Скрипнула дверь. Петли жалобно заныли, как грешники, вынужденные коротать свои дни в котлах с кипящей смолой. Красная Шапочка задрожала. Вошла мать. Она поставила на стол кошелку. В кошелке было молоко, белый хлеб и яйца.
- Вот, - сказала мать.
- Что, - спросила ее Красная Шапочка.
- Вот это, - сказала мать, - отнесешь своей бабушке.
- Ладно, - сказала Красная Шапочка.
- И смотри в оба, - сказала мать, - Волк.
- Да.
Мать смотрела, как ее дочь, которую все называли Красной Шапочкой, потому что она всегда ходила в красной шапочке, вышла и, глядя на свою уходящую дочь, мать подумала, что очень опасно пускать ее одну в лес; и, кроме того, она подумала, что волк снова стал там появляться; и, подумав это, она почувствовала, что начинает тревожиться.
Волк ее встретил. Он осмотрел ее тем особенным взглядом, который опытный маньяк бросает на доверчивую девушку, которая, смотря на мир большими наивными глазами, не чует подвоха ни от одного человека. И верит каждому, кто пообещает ей золотые горы…
Она была одна. Она была одна, как иголка в пустыне, как песчинка среди звезд, как гладиатор среди ядовитых змей, как сомнабула в печке...
И Волк решился. Да, он сделает это. Он сделает, хотя знает, что будет потом сожалеть всю жизнь. Он сжался в пружину, распрямление которой служит символом смерти. Лёгкой и быстрой…
Hо она была достойной дочерью своей расы. Поэтому, не моргнув глазом, она первая бросилась на волка, заметив серую тень , метнувшуюся к ней сбоку, и нанесла ему сокрушительный удар и сразу же подкрепила его одним классическим апперкотом. Волк в страхе побежал. Она смотрела ему вслед, улыбаясь своей очаровательной женской улыбкой.
Волк бежал, не оглядываясь. Сопротивления он не ожидал, как лиса не ожидает сопротивления от цыплёнка, недавно появившегося на свет. Обида и злость грызли его душу, как собаки кость. Жажда мести кипела в нём. И у него было секретное оружие, которое поставит Красную Шапочку на колени.
Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в середине 17 века неизвестным мастером. Он вырезал ее из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил ее на железные петли, которые в свое время, может быть, и были хороши, но ужасно сейчас скрипели. Hа двери не было никаких орнаментов и узоров, только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что ее сделал собственной шпорой Селестен де Шавард - фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном же дверь была обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно.
Не дожидаясь ответа, Волк распахнул дверь и вошёл в покои Бабушки.
Волк. Извините, Вы не знаете моего имени, но...
Бабушка. О, не имеет значения. В современном обществе добрым именем пользуется тот, кто его не имеет. Чем могу служить?
Волк. Видите ли... Очень сожалею, но я пришел, чтобы Вас съесть.
Бабушка. Как это мило. Вы очень остроумный джентльмен.
Волк. Hо я говорю серьезно.
Бабушка. И это придает особый блеск Вашему остроумию.
Волк. Я рад, что Вы не относитесь серьезно к факту, который я только что Вам сообщил.
Бабушка. Hынче относиться серьезно к серьезным вещам - это проявление дурного вкуса.
Волк. А к чему мы должны относиться серьезно?
Бабушка. Разумеется к глупостям. Hо Вы невыносимы.
Волк. Когда же Волк бывает несносным?
Бабушка. Когда надоедает вопросами.
Волк. А женщина?
Бабушка. Когда никто не может поставить ее на место.
Волк. Вы очень строги к себе.
Бабушка. Рассчитываю на Вашу скромность.
Волк. Можете верить. Я не скажу никому ни слова (съедает ее).
Бабушка. (из брюха Волка). Жалко, что Вы поспешили. Я только что собиралась рассказать Вам одну поучительную историю.
Волк поспешил занять место Бабушки.
«К чему прятаться, - подумал Волк, глядя на дверь, в которую вот-вот войдёт Красная Шапочка. – От судьбы не убежишь…»
Красная Шапочка без слов вошла в спальню Бабушки. Её шестое чувство подсказывало ей, что в этот день её звезда на небосклоне погаснет и больше никогда не зажжётся.
- Иди ко мне, - сказал Волк, когда Красная Шапочка приблизилась к кровати, на которой лежал Волк.
Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и усталость - тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью.
- Конечно, - сказала она. – От судьбы не убежишь. У меня нет будущего.
Волк молчал. Он был с ней согласен.