ИНТЕРВЬЮ РОК - ЗВЕЗДЫ (Рассказ)

    Прямой телевизионный эфир. Зрители. В центре – округлое возвышение. Сцена. Только что закончился рекламный блок. Панорамным взлетом камеры освещается студия. Зрители вокргу сцены. Несколько журналистов с фотоаппаратами. Операторы с телекамерами. На сцене пятеро музыкантов. Известный рок-ансамбль. Для случайного зрителя все выглядит совершенно обыкновенно. И только старый фанат сразу видит застывшее в воздухе напряжение.
    На телеэкранах появляется титр «группа «Меланхолия ».
   У микрофона сидит солист. Невысокого роста. Непричесанный. Одет в пиджак, футболку, спортивные штаны. И кеды. На фоне остальных членов группы, одетых достаточно модно, он похож скорее на уборщика. Или монтировщика сцены. Которому ради смеха повесили на плечо гитару. И усадили на передний план. К микрофону.      
   Немного поодаль сидит ведущая. Девушка с разноцветной прической. В джинсовом комбинезоне. На груди приколод бейджик с ее именем. «Марся». В руках она держит большой розовый микрофон. Похожий на аппетитное эскимо.
- Итак, уважаемые телезрители. Мы вовращаемся в нашу студию. Намомним, что сегодня вечером у нас в гостях группа «Меланхолия». Солист – Александр В. Ударник… На флейте играет… Бас гитарист… И за клавишами… Девушка по очереди перечислила по именам всех музыкантов. Делая паузы для аплодисментов.
- Ну что же. Господа участники группы. Мы уже обсудили разных интересных тем. Ответили на множество вопросов. Сыграли много песен. Теперь, прежде чем завершить нашу сегодняшнюю встречу, я бы хотела задать вам один последний вопрос. Я специально оставила его напоследок. Потому что он, может быть покажется вам самым неудобным за всю программу.
- Ой-ой.
- Александр.
- Да.
- Ну… Что же. Не для кого не секрет. Что многие из музыкантов группы «Меланхолия»… Ну, прямо скажем. Все музыканты группы «Меланхолия» наряду со своей непосредственной работой в группе…
   Камера не давала крупных планов в этот момент. И тем не менее. Было отчетливо видно. После этих слов ведущей на лица музыкантов набежала тень. Взгляд солиста, устремленный на ведущую в упор, стал ледяным.
- Наряду со своей непосредственной работой в группе уже давно активно развивают свои собственные проекты. Я еще раз прошу меня извинить. Если затронула может быть щекотливую для вас тему. Но я просто не могла не задать этот вопрос. Итак. Хотелось бы услышать ваше мнение, Александр. Что вы думате о деятельности ваших музыкантов. За пределами группы?
   На последних словах голос ведущей совсем затих. Чувствовалось, что должна возникнуть томительная пауза. Однако солист-Александр не дал этому случиться. Он быстро встал. Снял с плеч гитару. Схватился за живот.
- Ой-ой. Живот прехватило. Можно я быстренько сбегаю, а? А вы пока тут поболтаете о том-сём. Там глядишь и передача закончится. Не будете же вы меня ждать? Эфирное время дорогое.
   Затем он снова накинул на плечо ремешок гитары. И сел опять на свой стул.
- Ладно. Я пошутил.
   Вокруг послышались смущенные смешки. Александр начал сосредоточенно подкручивать колышки на грифе своего стратакастера.
- Если вы, Марся, считаете что можете вполне задавать подобные вопросы. Да еще в прямом эфире. Тогда мы вам тоже зададим вопрос. Мы – это группа «Меланхолия». Скажите, Марся. Например вот когда вы вот так беретесь двумя руками за микрофон. И подносите его ко рту. Вам не приходит в голову, сколько же оказывается сквозных фрейдистских символов наполняет жизнь девушки, которая хочет делать карьеру на телевидении?
