1972г февраль
Через неделю курсантских будней мы уже забыли об отпуске и во-всю грызли гранит военной науки. Приближался День Советской армии - 23 февраля и замполит батальона подполковник В.Игнатов приказал выпустить в каждой роте празничную стенгазету с патриотическим содержанием и фотографиями .Мне, как редактору, разрешали рисовать и сочинять казарменную «прессу» в ленкомнате после отбоя. Поскольку общественная нагрузка «выпускающего» никаких привелегий не имела, а , наоборот, только жёсткие сроки с прискаской -«накажу», как говориться «не за страх, а за совесть» приходилось по ночам выполнять постоянное комсомольское поручение. Надо сказать, что в «ночной жизни» я был не одинок. По казарме «шуршали» 5-6 «нарядчиков», выдраивая «гальон», натирая в корридоре полы и «писари» приводили в порядок ротные и взводные документы.
На крайнем столе я на листе ватмана занимался художеством, расскрашивая гуашью солдата с открытки. Затем плакатным пером в правом верхнем углу писал обязательное «За нашу Советскую Родину!», размечал формат под три заметки, где мог клеил фото и шариковой ручкой писал текст.За работой я вспомнил, что нужно срочно написать домой отцу, чтобы письмо дошло вовремя. Пока картинка сохла, я выдернул из тетрадки для конспектов пару листиков в клетку и настрочил послание.
Письмо в Воронеж от 15 февраля 1972года
« Здравствуй, дорогой Отец!
В первых строках моего письма разреши сердечно поздравить тебя с твоим любимым праздником –Днём Советской армии. Помня о твоём строгом наказе беспрекословно выполнять приказы командиров и начальников, в личное время выпускаю ротную стенгазету. Хочу, чтобы офицерам и товарищам было приятно смотреть и читать мой скромный труд. Больше всего хочу угодить замполиту, воспитывающему в нас преданность делу партии и верность коммунистическим идеалам. Мужественно борюсь за высокое звание лучшего редактора батальона, защищая честь роты и взвода на вверенном мной участке комсомольской работы. Помню, как ты говорил, что всякий общественно-полезный труд идёт во благо коллектива и высоко ценится. Благодарен тебе за наставления. Помни – тебя я никогда не подведу и тебе не будет за меня стыдно. Только я заметил, что командиры больше ценят и поощряют исполнительность ближайших своих помощников – сержантов, янвно давая им привилегий и поблажек. А ведь с моей стороны «замки» только заставляют нас исполнять устав, порой не показывая примера. Другое дело офицеры роты. Наш добрый взводный пытается поговорить «по душам», но все воспринимают это, как попытку найти «стукача», чтобы кнутом и пряником легче управлять ребятами. Предпочитаю оставаться в тени, поскольку «выскочек» у нас не любят.
Вчера был стровой смотр. Многие из наших в отпуске подрезали шинели и командир заставил пришивать полы. У меня была бахрома, но Серёга Савченко вовремя подпалил её спичками. Помнишь на присяге с круглолицым парнем военный врач стоял? Во взводе ему дали прозвище «Савва», наверное у него есть что-то общее с фабрикантом Саввой Морозовым? Парень он очень добрый и внимательный. Думаю, что в нашем училище он по-необходимости, хотя гражданский доктор из него получился бы хороший. К нему бы я пошёл зубы лечить.
Надевал подаренные тобой «хромачи». В пору. Сдал в каптёрку до времени. Такие сапоги есть у многих. Но надевать не разрешают.
Вот планшетка-класс. Туда не только тетради, но и барахло умещается. От конфет и печенья скоро мыши заведутся. Всё своё ношу с собой, а то из тумбочек «доппаёк» иногда исчезает. Ведь всё вокруг «колхозное».
Пиши, как Вы там без меня. Извини, что в отпуске не смог помочь по-хозяйству. Поправим летом. Твой сын Николай .
Вильнюс ВВКУРЭ 15.02.1972г»
Совместив в ночном бдении «прятное» с полезным, я завершил выпуск стенгазеты фамилиями редколлегии и отнёс в канцелярию на рецензию командиру роты.
На утро меня расстолкали по подъёму. Бежать на зарядку я был не в состоянии. Что бы об меня , сонного, не спотыкался взвод, Ф.Орлов оставил меня «уборщиком».
После развода В.Попов дал «добро» на вывешивание стенгазеты и я, приколов её кнопками на стенде у дневального, побежал на занятия, по пути кинув в ящик письмо..
По всем изучаемым предметам нужно было иметь отдельную толстую тетрадь,
но среди нас были обладатели "универсальных конспектов", когда лекции по
всем предметам записывались в одну тетрадищу. Имелись у нас и передовики,
которые писали конспекты каллиграфическим почерком, подчеркивая заголовки
цветными карандашами. Уверен, что конспекты Валеры Шафоростова и Юры Васильева можно было экспонировать на выставках курсантского творчества.
Едва отсидел лекции. При монотонном изложении материала мой ослабленный организм засыпал незаметно для себя: рука, строчащая конспект, начинала «юзить», голова кивать, а веки дергаться. Ручка на какое-то мгновенье замирала на месте, а затем уходила в отрицательную бесконечность. Понятно, что в конспекте оставалось вещественное доказательство -- ломаный график сна. Тёзка Дитковский позже напевал под гитару куплеты на эту тему.
Первым Коля задремал,
К Савве крениться начал,
И с закрытыми глазами
Он уперся в стол рогами.
Торжественно отметили День Училища и Советской армии праздничным построением на плацу. Вынесли Знамя училища. Заслушали праздничные приказы о массовых поощрениях. Узнали, что Антона Кацкеля, Сашу Яковенко, Володю Москалёва, Сашу Головню и многих других, кто стоял на сержантских должностях, повысили в воинском звании.
Прошлись торжественным маршем под духовой оркестр перед трибуной с командованием.
«Местных» отпустили в «уволь», а оставшиеся радовались празднику в казармах. Серёга Савченко «проставил» на наш стол добротный торт, домашней выпечки и мы с благодарностью проводили его домой. Сержанты уселись нашивать на все погоны новые лычки, и к вечеру красовались в обновлённом виде в соответствии с «приказом», придавая своим видом празднику особую значимость, и хотелось служить! Вечером строем пошли в клуб смотреть художественный фильм.
Через неделю меня назначили в наряд дневальным по роте. Вместе со мной попал и Серёга Савченко. Дежурным был Володя Микулинский.
Рабочее место дневального по роте было оборудовано тумбочкой, в которой лежал потрепанный Устав и Список вечерней поверки. Над тумбочкой на полке стоял массивный чёрный телефон образца 1937 г., звеневший громче «аврального» ревуна. Слева от двери тревожное табло, которое загоралось при объявлении тревоги. В кубриках над дверью - синяя лампочка ночного освещения, включаемая после отбоя. Вдоль стен выстроились наши "четвероногие друзья" – серые металлические кровати, одинаково заправленные синими шерстяными одеялами.
