Тур - 116: "Такая старая тема" (конкурс завершен)

Это памяти свойство: отсеивать мелочи быта,
Оставляя в себе только важность событий и дат.
Где-то там, глубоко, от стремительных выводов скрыты,
Чутко дремлют вопросы – и наши с тобою года.

Мы уже не беспечны, стремглав не бросаемся в воду,
Коль не знаем, где брод, или прочный, с перилами, мост.
Нашей ласки росток не заброшен, не предан, не продан –
Он растёт, поднимаясь. Но пусть его к солнцу непрост.

Но когда на экран бытия осторожная память
Проецирует дни, что тобою  до края  полны,
Плавит душу - до слёз -  не придуманной нежности пламя –
И над пропастью рожь золотится под взглядом Луны.

Я иду по тропе, что прострочена ниткою лунной,
Я не помню печалей и тёмных, давнишних обид –
И тихонько звучит, задевая сердечные струны,
Та мелодия счастья, в которой ничто не болит…

"Отыскался сундук, по углам у которого медь,"
С бирюзово-зеленым налетом солей малахита...
Время медленно ловит мгновение каждое в сеть,
Не хранит только то, что отсеяла память как сито.

Пожелтевший конверт возвратит ли тот день?
Соловьиные трели, жасмин, воробьиные ночи...
И внезапной разлуки наплывшая черная тень,
Той судьбы, что когда-то себе напророчил.

Все мечты улетели, осталась одна - в сундуке.
Ей подрезали крылья -  и в темную клетку!
Папиросой ночами сжигали её в мундштуке
И глотали от боли в груди как таблетку...

Нет, не стоит спустя много лет открывать сундуки,
Где хранятся конверты. Живут там печальные вести.
Приглашенье на свадьбу, но без предложения руки...
Он - жених, а она... как подружка невесты...

Стихотворение-образец, победитель 116-го тура. "Такая старая тема". Автор - Людмила Клёнова. http://grafomanam.net/works/428407

Как нечасто, уйдя от калитки у старого дома,
Мы потом, через годы, стремимся вернуться туда,
Чтоб опять очутиться в саду, до травинки знакомом
Даже ночью, на ощупь. Казалось, что я не отдам

Никому, ни за что, никогда эти запахи лета,
Эту радость – сорвать ароматнейший белый налив…
Но законы свои у судьбы. И, увы, не допета
Та мелодия счастья, в которой ничто не болит.

Нынче я, навестив, как смертельно больного изгоя,
Этот двор, одаривший наукой ступать по земле,
Запрещаю себе и грустить, и тревожить покой свой,
Запрещаю душе и тужить, и о чём-то жалеть.

Всё чужое совсем. Но как будто и стонет, и дышит,
Каждым скрипом дверным вызывая саднящую боль.
Вижу лестницу – ту, по которой когда-то на крышу
Так взбиралось легко. И хотелось летать – оттого ль?

Вот и тёмный чердак, где средь старого хлама и пыли
Отыскался сундук, по углам у которого медь.
Там хранились мечты, им, наверно, подрезали крылья -
И они не сумели ни сбыться, ни даже взлететь…

ОБОРОТКА

Кто сказал о мечтах: «И они не сумели ни сбыться,
Ни - как те, кому крылья подрезали, - даже взлететь»?
Тот, кто знает, какая судьба уготована птицам,
Что попались в силки, - вместо неба - железная клеть.

Мы умели взлетать с наших крыш в это летнее небо,
В высоту подниматься, встречая рассвет и закат.
И хотя обдирали колени, но страх был неведом -
Нам, способным чердак превратить в белокрылый фрегат.

А ночами, когда открывались небесные бездны,
Устремлялись фрегаты - воздушны, легки и дерзки -
К альфам, бетам и гаммам прекрасных далёких созвездий,
И на млечном пути загорались для нас маяки.

Мы вселенную - всю - облетели по меридиану,
Сквозь протонные вихри, сквозь всполохи радужных снов -
Босоногие штурманы с горстью черешни в кармане -
Покорители звёздных миров и соседских садов.