- Э-э-э… Я не совсем поняла, что вы хотели сказать, Александр. Вернее не успела осмыслить. Но думаю наш звукорежиссер потом повторит мне ее в наушники. Я обдумаю. И обязательно дам вам ответ.
- Ага. Обдумайте. А пока будете думать, я вам отвечу.

- Мне часто задают этот вопрос. Не только журналисты. Но и слушатели. И друзья. И родные. В том числе в расслабленной, так сказать, обстановке мне этот вопрос задают и сами музыканты нашей группы.
  Александр насмешливо покосился на своих музыкантов.
- Вообще, когда кто-то задает вопрос, он ждет получить самый что ни на есть короткий и однозначный ответ. Верно ведь? А если твой визави вместо конкретного ответа пускается в различные пространные рассуждения, ты понимаешь это за отсутствие ответа. Но поскольку данное интервью, как я понимаю, будет опубликованно, то есть каждое без исключения мое слово будет переложено на бумагу, чтобы его можно было перечитать снова и снова, значит я могу себе позволить высказаться полностью.
   Так вот.
   Одна из причин, почему людям обязательно нужно превращать некоторых из своих собратьев в кумиров и звезд, является желание наблюдать чью то жизнь крупным планом. Это давно известно. Но я сейчас имею в виду не только грязные сплетни  и светскую хронику. Когда шесть миллиардов человек внимательно следят за разводом двух знаменитостей, каждого из этих шести миллиардов интересуют не столько знаменитости, сколько само по себе явление супружеского развода. Ни один на свете развод, даже свой собственный, вы не смогли бы увидеть настолько подробно, в таком количестве проекций и разрезов, с такими обширными комментариями такого большого колличества разных людей, как развод двух звезд экрана. Эта закономерность касается любых, даже самых простых будничных ситуаций. В том числе и профессиональных, связанных с работой и карьерой. Таким образом я например, оказываюсь вовлечен в сферу совершенно для меня неожиданную. Мои разборки с музыкантами нашей группы являются некоторым примером принятия управленческих решений.

- В самом деле?

  -  Подумайте сами. Нашу с вами сегодняшнюю телепередачу смотрят разные люди. Я не сомневаюсь, что среди них есть и руководители.  И в данный момент находятся на том же этапе проблем со своим рабочим коллективом. Что и я. Я уверен. Что любое дело на свете. Или, как сейчас модно говорить – проект. Так вот. Любой проект, будь то рок-музыка или бизнес, я уверен, начинается примерно одинаково. Это прежде всего совместное творчество единомышленников. Все молодые, веселые, полные энтузиазма, все улыбаются, называют друг друга на ты. Если среди этих единомышленников и выделяется кто-то один вроде как главный, то это прежде всего вопрос организации работы. Координации. А не амбиций. Это человек, которому принадлежит главная идея. Кто берет на себя основную часть работы. Основную ответственность. И прочее. Но по мере того, как проект растет, развивается, приобретает серьезный официальный статус, отношения между людьми меняются. Любой проект требует жесткой организационной структуры. Один из главных принципов такой структуры – жесткое разделение на начальника и подчиненного. Вот тут-то и начинаются все неприятности. Вспомните уроки истории в средней школе. Отчего разваливались великие армии?  Оттого что самые лучшие дружинники, возвращаясь с князем из походов с самой богатой добычей, обрастали хозяйством, превращались в помещиков, отращивали животы. Становились князьями сами. И больше не торопились по первому зову князя собираться в новый поход. И когда враги приходили сами, то резали их, сонных и разжиревших, прямо в постелях.  Это та же самая ситуация.
  В эфире возникла некоторая сумятица. Лицо ведущей было растерянным. Разговор явно выходил за пределы музыкальных тем. Александр между тем продолжал.