Приняв наряд, я навесил на курсантский кожаный ремень видавший виды штык-нож, символ «значимости и высокой ответственности», а так же «пропуск» в любое здание училища. Нагруженный по – уши обязанностями и инструкциями на все случаи службы, дневальный оставался «крайним» в любом случае… В обыденном понимании являлся «козлом отпущения». Всякий сержант мог властно прикрикнуть «Дневальный!....» и с издёвкой задать любой глупый вопрос, стоящему «на тумбочке». Иногда звонил какой-нибудь старшекурсник, густым басом представляясь дежурным по училищу и, давал «вводную», пригрозив за невыполнение «снять» с наряда. Дневальный свободной смены практически всегда был «на побегушках», но Серёге нравилась подвижная служба, нежели «истуканом» стоять у дверей. Дежурный ставил Савву у тумбочки тогда, когда нужно было встретить командира роты, внятно ответь по телефону и громко подать команды по распорядку дня. Это у моего напарника получалось особенно лихо. После команды «Отбой» в кубриках звучало «Спи курсант, спокойной ночи.
дембель стал на день короче!» и хождения на время прекращалось.
Ночью, если не было назначенных в «ночной прибой»(провинившиеся драильщики сортиров), приступали к наведению порядка в туалете, умывальнике и в коридорах. Дощатые полы в казарме намазывались вонючей мастикой и натирались тяжёлой «машкой» ( металлической болванкой из обрезка рельсы с набитыми на неё щётками).
Савченко сам взялся натирать полы, посчитав, что это занятие для сильных мужчин. В ночное время нас проверяли либо дежурный или помощник дежурного по училищу. Стоило кому-нибудь из них выйти на территорию, как по казармам шло оповещение. После «посещений» всё успокаивалось до утра, поскольку проверяющие никогда не возвращались (плохая примета).
Скоротать ночное бдения я решил за письмом к матери.
Письмо в Воронеж от 28 февраля 1972г.(редактировано автором)
« Здравствуйте, мама … …. !
Поздравляю с Международным женским днём 8 Марта!
Желаю крепкого здоровья и праздничного настроения. Оставайся красивой всегда. Ты – лучшая из женщин, которых я знаю. Твою заботу и внимание чувствую всегда и везде! Спасибо за посылку! Воронежская халва понравилась всем, а особенно моем новым друзьям Феликсу(Орлову), Мише)Усатинскому и Савве (Савченко). Варенья не шли, потомушто за банки в тумбочки ругают, а сьесть все сразу не успеваем, может слипнуться з….ца. Учёба не трудная, можно сказать я на ней отдыхаю от службы. Ты же знаешь мою усидчивость. Помню, как ты гоняла меня спать, когда я до позна засиживался за учебниками. Здесь ночью не посидишь – распорядок. Приходиться усваивать на лекциях, да не всё сразу доходит. Изучаем историю, которую ты преподаёшь в школе-интернате для больных полиомилитом. Самый любимый мой предмет и самый дорогой мне преподаватель подполковник В.М. Михайлов. Начали изучать политэкономию – «продажную девку империализма». Не пойму , почему К.Маркс писал про деньги, а фабрикантом, как Ф.Энгельс не стал. Говорят за это ему памятники и ставят. Не волнуйся за моё зрение- сижу на занятиях на первой парте с сержантом Феликсом Орловым. Сдружились с ним, не смотря на то, что все сторонятся его и называют «куском» и кличку «Филя». Он из Ташкента. В училище поступил из армии вне конкурса. Ему, как замкомвзводу трудно было найти общий язык с «подчинёнными». Его высокомерие и надменность никому не нравилась. Некоторое время его даже байкотировали.Приятельские отношения со мной отвлекали от конфликтов с «толпой». Конечно, по старшенству он меня опекал и давал кое-какие поблажки, однако всеми это воспринималось, как блат. Володя Гончаренко обозвал меня «подлизой». Обидно, конечно. Деньги в письмах не высылай, мне хватает 7рублей 30 коп. стипендии. Хожу с Валерой Апситом в курсантское кафе, едим блины «Жемайчо», «Ципилины» и пьём яблочный сок. Как там Сашок? Не скучайте. Пишите чаще. У нас Валера Шафоростов и Саша Хитров получают в день по 2-3 письма или открытки.
Целую. Коля.
Вильнюс ВВКУРЭ 28.02.1972»
К концу дежурства, когда за сутки набегаешься, ища и вызывая курсантов и командиров, устаёшь и физически и морально. Настроение поднимается только в четырех случаях:
-когда идёшь в увольнение
- когда получишь письмо;
- когда хорошо поешь
- когда сдашь наряд…
Последнее самое радостное, испытал на себе, как гора с плеч. Такое же чувство, как после гонки на 10 километров.
1972 мартВначале марта 1972г начались занятия по теории и практике дорожного движения. Занятии по автомобильной подготовке вёл подполковник В.В. Рыжков , а практическое вождение автомобиля давали сверхсрочники-инструкторы. Я практиковался водить Газ-53, а кто по-крупнее, садили на Зил.
Из письма в Воронеж от 14 марта 1972г.(редактировано автором)
« Здравствуйте, отец, мама, брат!
…На прошлой недели впервые сел за руль грузовика. Сержант-сверхсрочник учил заводить машину и трогаться с места. Путался в педалях и рычагах. Дёргался так, что у инструктора слетала шапка, а у меня под ногами катался «кривой стартер» и домкрат. Машина глохла и инструктор заставлял крутить заводилку вручную до изнеможения с выключенным зажиганием. Сегодня уже проехал круг по автопарку увереннее...
… В воскресенье Д. Коледин в первые сводил взвод в кульпоход в Литовскую Филармонию. Слушали скрипки и орган. На сцене пели какие-то знаменитости. В зале сидело больше солидных разодетых людей, смотревших на курсантов, как на дикарей. В перерыве ломанулись в буфет. Наелись бутербродов с икрой ,оппились крюшоном но голод не утолили. Хотели познакомиться со студентками консерватории, но не получилось…
…В следующий раз поведут во дворце Художеств на ул. Музеяус, где будем смотреть картины литовских художников. Это для меня интересно…
… Вместе с Усатинским записались в училищную библиотеку. Взял почитать Жан-Жака Руссо «Новую Элоизу», а Миша Теодора Драйзера «Воспитание чувств».Теперь , когда я лежу с книгой на кровати в личное время, сержанты не сгоняют…»Среди наших курсантов постоянно читал толстые книги Дима Нудель. То ли «Историю государства Российского» Карамзина, то ли «Кибернетику» И. Амелина, не помню.