Отчего ж мы теперь не глядим в эти синие дали?
Отчего всяким хламом забили свои чердаки?
Отчего мы летать, и мечтать, и дерзать перестали?
Оттого, что погасли один за другим маяков огоньки…

Никому, ни за что, никогда эти запахи лета
Не ответят на самый простой, откровенный вопрос:
«Почему?» Всё, что после, не в рост, а заречный покос?
Всплеск душистых зелёных кровей под косой, напоследок.
Никому, ни за что, никогда эти запахи лета
Не звучали хоть чем-то, помимо уверенной клятвы:
«Будет!» Что? Всё что было за ними, осталось под пяткой.
Кто же клялся? Зачем же тогда не спросили об этом?
Было б странно, пока этот голос дышал и звучал,
Не казался, а был несомненно началом начал,
Стал – иголкой, а годы её поглотившие, сеном,
Что так колется, детской страшилкой до сердца по венам
Поднимается, чтобы в конце золотого пути
Укоряюще, грозно и бархатно произнести:
«Будет! Как и обещано! Детка, не лгут о заветном
Никому, ни за что, никогда эти запахи лета...»

Запрещаю душе и тужить, и о чём-то жалеть,
Толку нет вспоминать о тех днях, так напрасно прошедших,
О мечтах, что не сбылись, о чувствах, давно отгоревших,
И о том, как безжалостна прошлого лютая плеть.

Запрещаю душе и тужить, и о чём-то жалеть,
Жизнь сложилась не так, было мало в ней тихого счастья,
Сердце мучили разные, глупые страсти,
Так попались мы сами в, судьбою сплетённую, сеть.

Запрещаю душе и тужить, и о чём-то жалеть,
Не спешите с последней надеждой навеки расстаться,
Мы ещё повоюем за право законное, братцы,
Вот найти бы сундук, по углам у которого медь.

Растворились тоска и печали в реке перемен.
Побледнели, привычными стали рубцы сшитых вен.
День за днём, ночь за ночью текут в никуда молоком.
В белом коконе замерло тело, забыв о плохом.

Здесь таблетки белы, снежно-бел надо мной потолок.
Я как глупая птица попалась в надёжный силок.
Белоснежной рубашки длинны и туги рукава.
Тазепамово-литиев сон. Трын-трава... Трын-трава, -

Та мелодия тела, в котором ничто не болит.
Сердца каменно-тихий вулкан  - словно остров Бали.
Очарованной Гердой живу беззаботно. Цветы
Источают мечты и покой: «Ты и я... Я и ты...»

Никому, ни за что, никогда не желаю узнать
Ароматов больницы, депрессий и мании рать,
Перепадов движений души до болотной тоски
И удавку депрессии, давящей жизнь и виски.

Запрещаю душе и тужить, и о чём-то жалеть.
Потихоньку теплеет внутри одиночества клеть.
За окном видно небо и снега молитвенный ход.
Жизнь и март. Всё проходит. И это однажды пройдёт.

Говорят, что светло в тех краях, недоступных до срока.
Нет причин ни болеть, ни о прошлом душою страдать.
Ждёт другая стезя всех живущих за смертным порогом,
Но никто  не вернулся назад, попадая туда.

Может там, далеко, нас свиданием Бог обеспечит,
Высоко в небесах, где пожаром сгорает закат.
Как на вечную жизнь, я надеюсь на вечную встречу,
Потому и жива я, мой милый, и жду… А пока
                                                                                            
Будем видеться здесь, если век мой земной не окончен,
Ведь  иначе нельзя, в этом мире и  незачем быть.
Как родные глаза, голубеет в траве колокольчик,
Что расцвёл на погосте подарком печальной судьбы.

Шелестит бубенец, что-то шепчет у чёрной ограды,
Заслоняя  твой лик на холодной гранитной плите…
Ты нашёл здесь покой, а мечты похоронены рядом.
«И они не сумели ни сбыться, ни даже взлететь…»

Как мечталось весной и в начале горячего лета,
И казалось, тебе навсегда дан счастливый удел.
Но законы свои у судьбы. И, увы, не допета
Эта песня, которую ты с вдохновением пел:

Ваше сердце без мечтаний пусто, словно банк без денег,
Ваше сердце без мечтаний, словно ваза без цветов,
Без мечтаний нет свободы, без мечтаний каждый – пленник,
Даже пленник(!) без мечтаний жить на свете не готов.

Пусть мечтанья в вашем сердце, словно вечный лёд, не тают,
Претворяйте в жизнь мечтанья, не жалея чувств и рук,
Пусть мечтанья ваше сердце никогда не покидают,
Запирать нельзя мечтанья в сейф, тем более, в сундук…

Осень, слякоть и дожди. В сундуке средь хлама, пыли
Отыскались вдруг мечты. Кто-то им подрезал крылья.