- Если у руководителя возникают проблемы во взаимоотношениях со своими
сотрудниками, ему не у кого спросить помощи. Да начальнику и не нужны советы. Может быть он и хотел бы узнать, как поступает в таких ситуациях руководитель из соседнего офиса. Но он никогда этого не узнает. Можно перечитать километр так называемой учебной литературы по менеджменту. Которую пишет неизвестно кто. Или пособирать сплетни в курилке. Но это вряд ли поможет. Но никто не поместит в прайм-там полуторочасовую телепередачу о том, как директор продуктового магазина разводился со своим заместителем, забыв что он его троюродный шурин, положил на складе кафель за свои деньги, ну и что, а он ему в тот год за этот кафель достал для ребенка путевку на юг ну и так далее. Кроме того, само выражение «директор продуктового магазина» звучит не особо интересно, правда. И ничего особенного о заслугах человека вроде не говорит. А карьера рок-звезды складывается у всех на глазах. Доказательство этому сейчас играет в вашем сиди-проигрывателе. Вы точно знаете, что рок-звезда – это не просто босс, который непонятно как пролез на руководящую должность. Рок-звезда – это именно хозяин, человек который действительно самостоятельно начал свое дело с нуля. И вам интересны его взаимоотношения с людьми, которых он позвал с собой в это свое детище.

   Вот об этом мы и поговорим.
  
       В студии настала полная тишина. Александр продолжал.

- Без всякого кокетства я могу сказать - да. Я – главный человек в моей группе. Но
главный я не потому, что я такой стервец. Или потому что именно я стою у микрофона. Главный я потому, что я начал эту группу, начал все происходящие в ней процессы. И поэтому все, что происходит или может произойти с группой, своими корнями так или иначе в конце концов замыкается на мне.
   Я часто думал. А почему и каким образом я вообще стал этой самой звездой? Чтобы расшифровать понятие «звезда» этот вопрос можно перефразировать: каким образом я сделал так, что мое творчество привлекает большое колличество людей? И большое колличество людей готово платить деньги чтобы слышать и видеть мое творчество в исполнении нашей группы? Откуда вообще берется желание делать музыку? Нельзя сказать что это дается от рождения. В животе у мамы у вас не было ни музыкальной школы, ни гитары, ни нот, ни компьютера. Не знаю. Видимо это врожденная жажда интеллектуальной деятельности. Желание, страстная жажда создавать образы. И смотреть, какое действие эти образы оказывают на других. Самая несбыточная мечта – стать невидимкой. Бродить незаметно среди людей, которые пришли на твой концерт. Разглядывать их. Смотреть на лицо человека, который читает твои строки наедине с собой, не скрывая мимики и бормотания, не зная, что за ним наблюдают.
   Спросите меня. Откуда я знаю, что мои песни обязательно должны быть? Отвечаю. Я это знаю, потому что мне нет повода стыдиться своих песен. Тогда сначала нужно начать с дискуссии – а нужны ли вообще человечеству музыка и песни?  Музыка – это композиция, составленная из звуковых образов. Человек воспринимает ее посредством слуха. Проникая внутрь тебя, музыка создает определенное настроение. Это настроение затрагивает все составляющие его личности. Сюда можно отнести все, что угодно. Например, что барабан изначально был придуман как имитация звучания человеческого сердца. Попадая в ритм твоего пульса, звук барабана проникает в подсознание. Настраивая тебя на одну волну с исполнителем. Духовые инструменты изначально придумывались людьми как имитация голосов птиц и животных. Дрожащая гитарная струна похожа на дребезжащий нерв. Именно поэтому медленные переборы струн цепляют нас так глубоко. Хорошо еще если исполнение музыки дополняет и некоторое шоу, представление на сцене. Пиротехника, спецэффекты. Но у меня, откровенно говоря, просто не хватает сил заниматься еще и этим. А допускать сюда чужих людей значит самому вбивать клинья в собственную работу. Вы уже извините, что я так перескакиваю с одного на другое. Но ведь это неподготовленный ответ.