1972 апрель
Однажды назначили меня с Юрой Дороговым в патруль по городу. Начальником патруля был строгий молодой лейтенант. Патрулировали мы по городу на тентованой машине Газ-66. Остановились у маленького магазинчика купить сигарет. В горле пересохло и я решил попить сока. Тогда продавали сок в специальных наливных колбах с кранчиком.Ценники на литовском с непонятными названиями. За прилавком литовка, видимо плохо понимающая по-русски. Я прошу её налить мне стакан сока, а она: «Не сопранто»( с лит.-не понимаю). Показываю на одну из колб , заполненную рубиновой жидкостью с дорогим ценником. Я подумал, что это мой любимый гранатовый сок и попросил налить стакан. Она удивлённо подняла глаза, но налила мне полный стакан, косясь на офицера, высматривающего сигареты «Каститис» или «Ванна Таллин». По доброте душевной я предложил и ему угоститься. Он (к счастью) вежливо отказался, а я залпом махнул весь стакан… и обомлел, аж скулы свело! Сок оказался литовским натуральным некрепким вином .
Я сделал вид, что «сок» мне понравился, быстренько взлетел в кузов и замер… То ли офицер ничего не заподозрил, то ли посчитал выпивку слабенькой, не знаю, но мы продолжали нести службу. Через 15-20 минут тряски по мостовой меня стало развозить. Появился необузданный кураж. Я стал нести какую-то чушь. Юра с удивлением смотрел, что я вытворяю, и ничего не мог понять. Вдруг машина резко остановилась. Из кабины выпрыгнул начальник патруля и приказал нам догнать солдата –нарушителя, улепётывающего в проходные дворы Старого города. Я понёсся за мелькающей серой шинелью, как резвый «скакун». Прохожие шарахались в стороны.Нарушителю удалось скрыться , а я заблудился в узких проходах . В общем через полчаса начальник патруля с Юрой разыскали меня на перекрёстке и высказали всё, что обо мне думали. И поделом…
Пробежка и выговор пошёли на пользу, поэтому «план» по «задержанным» пришлось выполнить у Дворца Профсоюзов.
Надо признаться, что литовское натуральное вино (кроме «Аболю») мне понравилось отсутствием «тяжёлого» дурмана.
Из письма в Харьков от 10 апреля 1972г курсанту ХВАТУ Голоушкину Виктору.(с правкой выражений)
« Курсантский привет, друг Витя!
Как учёба, как служба? С кем из друзей и подруг переписываешься?
У меня всё нормально. Времени ни на что не хватает... Вот выбрал минутку на сампо чиркнуть тебе пару строк.
Во втором семестре дисциплина во взводе… пошатнулась. Участились… нарушения. Пацанов тяготят глухие серые стены казармы. В увольнение в город Вильнюс сходить непросто. Взводный… подписывает «уволь» через турник или кросс. Кто не …укладывается в норматив-не подходи. Комроты … «трясётся», что кусачи в городе в одиночку найдут на свою … задницу приключания в «злачных»… местах. «Куски» дерут нас , как «сидоровых коз»… по мелочам, чтобы в страхе держать.
Недавно дежурный по училищу … засёк «самоходчика» и сдал его… ротному. Тот, разгневанный, устроил ночной «Подъём по тревоге» всем взводам. Отрабатывали …сбор на плацу. Держал … час. Потом маршировали.В знак протеста «толпа» шагала с «акцентом» (левой ногой громче , чем правой). Командиры … показали, что не… позволят безнаказанно нарушать воинскую дисциплину и примут любые… меры, а наши «сказали», что не хотят отвечать за проступки отдельных п...в. Все равно : то взвод из-за …курсанта, пришедшего из увольнения с «душком», гоняют в противогазах вокруг училища, то среди ночи устраивают поиски… самовольщика, «уснувшего … на толчке», то… отрабатываем «Подъём-отбой»!
У вас-то как? Или, как в той притче:-«Где начинается авиация, там заканчивается порядок». С кем дружишь?
У нас в группе собрались отличные пацаны. Взвод «блатной»- половина … местных. Дече, Савва, Нудель,Ластоногий –отличные ребята. Для них –«лафа» , учатся рядом с домом. У половины «папаши» и «мамаши» в госпитале за забором работают-подкармливают и обстирывают сынков. Но они… не наглеют-пайки свои нам отдают, в нарядах «пашут», прикрывают, когда надо. В общем скорешевались.У вас , наверное, так же?
Ну всё, заканчиваю, а то завтра семинар и нам с «змком» нужно поднатаскаться.
C Вильнюсским приветом всей твоей братве.Пиши чаще.
Коля.»
1972 май
В каждые выходные у нас проходили какие-либо массовые спортивные соревнования. Чаще всего мы бегали кроссы на 1 или 3 километра. В снег, что было редко, нам устраивали забег на 10 км на лыжах. Из-за регулярных «скачек» не зря наше училище прозвали «конно-спортивным».
Если бы не Цыплин и Савченко, таскавший меня на трассе, я бы быстро бегать не научился.(в 1976 г и 1980г полученная практика спасла мне жизнь!)
Из письма в Воронеж от 4 мая 1972г.(извлечение)
« Здорово, брат Сашок!
Как у тебя с физкультурой?
…На майские праздники соревновались на первенство училища по кроссу . Наш взвод стартовал от КПП в общем ротном «табуне». Первая половина дистанции была в гору. Я до середины горки ровно бежал в строю, но на подъеме силы стали покидать меня. «Толпа» ускакала вперёд, а я собирался сходить с дистанции. Гляжу за мной возвращается Серёга Савченко. Ну , думаю, вместе «сачканём» . А он орёт что-то, хватает меня за «подпругу» и тянет в гору, как «сивый мерин». Вбежали на верх, а там вниз идёт асфальтовая дорога. Миновали контральный пикет, переписывающий номера. Нам на пятки наступает 124 группа. В затылок дышит Саша Придверов и Саша Головня. Чувствую срываем нормативы…
Вдруг нас обгоняет «Рафик». «Савва» кинулся его останавливать. Водила понял его и прибился к обочине.
- Шеф…Подбрось инвалидов…-задыхался Савченко.
Ввались в машину и поехали. Нагоняем Гончаренко,Хитрова и Нуделя.
-Шеф, подбери отстающих. Плачу двойной счётчик до училища- с одышкой выдавил Серёга.
Запыхавшиеся бегуны плюхнулись на пол «Рафика». Проехали метров 800 выпрыгнули в хвосте 122 группы. Весь в «мыле» замыкающий Валера Громов от зависти присвистнул.
Бегу дальше самостоятельно. Меня всё равно обогнали «лоси»- Юра Васильев и Толя Гуренко, а у самого финиша ещё полвзвода, но в норматив уложился...»
7. Майские праздники и досуг курсантов-первокурсников
Как я уже писал, в училище была ежегодная традиция в День солидарности трудящихся 1-2 мая проводить Спортивный праздник.
