть плацебо!

в  свете тусклых фонарей белым кружевом
первый снег с небес летит, как подарочек,
и вопрос ему не важен, а  нужен ли,
превращает мир в волшебную сказочку...
ожидание тебя  страшной пыткою,
на которую пошёл я сознательно.
у столба топчусь, изрядно присыпанный,
уминаю снег вокруг основательно,
даже если превосходит он численно,
я сегодня - Дед Мороз на задании.
голова  полна мятежными мыслями...
может ну его… такое свидание?
но не вескими сочту основания...
вспоминая про улыбку лучистую,
сотый раз   прощу твое опоздание,
ну и значит ... обязательно выстою!

27.11.2008

Вновь погода вердикт нам вынесет,
Мол, сидите-ка лучше дома,
Ведь природа в глубоком минусе,
В ледяную вгоняет кому.
Дома всё ж не такие омуты -
Чай горячий в любимой кружке.
Ставим обогреватель в комнату,
Ноги - в тапочки-меховушки.
Телевизор - в мир пуповиною,
Сколько глаз полусонный вынесет.
А в прогнозе всё дышит инеем,
И природа в глубоком минусе.

У природы  погоды нет
И не может и быть плохой.
Нам об этом сказал поэт
И об этом хоть песни  пой,

Ведь  в июле у нас жара
И леса все полны листвой,
Коротка, правда,  та пора,
Может где-то прослыть  зимой.

К ноябрю из листвы  пурга,
Пьём  в апреле берёзок сок.
В остальном же у нас снега,
Как в Сахаре они песок.

Снег искрится, упав в полях,
На земле от него светло,
Этот снег, правда, в городах
Менделеев сложил в табло.

Ритуал нам подарен всем,
Изучаем мы все прогноз.
Покупаешь загарный крем,
Глядь, а лужи сковал мороз.

Вдруг, на Троицу ни с того
Налетает позёмки дрожь,
А бывает наоборот,
Что на Святки польёт дождь.

Самолётом то три часа.
Улететь, где теплы края.
Среднерусская полоса
Не пускает туда меня.

Она была ещё совсем юна,
Застенчива, наивна, белокрыла,
А радость окружающим дарила,
Как ранняя погожая весна.

И должен был совсем сойти снежок,
Но вдруг из туч нависших, словно копья,
Посыпались со льдом большие хлопья
На нежный расцветающий лужок.

Не выдержала натиска весна,
И ей пришлось застыть во мраке черном,
В котором всё становится безмолвным
И разницы не знают времена.

А друг, который ей желал цвести
И радоваться этому по праву,
Корил судьбу за злобную расправу
И мощные преграды на пути.

От снов кошмарных, как от вражьих стрел,
Попавших в спину, он лишался силы:
Она обледеневшей приходила,
А он её объятиями грел...

Когда вердикт выносится судьбой -
Душе, желавшей только состояться
И в ласковых лучах любви купаться,
То к Господу бросаются с мольбой.

С тех пор молитвы Богу у свечей -
За ту весну, которой не хватает;
За чёрный мрак, который угнетает;
За свет, который светит из очей...

Гром и стук дождя в окошко,
Между туч просвета нет.
На душе скребутся кошки.
Не фурычит интернет.
Мрачных дум не перечислить,
Голос разума затих:
Ни одной путёвой мысли!

Но зато...
                 родился стих.

Заслонили тучи небо, чутко замер бег мгновений,
Словно в храме, полусумрак, пахнет ладаном сирень,
Колокольным звоном грянул первый гром грозы весенней,
Окроплённый мир подлунный – трижды будь благословен!..

Непогода – только повод показать как мир прекрасен,
Станет он намного чище после каждого дождя.
Выбирая путь свой новый,  испытать себя согласен,
Ошибаться не желаю, в заблуждениях живя…
=
В постиженьи истин время пролетело незаметно,
Путь во множестве развилок, не зевай, чудак, не жди!
Зной страстей уже привычен, ведь на то оно и лето,
Пусть размолвок редких будут скоротечными дожди…

После каждой непогоды солнца крест вовсю сияет,
Душу нашу возвышает свет на куполе небес.
Через лес противоречий я бреду в мечтах о рае,
Но порой пугает ссорой, тенью ада, злобный бес…
=
Вот и дождь осенний сеет сплин по тёплым дням прошедшим,
Реже радуется сердце, угнетает серый тон.
Непогода, маскируя наших слёз поток, конечно,
Заставляет думать часто не о тех и не о том…

Небо в гневе – на кулички занесло меня, к болоту,
Леший путает, дорогу не могу никак найти.
В том, что я не прав, конечно, признаваться не охота.
Как обычно, мимо храма я спешу в своём пути…
=
Наша жизнь – пути-дороги, неожиданные встречи,
Расставания и слёзы –  неизвестность вдаль зовёт.
Помышляя о высоком, снам своим не веря вещим,
Мимо храма поспешаем – тянет нас за горизонт…