   Кроме мелодии, песня состоит еще и из текста. Текст переносит нас в мир образов и идей. Будит воображение. Ты чувствуешь сам, каким должен быть этот текст. Чем его наполнить. Наконец, текст состоит из трех куплетов. Начало мысли. Ее развитие. И завершение. И припев – повторяющаяся часть. Это как раз образ мышления человека. Когда думаешь о чем то, главная идея пульсирует и повторяется в твоем мозгу. Особенно, хихи, в нетрезвом состоянии, когда человек беспрерывно начинает один и тот же разговор, повторяет одни и те же фразы. Наконец, три минуты стандартной длительности музыкальной композиции, пришедшие еще из музыкальных автоматов начала двадцатого века. Конструкторы этих автоматов стремились как можно сильнее укоротить песню, чтобы заставить слушателей почаще бросать монетки в автомат. Теперь это вопрос дороговизны эфирного времени. Кроме того, песня растянутая дольше трех минут, уже начнет надоедать.
   Я озвучил лишь несколько моментов. На самом деле их намного, намного больше. И каждую из этих мельчайших составляющих работы настоящий мзыкант выполняет досконально, добросовестно, до конца. Поэтому он просто не может выпустить плохую песню. Вся равно как хороший пекарь не может испечь плохой хлеб. Если положить в тесто все самые хорошие и свежие продукты, которые сам же создал и вырастил, то даже при плохой готовке, совсем уж плохой результат получиться не может.
   Миллионы зрителей, застывшие в этот момент у экранов, почувствовали что телепередача уходит в явный неформат.И в то же время - что из забитого разноцветными пустышками телевизионного ящика впервые за долгое время льется что-то настоящее, рок-н-ролльное…
- Итак, раз мы решаем, что музыка и песни нужны, значит кто-то должен их писать и
сочинять. Верно? Так вот. Если я берусь за написание песен, я делаю работу добросовестно. Я очень много работаю над материалом. Постоянно углубляю свои знания. Постоянно стараюсь быть в курсе всего нового. Работа ограничивается только рамками моих личных возможностей. Но в пределах этих возможностей – не может быть такого, чтобы я оставил хоть какую-то часть работы в недоделанном виде. И выпустил ее в таком виде на музыкальный рынок. Слово «рынок» вы уж мне простите. Не я придумал этот термин. Так вот. Если сделать совершенно пустую песню. Но при этом профессионально и добросовестно выполнить все этапы работы – уже получится почти шедевр. А чтобы она не была пустой, я наполняю ее содержанием. Что это за содержание? Это моя личность. Личность тридцатилетнего человека с двумя незаконченными высшими образованиями, разведенного, интересующегося абстрактным искусством, злоупотребляющего алкоголем. Но этот человек подковырнул себя самого. И кроме своей собственной личности, в нем теперь живет еще и личность музыканта. И вот так, с гитарой в руках глядя на этого тридцатилетнего человека, на себя же самого со стороны, он теперь пишет музыку. Именно ту музыку, которую хотел бы сам слышать по радио. Но ее там нет. Поэтому он сам и пишет эту музыку. И носит на радио.
- Да, кстати интересная тема. Вы слушаете свои собственные песни?