Первая его часть состояла из массовых видов спорта: бег 100м., кросс 3 км, а вторая соревнованиям на первенство училища по гиревому спорту, по боксу (живы в памяти достижения Дана Позняка), по военному троеборью и другим видам. От каждого взвода в них принимали участия лучшие спортсмены роты: Юра Васильев, Витя Исаев, Валера Цыплин, Вася Медарев, Валера Громов, Антон Кацкель, Саша Придверов, Володя Старосотников и др.
Лично мне легко дались упражнения на перекладине и брусьях (сказалась школьная секция по гимнастике). Со своей «малогабаритной комплекцией» мне удавалось перекрывать нормативы по подтягиванию, выходу силой, подъёму переворотом и др.
Так как мне удалось неплохо выступить, записался в увольнение. Это был мой первый самостоятельный выход в город. «Местные» ребята разбрелись по домам. Кто-то из «спортсменов» подался посидеть в кафе, а я решил прогуляться по городу и сходить в кинотеатр «Литува», где демонстрировали новейшие фильмы Литовской киностудии и немецкой студии ДЕФА.. Показывали «Крестоносцы». У кассы стояла длинная очередь. Встал крайним, но меня заметил Володя Плешко, стоявший у самого окошка и весело замахал, чтобы я шёл к нему. Билеты для курантов были по цене «детского», но на последние ряды. Курсантское «братство» среди ввкуровцев было нормой. Новейший современный интерьер, мягкие кресла, уютный буфет с лакированными столиками, светлый кафельный туалет радовали посетителей.
Рассчитывали на захватывающие приключения, а попали на мрачный «триллер» на литовском языке. Даже вздремнул от наивной наигранной «тягомутины». Позже по афишам я стал разбираться, какой фильм демонстрировали на русском.
Вечером пошёл разгонять «тоску» в знаменитый Вильнюсский гарнизонный Дом офицеров. У сирот есть Детдом, у сумасшедших-Дурдом, у стариков – свой Дом престарелых, но это не значит, что офицеры должны обитать в «Доме офицеров». Там даже кровати «Уставом» не предусмотрены, о чем курсанты и их подружки в массе своей сожалели. Наоборот, «ДО» являлось единственным местом в Вильнюсе, где офицеры бывали только в составе комендантского патруля или в «командировке». В основном это было излюбленным пристанищем курсантов. Для нас вход на танцы был бесплатный. Здесь я впервые наяву увидел вильнюсских красавиц и растерялся. В душном полутемном танцзале гремела модная «прозападная» музыка практически без перерыва.
В условиях весьма ограниченной видимости я, буквально на ощупь, пробрался в угол, где кучковалась стайка девчат. Огляделся. У сцены сверкнули знакомые лица Володи Беспалова и Саши Хитрова.
Долго выискивал себе по росту, стройную девушку, и, наконец, осмелился подойти к приглянувшейся скромнице в низком реверансе, но она не приняла приглашения и продолжала стоять. О ужас! Тогда я робко взял ее за руку и, как в бреду, повёл к центру зала. Она с улыбкой покорно последовала за мной. Тот медленный танец я вспоминаю с трепетом неискушённого юноши. Спина моя взмокла от прикосновения к её тонкой талии, а от запаха её духов я испытал блаженство. Вынужден признать, что танцор из меня был никудышный, ибо топтание на месте у партнёрши наслаждения не вызвало. Познакомились.
Её звали Дана Поплавская. Незаметно она повела в танце и наш дебют стал походить на танго. Однако, я пытался не казаться олухом из глубинки, и в такт музыки передвигал ногами… Внезапно закончился вечер танцев. Все нехотя пошли к выходу и я, к сожалению, потерял свою новую подружку в толпе… Тут ещё не кстати «нарисовался» Юра Дорогов и мы вместе с ним молча вернулись из увольнения.
Считаю, что нашему взводу повезло, когда командование оказала честь стать салютной командой в День Победы. Целую неделю мы тренировались выполнять команды «феервейкера». Учились разворачивать и сворачивать салютные установки. Выполняли опереции по заряжанию и разряжанию салютных кассет. В качестве зарядов использовались разноцветные патроны от ракетниц большого калибра. Мы должы были за 30 секунд перезарядить «револьверный барабан» и отбежать на 5 метров. Изучали строгие правила техники безопасности. На спортплощадке за казармой проводили тренажи с секундомером.
Рано утром 9 Мая всё училище прибыло на воинское кладбище для торжественного возложения венков на братскую могилу павших воинов в годы Великой отечественной войне. Знамёна и развивающиеся флаги. Почётный курсантский караул. Костя Боровков, как всегда – знаменосец, а Андрей Хрыпов – ассистент. Много ветеранов с орденами и медалями. Букеты с гвоздиками и тюльпанами. У обелиска несколько десятков венков в золотых лентах с надписями на русском и литовском. На площадке практически всё руководство Литвы. Речи, гимны и оружейные залпы…Пионеры «белый верх,чёрный низ» в красных галстуках. Девушки в национальных костюмах. Мы были свидетелями и участниками праздничных мероприятий. Сердце переполняло гордость за Родину!..
К вечеру нас вывезли на Замковую гору, где мы должны были обеспечивать праздничный салют на восьми салютных установок. Развернули установки и выставили оцепление. Я был заряжающим в паре с Женей Усовым и Валерой Цыплиным, которому за пунктуальность и исполнительность дали прозвище «Щульц». Пока оставалось время мы разместились на молодой травке на бушлатах. Сверху нам было видно, как на Кафедральной площади собирались вильнюсцы на своё любимое зрелище- Праздничный салют. Вечерело. В гуляющей массе людей различались парадные кителя, погоны , ордена и медали ветеранов. По площади прохаживались нарядные мужчины и женщины и среди них бегало много-много детей…
Но вот по рации объявили готовность к залу. Мы заняли исходную позицию в ожидании феерверка… Ударил колокол на башне. Грянул гром и в небо взвился сноп потрескивающих разноцветных огней, засверкавших в окнах Старого города. Внизу грохнуло ликующее «Ура-а-а!». Едкий дым ещё не развеялся, как мы бросились перезаряжать «стволы». « Готов!»-доложили… Женя Усов копошился , пытаясь запихнуть капризный патрон, но время на исходе. «На исходное!»-командует «феерверкер». Женя торопится, спотыкается и падает на установку, закрывая её грудью, как Матросов-амбразуру. В наушниках «стреляющего» хрипит команда «Готовсь!», а Женя запутался в проводах…Мы оцепененели от ужаса, но Валера не растерялся и в ту же секунду бросился на помощь Усову. В мгновение ока он сдернул с заряженных стволов тело друга и почти бросил его, на бушлаты, как ядро. Очередной залп прогремел, когда Женя был в полёте, поэтому звука приземления мы не расслышали. В следующую секунду мы снова бежали перезаряжать и Женя, несмотря на травмы, был проворней.. И так 20 раз. На нас градом сыпались пыжи и разноцветные «заглушки». В общем мы походили на бомбардиров батареи Раевского. Всё в дыму, как бой в Крыму.Пот градом лил по лицу. Мокрая майка прилипла к телу. От челночного бега мы не могли видеть всей прелести своей работы, но ей с восторгом любовались вильнюсцы. С годами вспоминая это-диву даёшься, как с позиции литовских националистов «аккупанты» развлекали народ, подвергая порой себя опасности…Стемнело. Народ продолжал восторженно гулять, а мы сворачивали и грузили технику. Убирали и пересчитывали стреляные гильзы. Укладывали заряды, которые дали осечки. Только заполноч мы упали от усталости на свои подушки, а Женя Усов молча ещё час курил в курилке. Хорошо то, что хорошо кончается.