Закружила ненароком, разыгралась непогода.
Растерялся и не знаю, что же делать мне теперь?
Сквозь слепящий снег обиды пробиваюсь неохотно.
На душе метёт позёмкой неурядицы метель…

Выбирая путь окольный, сбился, оправдаться нечем,
Горько каюсь – был беспечен,  нет вины тут ни на ком.
Пусто в храме, вечность светит сквозь мерцающие свечи,
В дольний мир глядят святые лики скорбные с икон…

Солнце
             падает
                         сонной
                                     рыбою
В море
          тёмное,
                       в стоны
                                       скал,
Чёрной
           силою
                       воды
                                  вздыблены,
Пена
           белая –
                        Тьмы
                                     оскал;

Шторма
              неводом
                                сердце
                                             поймано –
Бьётся,
             мечется –
                                 не спастись…
Память,
              смилуйся,
                               дай покоя мне –
Шторм –
                не гибель,
                                   а просто
                                                    жизнь…

Ночь
            закончится,
                                 ветер
                                           сжалится,
Тихой
          струйкой
                          к ногам
                                         стечёт…
Пусть
         душа твоя
                           не печалится:
Я
        люблю тебя…
                            Шторм –
                                            не в счёт…
[

Дождь с головою в слякоти увяз,
Смыв (в  паре с ветром) все осколки лета...
Зонт в клочья...  
Ты не жди в урочный час,
Вернусь домой... К теплу и к интернету.

Прошу тебя, любимая, прости -
Сегодня пообщаемся в сети.

Есть спасенье в зонте и плаще, -
Хмурый день обещает природа,
За окошком царит непогода,
Но страшнее когда и в душе.

Мелкий дождик обыденных слов,
Через мозг проходя, как сквозь сито,
Сеет семя обид позабытых
И пустых, не свершившихся, снов.

Ветра буйного сильный порыв
Распахнёт потаённую дверцу,
И обида вползёт в твоё сердце,
Шквалом горя твой разум накрыв.

Молний сполохи слепят глаза, -
Ты не видишь обмана т фальши,
А лавина несёт тебя дальше,
Где вовсю полыхает гроза.

Миг, и вот оглушительный гром
Протрубит с прежде ясного неба,
И тебе, словно нищему хлеба,
Бросят правды безжалостной ком.

Но, лишь солнце блеснёт из-за туч,
Мрак рассеется, сгинет ненастье,
Вновь с небес льются радость и счастье,
И надежды искрящийся луч.

мой голод жаждал чуда - обмирал
мальчишкой в цирке, пахнущим зверями,
а гром гремел что с оркестровой ямы.
и молнии толкались по краям

лиловых быстролетных каравелл,
скользящих будто строгие гусыни -
по воле свежевыжатой стихии,
обретшей миллионы быстрых тел.

мир хохотал. Он  брызгался водой
и нарастал отчаянный, желанный.
шагами вторили взбесившиеся ставни.
намокшим шторам задирал подол

нетерпеливо-юно и чудно
пропахший садом опьяненный ветер
и был за вакханалию в ответе
всегдашний червь точивший левый бок.

мой голод, как гроза, - судьбы итог.  
стою нагой и тощий улыбаюсь
и молнией ласкает,  прикасаясь,
незолоченый  добрый юный Бог.

Осень ярится,
                        кидает в лицо
                                                стылый дождь,
Тучи ружейного цвета
                                       прорехи небесные
                                                                     скрыли.
Кто вам сказал,
                          будто слякоть и грязь
                                                              лучше пыли?
Вот и стоишь ты,
                             под зонтиком ёжась,
                                                                и ждёшь:

Может,
             откроется в небе
                                          хоть малый просвет?
Солнца луча
                      ожидаешь,
                                         как манны небесной.
Но в прохудившемся небе
                                        уже третий день
                                                                  тучам тесно,
Да и надежды,
                         что кончится дождь,
                                                            тоже нет…

Больно смотреть,
                              как разверзлись
                                                         небесные хляби,
Льётся на землю из них
                                         ледяная  вода…
Без толку ждать,
                            и  идёшь ты –
                                                   опять в никуда.
Ветер и дождь
                     на весь свет,
                                       и тоску нет того,
                                                              что ослабит.    

«Это просто праздник какой-то, —
Скажет Карабас-Барабас. —
Сэкономлю в день пару сольдо
При таком дожде, как сейчас.

Не придётся жадную стражу
Ставить во дворе до утра.
Я бы стрельнул сам, да промажу,
Я бы их облил из ведра.

Там везде написано «Тише!»
Если бы не дождь-эконом,
Кто бы разогнал ребятишек,
Что всю ночь бубнят под окном?»