- Нет. Когда я слышу свою песню по радио, я переключаю станцию. Я не мазохист. Так вот, я продолжаю. Бывает так, что уже полностью готовый материал целиком идет на выброс. Потому что я вдруг понимаю, что он не подходит для издания. Не подходит по многим причинам. Кое что кажется недостойным внимания поэзии. Кое что не годится для массовой трансляции. Кое что кажется неподходящим для уст автора-мужчины. Кое-что кажется нелепым или вообще бессмысленным, потому что говорит о бессистемном подходе, незрелости и даже глупости, дескать повзрослейте сначала и тогда эти проблемы решатся сами собой. Но в любом случае это было нечто, о чем еще не сложено ни одной песни. Таким образом, это полностью подходит под определение предпринимательства, которое дается в гуманитарной литературе: я тот человек, который увидел пустоту, незанятое место в современной массовой культуре. Дело не в том, хорошие мои песни и плохие. Дело в том, что таких песен, какие пишу я, больше нет. Но они обязательно нужны. Не потому что я так сказал, а потому что эти песни как раз заполняют те щели в современной массовой песенной культуре, которые иначе заполнить нечем. Можете назвать это добровольным служением музе, о котором тебя никто не просил. Называйте как хотите. Опять же повторюсь – все это я говорю о себе совсем не из бахвальства. Вы уж мне поверьте. Гордиться тут особенно нечем. Например, если у меня в моей жизни случались периоды, когда я несколько дней подряд по какой-либо причине не имел в руках гитары, это кончалось тяжелым алкогольным отравлением. Потому что я уже все выбрал в своей жизни, я играю на гитаре, мне поздно бросить это и начать что-нибудь другое, образование, карьеру, бизнес. Поэтому если я несколько дней не могу играть, я оказываюсь в пустоте и безумии.  Но это вовсе не значит, что я один такой хороший, такой творческий трудоголик. За то время, что я играл на гитаре и пьянствовал, люди вокруг делали множество больших достойных вещей. Они растили детей. Приватизировали нефте-газовые месторождения. Писали постсоветскую эзотерическую литературу. Делали карьеру. Занимались бизнесом. Строили себе мраморные особняки в подмосковье. И играли на гитаре тоже. Теперь я часто думаю, что слишком многим пожертвовал ради музыки. Я каждый день встречаю людей, которых вы все знаете. Они добились успеха в музыке, но не зацикливаются на этом, и кроме музыки сделали еще много-много чего еще. В отличие от меня.

   Остальные участники группы уже давно подавали приглушенные возгласы. Александр поглядел на них. Затем снова повернулся к ведущей.

-  Чтобы не размазывать, я могу сформулировать все это коротко и ясно. Именно чтобы
это поняли все, кого настигли те же страдания, что и моих музыкантов. Я скажу вам простые слова, которые вы давным давно знаете. Если бы вы действительно хотели иметь собственную рок-группу, быть ее лидером, и выступать на стотысячных площадках, куда бы каждый приходил чтобы услышать именно твои песни, то именно так бы все и было. Да, вы и без меня знаете эту истину. Но я хочу чтобы вы поняли, что эти слова на самом деле означают. Поймите же. Я не нужен вам.
  Александр снова обернулся к своим музыкантам
- Я не нужен вам для того, чтобы всеми правдами и неправдами пробраться в состав
нашей популярной группы. Вам не нужно клясться на собеседовании что готовы работать бесплатно, лишь бы только быть нашим барабанщиком. Вам не нужно делать это только для того, чтобы увидеть изнутри что и как делается в музыкальном бизнесе. Вам не нужно ничего втихаря замышлять. Вам не нужно познакомиться с нужными людьми. Вам не нужно подождать чтобы за пару лет ваше лицо и имя рядом с Александром В. стало тоже полуизвестным. Вам не нужно это затем чтобы далее втихаря самому набирать ошеломленных от счастья ребят. Готовых работать бесплатно у барабанщика известной группы. И втихаря за спиной мутить с ними собственный проект. Вам не нужно использовать ресурсы нашей группы для раскрутки собственного проекта. Вам не нужно мучиться от возникающих по этой причине тут и там дырок и перекосов. Вам не нужно делать как это называется хорошую мину при плохой игре передо мной. Вам не нужно делать вид, что ничего не происходит. Вам не нужно притворяться что это не так, несмотря на то, что все вокруг давно говорят и пишут что у тебя давно собственная группа и ты собираешься уйти. Вам не нужно перед интервью шептать журналисту, чтобы он в присутствии остальных не задавал некоторых вопросов. Вам не нужно слушать упреки жены в бесхарактерности. Вам не нужно по вечерам у окна ломать голову над дилеммой что важнее: расти на правильной грядке в чужом огороде, или хоть кверху ногами и всей деревне на смех, но городить свой. Вам не нужно слушать звенящую тишину в гримерке после концерта, когда чувствуется, что еще одна рюмка и разговор наконец начнется. Вам не нужно убеждать меня и себя, что твоя самостоятельная деятельность никак не навредит твоей работе здесь как барабанщика, ты вполне сможешь это совмещать. Вам не нужно мучиться от того что тебя все равно все воспринимают не иначе как моего бывшего музыканта и все время сравнивают со мной. Вам не нужно сходить с ума от непонимания, почему у нас под моим руководством все работало так просто, четко и слажено, а когда вы пытаетесь точно так же просто руководить своей группой, выходит черт знает что. Вам не нужно изворачиваться наизнанку и придумывать адекватные системы пересчета творческих ценностей на материальные, чтобы уйти без обид из старой группы и правильно организовать новую. ВАМ ВСЕ ЭТО СОВЕРШЕННО НЕ НУЖНО.