В качестве поощрения за усердие при проведении прздничных мероприятий нам организовали культпоход в новый Дворец спорта на балет на льду. Вести группу в составе семи человек на дневное представление доверили сержанту Феликсу Орлову.
Некоторые из нас впервые попали на ледовое шоу. Зрелище было ярким и незабываемым. Даже сдержанный в эмоциях Володя Гончаренко широко улыбался в каждом акте.
По ледовой арене каталась, сверкая блестящими одеждами, группа полуобнажённых девушек, демонстрируя искусство фигурного катания. Разноцветные «софиты» ярко освещали декорации. Весёлая музыка поднимала тонус.
В перерыве все поспешили в фойе, где стояли новенькие аппараты с пивом и курсанты с удовольствием крутились вокруг них. Забрасывал в щели последние монеты Володя Максименко и спрашивал: «Пиво – не алкогольный напиток?...». Здесь я впервые попробовал пенное пиво «Таурас» и полюбил этот тонизирующий напиток.
Нужно отдать должное проектировщикам, предусмотревших в здании просторные туалеты с гиганскими писуарами и уютными кабинками. Мы там чуть не потеряли Валеру Дудника.
Оставалось много времени, а в казарму возвращаться не хотелось и Валера Соловейчик предложил «махнуть» в парк «Вингис». В душном забитом троллейбусе доехали до намеченной остановки и вывалились с массой студентов и молодёжи у входа в парк. В расстегнутых кителях, в фуражках под мышкой мы повалили прямо на скучавших троих военных в красных повязках. Капитан-танкист просто возрадовался такому количеству нарушителей формы одежды «зашориных» инструкциями первокурсников, которых «вязать» проще. Нас умело, отсекли от гражданской массы. Ехидный танкист преградил группе дорогу окриком : «Документы!». Помрачневший Орлов, застёгивая все пуговицы на кителе, протянул начальнику патруля список. «Нарушаете!...»- по «гаишному» промычал офицер и все наши положительные эмоции мгновенно улетучились. Феликсовы объяснения тот даже не слушал.
Выстроив в шеренгу «культпоходчиков», танкист пробормотал что-то про «рацию», собранную на танке, что там «глухо» и ещё какие-то выдержки из Устава, как цитаты из первоисточника. Мы с поникшими головами выслушали тирады о «презумпции виновности». Феликс «крутился, как вошь на гребешке», но в процессе «беседы» патрульный капитан унюхал характерный запах посетителей «Локиса» и прервал «мирные» переговоры.
«Начальник» исписал наш список подробной «кляузой» за наш непотребный вид, приукрасив наши «преступления», и прервал наш культурный досуг, сопроводив, куда следует.
Из объяснительной сержанта Орлова Феликса Ивановича от 11 мая 1972г.
« Командиру роты капитану Попову В.А.
Объяснительная записка.
Настоящим докладываю, что 10 мая 1972г. меня назначили старшим группы курсантов в культпоход во Дворец спорта. По окончанию представления на выходе наш строй остановил комендантский патруль. Начальник патруля капитан Муд.ков (не разборчиво) заметил расстегнутую пуговицу у курсанта Карпешина и не завязанный шнурок у курсанта Максименко. От курсанта Дудника пахло квасом, как известно переброженым на жаре. Недостатки были устранены вместе. Капитан М… приказал нам следовать за ним к парку «Вингис». Я стал возражать, но мы подчинились приказу начальника патруля. Когда же он распорядился, чтобы мы прочесали «злачные» места парка с целью ловли гуляющих в увольнении курсантов училища, я отказался, за что группа была направлена в казарму. Что касается перечисленных в списке нарушений формы одежды, то это в отместку за отказ от содействия.
Заместитель командира взвода сержант (Подпись) Ф.Орлов»
Чем закончилось разбирательство, но Феликс из канцелярии вышел краснющий, как после бани.
Мы сидели в кубрике и слушали грустные песни Коли Дитковского. Он душевно
«рвал» гитарные струны. Настроение было мерзопакостно чертовское. А тут ещё подшёл младший сержант Антон Кацкель и попросил меня разрисовать шариковыми ручками и фломастерами его старую гитару. Я уединился в «бытовке» и там с тихой грустью весьма колоритно изобразил «бесовство чертей в Аду». Когда я вручил произведение курсантского изобразительного искусства Антону-он ужаснулся, но поделать ничего не мог. Пляшущие черти на резонаторе гитары напоминали зловещий Патруль.
Случилось так, что Кацкель, сидя на подоконнике в коридоре, бренчал на «чертовском» инструменте «Песняров», как в казарму зашёл замполит дивизиона Игнатов. По команде испуганного дневального «Смирно!» курсанты роты застыли на месте. Антон приставил гитару к ноге, как карабин. Завидев изображение «бесов» на инструменте замполит сам «взбесился».
- Фамилия?!!
-Младший сержант Кацкель, товарищ подполковник,- выдавил ошеломленный гитарист.
- Чья гитара? - грозно спросил замполит.
- Не-е-е могу знать… на подоконнике лежала…
Подбежал старшина В.Сацукевич и представился по форме.
- Чья гитара, чёрт возьми?- сверля взглядом «ответственного за всё» Сацукевича, переспросил Игнатов.
Володя Сацукевич знал, что гитара принадлежала Кацкелю, но нашёлся, что ответить:
- Разберусь, товарищ подполковник…
- Чьё это буржуазное враждебное художество?!- заводился седой офицер, -Построить роту перед казармой! Художника ко мне!!!- выхватив злополучную гитару, взревел замполит.
Дневальный «проблеял» команду на построение. Рота зашевелилась, и сотня кованых сапог загремела по чугунной лестнице. Пока строились и равнялись на пяточке, Кацкель провёл блицработу среди курсантов группы.
Разгневанный замполит держал за гриф разрисованную гитару. Я узнал свой труд…
- Владелец гитары или художник выйти из строя! – скомандовал замполит, тряся инструментом перед первой шеренгой.