   Ваша ошибка в том, что вы воспринимаете все происходящее всего лишь как классную картинку. Рок-концерт, битком набитый зал, овации, громкая музыка и рок-звезда на сцене. Только вместо моего лица – ваше. Но поймите же. Это не просто картинка. Это логическая последовательность событий. Человек пишет музыку. Пишет ее просто сидя дома с гитарой. Но потом оказывается, что эта музыка нужна и другим. Его творчество растет, расширяется. Это музыка, которую хотят слушать другие, потому что она им нужна. А для того, чтобы они могли ее услышать как можно лучше, нужен большой зал с буфетом и туалетом на входе, большие колонки, усилители, много света и хороший мощный микрофон. Кто знает, что будет дальше. Через десять лет? Через двадцать? Может концертная деятельность вообще перестанет существовать. Каждый будет сидеть дома перед монитором, а на мониторе будет петь мое подкрашенное, растянутое и подчищенное, подретушированное или даже ремастирингованное лицо. Не будет ни концертов на стадионах, ни стотысячних толп, ни оваций, ни главного героя на сцене. Что тогда останется от вашей маленькой мечты стать рок-звездой?
   Ведущая Марся откашлялась, чтобы прервать этот монолог.
- То есть. Проще говоря. Вы, Александр. Недовольны. Что мызканты вашей группы. Пришли в вашу группу. В которую вы вложили столько сил. Чтобы привести его к популярности. И успеху. И теперь используют вашу группу как трамплин. Для запуска собственных проектов. Правильно?
- Стоп. – Александр поднял руку с медиатром.
- Вот. Вы только что сказали замечательную фразу. Давайте ее повторим: Недоволен, что музыканты используют вашу группу как трамплин. Так вы сказали?
- Да.
- Да. А теперь смотрите. Эта фраза может иметь два значения. И раздваивается она на слове «недоволен».
- Ну да. Недоволен. Вы ведь недовольны, Александр?
- Смотрите. Вы сейчас используете слово «недоволен» в значении «злится и капризничает». То есть злится и капризничает оттого, что другие люди используют его детище, его рок-группу в своих личных целях. И сами хотят за счет его проекта организовать, может быть, собственные проекты. Где каждый из них будет главный и сам себе хозяин. Верно?
- Ну… Да. Верно. Если конечно вы не обидитесь, Александр.
- Так вот. Но у слова недоволен есть и другое значение. Недоволен, то есть неудовлетворен с точки зрения профессии. Как бывает например, недоволен портной, если видит на ком-то плохо сшитый костюм. Я, как музыкант, наблюдаю чем последнее время у меня на глазах занимается другой музыкант. И мне это не нравится. А не нравится мне это потому, что я сам когда-то тоже проходил эту самую стадию профессиональных проблем. В которых запутался он сейчас. Хотя, впрочем, я никогда не был мызыкантом в чужой группе. Вот вы сейчас привели хорошее сравнение: трамплин. Я недоволен, что мои музыканты хотят использовать созданную мной группу «Меланхолия» как трамплин. Да, я недоволен. Я недоволен потому, что никакого трамплина, который можно было бы использовать, на самом деле нет. Я недоволен, потому что пока они не поймут наконец, что трамплина нет, они, мои товарищи по группе, будут брать разбег, отталкиваться ногами от пустоты. И разбиваться вдребезги. Вот этим я и недоволен.

Александр прокашлялся. Сидя на стуле, повернулся вполоборота к своим музыкантам.

- Поймите. Вы не можете строить свой проект на основе моего проекта. Вы можете это понять? Опять двойной смысл слов. Не можете – не потому что я вам запрещу. Нет. Не можете, потому что не существует такой возможности. Моя группа – это никакая не пасека и не житница, чтобы от нее можно было бы питаться. Группа – это живой организм, который развивается и видоизменяется по своим собственным законам. Вы не сможете здесь ни вбить сваи, ни пустить корни. Любое колыхание тут же сдует как пылинки все ваши начинания. Вот простой пример. Вы подумали, что будет если например я умру?
- О, Господи – Марся в страхе прижала микрофон к груди.
- А чего господи. Я серьезно. Это ведь жизнь, что тут такого. Вот представьте, что будет, если я умру. Прямо во время старта вашей сольной карьеры, дорогие мои ОДНОГРУППНИКИ. Что будет тогда? Прежде всего, будут большие рок-н-рольные похороны. Паломничество на могилу. Может быть, пивной ларек куда я утром хожу за опохмелкой будет расписан и увековечен. Как стена Виктора Цоя на Арбате. Кто-нибудь организует концерт в честь памяти. И прочее. Вам, никуда вы не денетесь, придется учавствовать во всех этих мероприятиях. Потом, может быть, кто-то начнет писать трибьюты. Это тоже никак не пройдет мимо вас. Потом все будут ждать от вас издания неопубликованных, архивных материалов Александра В. и группы «Меланхолия». Если вы совершенно честно заявите, что таковых не имеется. И начнете выпускать собственные альбомы. Вас тут же обвинят, что все ваши пластинки вы вытащили чуть ли не из карманов моего неостывшего трупа. И теперь распределили их так, чтобы издавать их под видом собственных творений и получать гонорары хватило как раз до старости. Тем более что ваш материал и так будет сильно попахивать «Меланхолией». Потому что вы будете использовать в работе все, что изучили и накопили в работе в этой группе. Моя смерть разрубит цепи сна, который окутал ваши буйные головушки. Хотя мы уже будем не вместе. Если вам повезет, вы добьетесь, впрочем, некоторой популярности. На ваши клубные концерты будет приходить множество людей. Они будут высаживаться в шеренгу у барной стойки. Спиной к сцене. Постукивать ногой в такт вашим барабанам. Присвистывая в тон вашей перкуссии. Чокаться друг с другом рюмками. И вспоминать свою юность и песни «Меланхолии». Раздражаясь оттого, что громкая музыка мешает разговаривать.
- Постойте, Александр. Вам не кажется, что вы несправедливы? Ведь действительно есть много музыкантов, которые в нужный для себя момент покинули знаменитые коллективы. И сделали великие успехи в сольном творчестве?
- Стоп опять. Во- первых у нас с вами, Марся, я уверен разные понятия о том что такое знаменитые коллективы. И нужные для себя моменты. И великие успехи в сольном творчестве. А во-вторых, тут мы с вами сразу же переходим на конкретные имена. И тогда наш разговор уже превратится в полный бардак. Поэтому давайте лучше обобщим. Во-первых судьбу каждого из этих музыкантов надо рассматривать персонально. И для этого нужно было бы не только проспать с ним в одной постели всю жизнь. Но и внимательно прочитать все самое гадкое вранье о нем в самой желтой прессе. Именно в такой последовательности. Не только тридцать лет вместе проспать. Но и собрать все сплетни. А-во вторых
   Тут Александр сильным, но очень медленным движением снял гитару. Аккуратно поставил ее сзади себя. Прислонил к спинке своего стула. Затем вскочил. В воздухе студии появилось что-то тревожное.
- А во-вторых, мать вашу ебаные суки – заорал он.