Я собирался, было шагнуть на встречу судьбе, но Миша Усатинский, ухватив меня за рукав, процедил сквозь зубы:
-Стоять! Отчислит…Пришьёт аморалку и в войска… Спрячься.
Страх пригвоздил меня к асфальту, а в сапоги буд-то свинцовыми стали. Я и так был меньше всех, а тут такие угрозы…стал карликом.
Выручил мл. с-т Володя Дорощенко, которому терять было не чего, ибо он твёрдо решил уходить на «гражданку».
-Товарищ подполковник, гитару нам отдали литовские хиппи, когда мы проводили салют.
- Сержант!-переключился на моего командира отделения замполит,- Если бы они вам анашу предложили, тоже взяли бы! Какая политическая близорукость!.. Как вы поддались на происки провокаторов…Объяснительную на стол!
Тирада завершилась тем, что наш дивизионный наставник-воспитатель в сердцах разбил в щепки гитару Кацкеля о дерево перед строем курсантов.
По выходным нас водили в кино в курсантский клуб. Саша Хитров и Володя Беспалов были заядлыми киноманами и старались не пропускать киносеансов. Любителям кино нравился матерчатый экран в заплатках, хрип разваливающихся колонок , жёсткость деревянных кресел, на спинках которых вырезались «памятные» надписи типа «Здесь был Дима Шлык 121(17.05.1972)». Не выветриваемый запах кирзы и мастики, плюшевый занавес и кулисы, плакат над сценой «Решения ХХIV cъезда в жизнь!» приобщали к ценностям армейской культуры.
Строем туда, строем обратно. Особую радость доставляло покричать на киномеханика «Сапожник!», когда лента на интересном месте обрывалась. Потопать по дощатому полу сапогами. Посвистеть, что есть мочи. Это отработанный курсантский ритуал. Если фильм был скучный, курсанты стремились покинуть зал, но в дверях стоял дежурный офицер и возвращал «нетерпеливых» на места, хоть обоссысь. Самые отважные пытались покурить в рукав, ловя от этого большой кайф. Поэтому по дымке в зале можно было судить о качестве фильма. Особенно было не продохнуть, когда крутили «Ленин в октябре», а самым любимым боевиком был «Чапаев». «Фантомаса» не показали ни разу. И это понятно – репертуар на месяц утверждался в политотделе училища. А у начальника клуба не было выбора… Но! В последующем он наладил «контакты» с Вильнюсским фильмофондом и киноколлектором и … курсантам стали крутить шедевры кино ,типа «Ромео и Джульетта», «Табор уходит в небо».
Хотя питание было в целом хорошее, но весной мы в курсантском буфете покупали бутылку молока и батон, шли на скамейки футбольного поля за тиром. Любуясь молодой зелёной травкой, мы с удовольствием поглощали доппаёк, заталкивая батон в рот, как обойму в карабин, и заливая его белой жидкостью в один присест. На время ощущали сытость, но к ужину голод давал о себе знать с новой силой.
8. Полигонная практика
1972 конец мая Всвязи с расширением учебной и материально-технической базы ВВКУРЭ интенсивно строился Новый учебный корпус. Работы велись ускоренными темпами. За подразделениями курсантов закрепляют этажи. Наш взвод привлекают к уборке строительного мусора со второго этажа. Нас переодевают в «подменку», именуемой «робой», и расставляют на участках. Одни выгребали хлам, драили полы, мыли окна в новых аудиториях. Другие скоблили и натирали до блеска просторные корридоры. Юра Васильев и Антон Кацкель работали в поте лица.
Следила за графиком работ и принимала помещения комиссия в составе заместителя начальника училища по технической .
Как-то мы, в паре с Мишей Усатинским, выносили носилки с мусором на свалку недалеко от автопарка. Сделав 10-12 ходок по 200м, с непривычки изрядно подустали. Предприимчивый Миша из Севастополя смекнул, как сделать нашу работу рациональней. Он придумал ссыпать мусор в «бесхозные» ржавые железные ящики, кучей валяющиеся в переходе первого этажа… Мы ссыпали туда палки, обрезки арматуры и проводов в вперемешку с песком и шпаклёвкой. Когда мы закрывали металлические дверцы первого ящика, как в дверном проёме выросла фигура капитана из другой роты.
- Что делаем, бойцы?!- громыхнул эхом командный голос.
От испуга, я отпустил створку и в ту же секунду услышал, как взвизгнул Миша! Тяжёлая створка «ящика» прищемила Усатинскому палец.
- Ё…Кто приказал в силовые шкафы «помои» сваливать?!- на верхней ноте крайней октавы пробасил незнакомый офицер.
Миша корчился от боли, а я потерял дар речи, но принял строевую стойку.
- Отвечать!... С какого взвода!?- заводился капитан.
Поняв, что нас «застукали» с инициативой, я в ужасе выдохнул:
- Виноват, товарищ капитан…Мы не знали…
- Виноватых бьют!..-рявкнул командир, потом смягчился, - Силовой шкаф вычистить,… Да и все шкафы выставить в линию! Об исполнении доложить мне, капитану Максимене, или своему командиру взвода. Понятно?!
- Так точно!- почти хором ответили мы и бросились выгружать мусор снова на носилки.
Капитан ушёл, а мы, как в «приключениях Шурика», забегали выполнять команду.
Сержант Орлов нашёл нас, измазанных штукатуркой, у этих злосчастных «ящиков».
- Что вы тут «паритесь» на участке другой роты, «сачки»?- удивился Феликс.
- Да так…- буркнул Усатинский, перематывая подворотничком посиневший палец.
- Ну б… Без травм не можете. Строиться на выходе!
- Нам нужно доложить капитану Максимене о выполнении приказания.-пробормотал Миша.
- «Припахали» вас, что ли?
- Попросили…- съязвил Усатинский.
Вылизав шкаф и, расставив груду железных «ящиков», мы побежали в казарму, где служил капитан В.И. Максименя, и попросили дежурного сержанта, что бы тот передал, что задание выполнили и попросили сообщить дневальному 2-й роты об ответе, но звонка мы не дождались.
Инициатива в армии наказуема!
1972 июнь Вскоре нашу роту отправили в Учебный центр на полигонную практику, похожую на лагерные сборы.
Снова, как «абитуриенты» жили в палатках. Умывались «холодной росой» у полевых рукомойников. Питались на свежем воздухе под навесом.
Удивительно устроен курсантский организм. В училищной столовой, не смотря на отток продуктов в сумках работниц кухни, еды на всех хватало вволю, а на «природе» едва дожидались приёма пищи.
Несмотря на это, харч был нормальный и от истощения никто не страдал.
Как-то командир батальона обеспечения учебного процесса снимал пробу в столовой и спросил нас:
- Как кормёжка?
- Кормят отлично, ничего не остается! Особенно хлеба.