- Александр… Александр…
- Во вторых, кроме великих солистов на свете бывают еще и великие бас-гитаристы! И великие барабанщики! И великие клавишники! И флейтисты! Если ты сука бас-гитарист. Вот тебе ансамбль. Вот тебе сцена. Кто-то полжизни рвал кишки, чтобы это все сделать. Так может ты, еб твою мать, возьмешь бас-гитару и будешь играть?!
- Ребята. Все отключаем эфир.
- Не отключается.
Александр продолжал кричать. Музыканты его сидели, как пришибленные.
- А если ты сука, вместо того чтобы заниматься музыкой. На четвертом десятке все мечтаешь чтобы тебе на почту слали письма восемнадцатилетние обкуренные студентки. «Я сегодня рассталась со своим парнем. Теперь лежу в ницшеанском сумраке. Без трусов. Слушаю твои песни» Тогда никакой ты и не музыкант. А если ты не музыкант, то какого хуя ты рядом со мной на сцене сидишь, а? Получи, сука.
Александр с размаху ударил сидящего рядом с ним флейтиста ногой в лицо. Звук от удара кедом получился резиново-звонкий. Как будто пнули глобус. Кудрявая голова флейтиста глупо дернулась. Но он остался сидеть. Только прижал флейту к груди. Александр скакал, схватившись за ушибленную ногу. Матерился от боли. Скачками он добрался до барабанов. Схватил стойку с тарелками. Несколько раз удар ею по голове барабанщика. Тарелки зазвенели с каким-то непонятным триумфом. Барабанщик, мускулистый парень в трико повернутой козырьком назад бейсболке, увернулся от последнего удара, кошачьим куырком перекатился по полу. Вскочил на ноги. Встал в боксерскую позу. Александр обернулся. И нижним концом стойки, словно прикладом винтовки, ударил в лицо басиста. Тот отлетел на пару шагов назад. Затем очень сильно выпрямился. Вздернул подбородок. И выразительными шагами направился к выходу из студии. За клавишами уже никого не было. Увидев, что барабанщик все еще стоит в боксерской стойке, Александр сорвал со стойки синтезатор. И швырнул в него. Барабанщик увернулся. Затем выругался. Плюнул на пол. И тоже пошел к выходу.
Александр плюнул тоже.
- Пошли вон отсюда. Уёбки. А вы – Александр посмотрел в камеру. – Напишите в завтрашней светской хронике: так и так. Александр В. опять вышел на сцену одетый, как обсос. Совершенно не уважает зрителей. Еще и в кедах. И этими кедами он надавал по мордасам всем пиздюкам-музыкантам из своей группы. Разогнал свой коллектив в прямом эфире. От ревности. Что его музыканты стали заниматься собственными проектами.
   Камера снимала все это. Видимо, оператор перехватил ее на руки. И случайно включил какой-то неподходящий режим: краски стали почти бесцетные. Картинка покачивалась. Словно в лучших традициях саспенса. За кадром слышалось его возбужденное дыхание. Студия тоже вся пришла в движение. Кругом слышались шаги. Выкрики. Смех. Ведущая неподвижно сидела на своем месте, уронив на колени руки с микрофоном. Наблюдала за Александром.
   Александр сел назад на свой стул. Закинул гитарный ремешок на плечо. Камера опустилась перед ним почти до пола. Снимая снизу вверх. Включился новый режим изображения. Цвета остались блеклыми. Но краски происходящего как будто замедлились. При слабом перемещении камеры предметы в студии и огни софитов над сценой оставляли за собой длинные хвосты. Котоорые затем медленно втягивались назад. Оператор явно импровизировал на ходу. В четком ракурсе оставалось только лицо Александра. Сейчас оно было похоже на лицо персонажей из японских мультфильмов: с огромными неподвижными глазами и упавшей чёлкой. Крупный план: взгляд Александра. На мгновение сосредоточенный. Затем опустившийся к струнам. Второй крупный план. Пальцы касаются струн. Начинают медленно перебирать их. Начинается музыка.

Rastolkai@mail.ru