- Кому не хватает, обращайтесь за добавкой,-весело подмигнул командир.
Валера Апсит, ростом под два метра, через день сунулся в окошко за добавкой гречки с тушёнкой, а повар-узбек на раздаче:
- Слущяй! Как перловка, горох и пшёнка – никто не ходи. Как картоха, рис-греч и макарон мясо, все кухню ходи…Узбек не птиц. Клюв зерно не носи.
Начались зачёты за первый курс.
Сдавали на оценку в диплом Оружие массового поражения и защита войск – самый издевательский предмет, по мнению не только курсантов.
Сначала готовились к сдаче теории. В классе, увешанном стендами и плакатами провели консультации. Подготовили «шпоры».
Сдавали зачёт письменно всей группой по вариантам вопросов. Когда преподаватель ОМП вышел, класс загудел, как улей. Менялись шпаргалками, шуршали учебниками, подсказывали друг-другу. Как только принимающий вернулся, воцарилась тишина .
Сдали исписанные листочки в надежде, что правильно изложили характеристики отравляющих веществ и поражающие факторы ядерного взрыва.
На следующий день сдавали нормативы по одеванию противогазов и ОЗК. Происходило это зачётное мероприятие трагикомично.
Группа построилась на спортплощадке со средствами защиты. После рапорта замкомвзвода Хим-дыму, тот внезапно скомандовал «Газы!» и включил секундомер.
Привыкшие к «раскачке» курсанты задёргались в строю, рвя резиновыми масками короткие причёски и, хлопая «жабрами» «хоботов» по впалым щекам. Последним выдохнул Дудник, остановив бег секундной стрелки. Оценка подразделению – «неуд»!
Повторили. Теперь последним «мамонтом» был я. Оценка взводу - «три».
Разрешили сдавать индивидуально по три человека шеренгами. Двоечники уходили в конец очереди, как при игре в «ручеёк». Счастливчики-отличники, как Витя Исаев и Володя Микулинский усаживались на скамейки и смеялись над потугами отстающих. Комиком выглядел Володя Дорощенко, специально «валил» зачёты и экзамены для отчисления.
Продолжили сдавать нормативы по надеванию общевойскового защитного комплекта.
В этой опции было ещё грустнее. Таймер снова отсёк «двоечников», в числе которых был и я.
Повторили- ряды неудачников сократились.
Ещё раз пересдали- достигли требуемых результатов .
Через два часа позора нам выдали зачётки с оценками .
Следующий зачёт был по стрелковой подготовке- любимый предмет для всех курсантов.
Из Боевого листка от 10 июня 1972г.
« Стрельбище учебного центра
На зачётных стрельбах из карабина СКС и пистолета Макарова курсанты 123 учебной группы показали отличные результаты:
- в «яблочко» попали курсанты Романьков, Шафоростов, Дитковский,Апсит и Исаев.
- в «Ворошиловские стрелки» зачислены Савченко, Дорогов, Рудой, Медарев и Соловейчик.
- в «молоко» шмальнули: Дорощенко и Усов.
Остальные «наковыряли» в мишенях отличные и хорошие оценки.
Примечательно, что на зачёте не пропало ни одной гильзы, а даже было найдено с помощью магнетрона ещё пятьдесят из ранее утерянных. Добычей поисковиков стала связка ключей от каптёрки БОУП, два значка «ВСК», ржавые командирские часы, две ложки из столовой, 30 кнопок для мишеней, цепочка от ручки унитаза.
За отличие в учёбе объявлена благодарность Васильеву.
Редактор Боевого листка Карпешин»
Военно-инженерная подготовка сдавалась на позициях РЛС, укрытиях АСУ и бункерах КП . Особому вниманию уделяли ограждению Учебного центра.
В перерывах между зачётами занимались физической подготовкой. Бегали стометровки, качали пресс и бицепсы на спортгородке. Самыми заядлыми спортсменами были Витя Исаев и Юра Васильев. Самым строгим судьёй – Володя Микулинский.
В завершении наших мучений, роту пропустили через огневую полосу. Курсанты мужественно преодолевали горящий «напалм» с соляркой, едкий дым резины, колючку, стенки, мостики.
Я бежал в противогазе в толпе группы с карабином за спиной, гремя вещмешком. Через минуту запотели окуряры и пепел ухудшил обзор. Перед носом я держался мелькающего вещмешка с биркой «В.Гончаренко» и следовал по его стопам.
Когда все зачёты были сданы, чтобы снять напряжение наши сержанты организовали на полянке «пионерский» костёрчик.
Грело июньское солнышко. За бугром мы были скрыты от посторонних глаз, поэтому позволии себе расслабиться и вспомнить беззаботное детство.
Олег Романьков с Колей Дитковским нашли в кувете старую шину от грузовика. Мы с Мишей Усатинским присоединились и покатили балон на Диму Нуделя, не игравшего с нами. По-детски резвились и баловались.
Феликс Орлов с Гошей Рудым соорудили костёр.Володя Микулинский постирал ХБ и сушил его. Витя Исаев форму одежды не нарушал. Женя Усов травил анекдоты. Виса Гулеватый больше всех смеялся. Я повязал голову майкой и радовался природе, погоде, компании и жизни. Такое неформальное общение сплачивало по-братски. Мы нуждались в разрядке после напряженной учёбы и в рамках дозволенного отдыхали.
Полигонная практика заканчивалась. Завтра отбывали в училище для подготовки к экзаменам за первый курс.
9 Экзамены за первый курс
1972 июль начались экзамены 2-й сессии за 1- курс.
Марксистско-ленинская философия На кафедре общественных наук обновлялись наглядные пособия и мне поручили изготовить на клеёнках учебные плакаты. Неохотно, но я взялся за это нелёгкое дело-писать плакатными перьями принципы философского воззрения . Руководил мной майор Л.К. Айзатулин, давая всё новые и новые задания. Целую неделю, «от зари до зари», я расчерчивал полутора и двухметровые стяги. В итоге я сделал около 20 школярских наглядных пособий, плакатов и таблиц, но оживление методических материалов не заметил, поэтому «механическая» работа мне удовлетворения не приносила Уходя на «черчение», я шутил: «Если к вечеру не вернусь-считайте меня коммунистом». К концу четвёртого курса я обнаружил свои труды в мусорном контейнере. На смену им пришли диапроекторы. Но я не был автором, а был послушным исполнителем. Может быть, несостоятельность МЛФ была в формализме? Суть из тезисов не познаешь!
Принимал экзамен подполковник В.А Косенко. Он являлся марксистом-ленинцем до корней седых волос. Разрешалось пользоваться конспектами лекций и первоисточниками. Суть экзамена состояла в том, кто как умел рассказывать… А оценки в зачётки ставились сообща с командирами не за глубокие познания, а за усердие по службе.
И то, что мне поставили «автоматом», меня не радовало…Через 15 лет, в стенах Московской Высшей партийной школы я усвоил истину: любая философия базируется на интересах и потребностях человека, на целях и задачах и является инструментом в их достижении ( о чём это я?).
На экзаменах отсутствовали животрепещущие проблемы (не было предмета интереса);
Вопросы билетов был в большей степени устремлен в прошлое, а настоящее и будущее представляли системой догм, далеких от жизни и здравого смысла;
Курсанты рассматривались как потребители знаний от преподавателя и учебника, а не как равноправный партнер в поиске истины и оценке сложившихся peaлей жизни.
К экзамену по высшей математике готовили шпаргалки. Костя Боровков узнал на кафедре вопросы в билетах, а Валера Шафоростов предложил писать все билеты, распределяя равными долями по количеству курсантов в группе. Изготовленные в «гармошках» шпоры сдали Васе Медареву, назначив его «разводящим», который должен был, и вооружить ими входящих в класс для передачи готовящимся. Утвердили очерёдность.
Высшая математика – математический экзамен считался по праву самым трудным, а доцент М.Л.Перова -самая строгая.
Куча примеров, задачки, плюс два вопроса устно.
Пятеро смелых, подавляя нервную дрожь, прошли «сдаваться». Я с фигой в левом кармане и пятаком в правом, отважился отвечать первым.
За столом сзади сел старшина Володя Сацукевич. Старшина – это вам не младший сержантик, после «учебки» строящий из себя большого начальника. В училище старшина - большой человек, доверенное лицо командира роты, владелец каптерки, бог и король в отсутствии офицеров. На первом курсе со своим багажом «набитых шишек», он казался на голову выше любого из сержантов. Гражданскую одежду он не признавал, хотя мог пользоваться. Офицеры 2-й роты понимали, что В.Сацукевич - это подарок судьбы. Он предыдущие экзамены посещал только из вежливости , а на этот пришёл со всеми вместе…и шёл в общей «системе»?
Каждый вошедший на экзамен называл номер своего билета так громко, чтобы его было слышно за дверью. Собственно, вопрос сдачи экзамена сводится к способу передачи ответов на вопросы. Самое элементарное – шпору вносит следующий входящий или дежурный по классу. Однако есть способы и более изощренные.
Я ответил быстро и выскочил из аудитории. Вася Медарь сразу повёл меня в соседний класс и заставил быстро решить задачки к билету№17(Сацукевичу). Я чиркнул шпору, и она тут же ушла адресату. Через полчаса вышел румяный и довольный Володя и показал «пятерню», а что в ней была и моя заслуга, он до сих пор не знает…
Теория электрорадиоцепей
Группа идет по сессии практически без двоек(кроме Дорощенко)! Отряд скачет без потерь и никому не хочется становиться «академиком» в конце 2-й сессии. Да и за товарищей будет обидно.
Первым был запущен ассы по предмету Дима Нудель, Миша Усатинский, Вася Медарев, потом я, как бывший радиолюбитель. Наша задача состояло в том, чтобы отвлечь экзаменатора подольше и дать возможность остальным готовиться по шпорам большее время. С каким напряженным вниманием остальные ждали своей очереди . Через два часа разговора с «авангардом» экзаменатор был «взят измором», устал и выпускал нас с оценками «отлично» или «хорошо». Наступило обеденное время, а за дверью ещё томилось полтора десятка человек…Пришлось ускорить приём экзамена.
Когда туда зашел командир роты В.Попов для совместного составления экзаменационной ведомости. Пятерок - …, четверок - …, троек - …, двоек – нет. «Я же почти ничего не ответил?!» – вскрикнул Дорощенко. Он боялся, что его могли не отчислить, но неуспеваемости. Я же стал ходить в первой пятёрке на все экзамены до самого выпуска. Но главное – мы почувствовали силу нас как коллектива и несокрушимую мощь, и поддержку командиров.
И когда на третьем или четвертом курсе на меня взъелся один училищный майор Комлев по кличке "Эсли", после некоторого терпения вопрос с ним был решен четко, хотя и жестко.
Английский язык сдавали с явным «мандражом». По-моему принимала преподаватель И.П. Даргене (или Т.Ф Авиженис), свободно владеющая «враждебным» языком. То, как нам его давали- не расскажу,как мы его учили-умолчу, а как сдавали…
Хотя «впихнули» меня в «заложники», заговорить, как нужно по-английски , я не смог, но в дальнейшем был благодарен и за эти уроки.
Весьма красочно описал сдачу английского языка Вася Медарев в «сообщении» «Учите матчасть!»(редактировано мной вопреки запрета автора) :
«Предлагаю вниманию исторический момент чтения Боевого Листка на экзамене по английскому языку , но, главное, из Части не выносить - ни в коем случае. Также беречь от огня, как Знамя …
Не табельный фотоаппарат Валеры Соловейчика запечатлел любознательного Валеру Циплина, испуганного Сашу Хитрова с чужим конспектом незнакомых слов, отважного Костю Боровкова и меня, вдумчиво усваивающих информационный посыл с поля сдачи «буржуазного» экзамена.
В объективе отразился ярко выраженный интерес к печатному (не матному) слову
Видимо нашлись иноземные слова, задевшие и запавшие в душу, изложенные бесхитростным языком оценок редактора боевого листка Коли Карпешина.
Вот подошёл Володя Дорощенко, с открытым от удивления ртом узрил в списке заветную «пару».
А на втором плане некто Валера Дудник с характерным профилем Бравого солдата Швейка посмеивается над переживаниями товарищей. Примечательно что Валера Циплин не меняет выражения лица, потом что учил английский язык по ночам.
Далее мы видим в каких условиях работают спасатели «заваливающихся». Самый грамотный Дима Нудель зачитывает подсказки, а самый длинный Костя Боровков сурдопереводом отправляет их «тонущим». На свой страх и риск, нарушая требования старших начальников , он черпает информацию прямо с места событий. Трепетно созерцает драму сдачи экзамена по английкому языку(наши посредственные знания сдадим на хорошо и отлично)! Медарев уже покорно смирился с тем, как «валятся» отличники и опустил руки. Будь, что будет…» 20 июля 1972г(воспроизведено 20.11.2006г в Интернете)
Благодаря стараниям отцов- командиров, кахдый получил ту оценку, которую хотел.
Сессия сдана!В зачётках отличные оценки. Готовится приказ о переводе всех, кроме В.Дорощенко на второй курс. Вся рота шьёт нарукавные нашивки с двумя полосками. Впереди летний отпуск. Пакуем чемодан.
Отметить успешную сдачу первой сессии мы пошли с Валерой Апситом и Мишей Усатинским в курсантский чепок , взяли цепеллины и блины Жемайчо, запили апельсиновым соком. Для нас это была экзотика. Скоро будем пить пиво дома.
(продолжение следует)