ВСТУПЛЕНИЕ
И эту землю снова согревая,
и в душах возрождая светлый миг
Взирает он, куда-то уплывая,
и видит этот странный дивный мир.
И где-то яблоки свои приносит Лада,
и где-то Жива светлая прекрасная
И в эту пору снов и снегопада,
передохнуть он может , но напрасно
В иной дали, в сиянии далеком,
он снова с нами, верен и глубок
И не уйдет во мрак он раньше срока,
он будет с нами наш высокий бог
И пусть у Ния темные намеки,
и пусть кого-то мрак на свет ведет
Мы не услышим горесть и упреки,
он будет с нами до конца Даждьбог
Прекрасны наши солнечные боги,
с ним рядом Хорос, он не подведет
И мир замерзший, сирый и убогий,
согреет он, наш лучезарный бог
И будут рядом Жива и Морена,
и после Лада с яблоком придет
И светит он во мраке вдохновенно,
наш лучезарный, наш прекрасный бог
Пролог
Черти Захар и Тарас грелись на солнечной полянке и переговаривались, когда к ним подлетел ворон
- А я то сбился с пути , все крылья обломал, пока вас искал
- И что это интересно.
- Вы волхву нужны
Черти переглянулись. Это было что-то невероятное, чтобы они понадобились волхву.
- Ты что-то натворил? - спросил один
- Да нет, и я тоже ничего, зачем же мы ему нужны?
- Черти есть черти, -возмущался ворон, - как только кто-то ими заинтересовался, так сразу думают, что только из-за пакостей. А о хорошем подумать вам слабо?
Речи ворона были туманны, он что-то не договаривал, а черти терпеть не могли когда всякие вороны, пусть и старые и мудрые, устраивали с ними такие игрища, морочат головы и покоя не дают.
- Ты или говори, или молчи, - предупредил его более шустрый Захар, Тарас в это время о чем-то размышлял, о своем думал.
- Замолкаю, нем как рыба, - издевался ворон, - только вы пошевеливайтесь, волхв ждать не любит.
Но в тот момент они и подошли к замку в лесу, там и проживал Волхв, на перекрестке миров, окна его замка были обращены в сторону града людей, но ему не надо было и смотреть туда, он и без того все знал.
Черти вели себя здесь даже очень прилично, что на них было не похоже. Но эта парочка вообще была среди своей братии очень даже примерного поведения, не было к ним никаких нареканий ни у водяного , ни у Лешего, а уж Домовой Волхва так просто их любил, не потому ли они тут теперь и оказались вдруг.
Так бывало среди духов, если Домовой полюбит, то точно со скуки не помрешь - и сам Волхв, тот, кто поважнее многих богов будет, особенно тех, кто далеко, тебя уж тогда приметит.
Черти, правда, не знали, нужна ли им такая любовь или лет, но их о том и не спрашивал никто особенно.
А Волхв между тем уже повернулся к ним и посмотрел пристально.
Ворон незаметно перебрался на плечо ему.
- Вот привел, держи, да покрепче, а то потом и не поймаешь.
- Вижу. Не буду вас особенно развлекать, недосуг мне, скажу прямо, что приставлены вы оба к молодому Даждю, и кончились ваши дни беззаботные навсегда.
Черти разом аж присели от слов таких.
Этот незнакомец странный им достался? Да за какие такие беды, интересно. Захар хотел потребовать Ярилу, уж если совсем без тех никак нельзя обойтись. Но рта открыть так и не успел.
- Я сказал к нему, а Ярила и без вас обойдется, для него много сказочников наберется, все рвутся поближе быть, хотя уж не знаю, с ним-то мороки столько, что и врагу не пожелаешь.
Но Ярилу забудьте. С русалкой Лесаной подружиться придется. И будете свои сказания о нем сочинять. Вы оба смышленые, сказок у Яги наслушались, как их рассказывать знаете, и кот поможет, если чего не так будет, он -то Мастер да еще какой. А мир должен узнать его историю. А вы ее и расскажете миру.
Он жестом приказал им удалиться, потому что устал что-то, и передохнуть хотел. Черти не заставили себя упрашивать долго и до перепутного камня долетели , обгоняя друг друга, а потом и остановились.
Сколько не удирай, но от Волхва не убежишь, да и из леса заповедного им тоже бежать особенно некуда. Болота опять же родное, с остальными духами они ладят, с какой стороны не посмотри, но придется ворошить эту старую историю и написать о том, как и что было тогда, в самом начале, когда Велес навсегда разошелся с Перуном и оказался на земле. Хотя для них все не с Велеса, а именно с Перуна и должно начинаться. Но в этом - то и была главная беда. Не любил чертей Перун. Да и за что интересно им было его любить? И в отличие от волхва, никого из них он не выделял, с его высоты они все были одинаковы, и бил он своими молниями по ним часто без всякого промаха.
Скольких погубил да со света сжил и не сосчитать уже, правда, меньше их все одно не становилось.
Но погибших жалко, ни в чем многие и не виноваты были, а погибли от молний его просто, потому что чертями уродились. А разве так можно поступать. Путь ты и Перун, только кто тебе давал такое право?
И, наверное, кто-то и где-то себя не особенно правильно вел, словно все остальные духи только правильно и ведут себя. Но не должны все и за одного ответ держать, не должны.
Только поди да объясни это Перуну самому.
И смущало наших чертей то, что именно о нем и о сыне его писать и придется, а там столько всего туманом тайны укутано да укрыто, если ворошить начать , то еще и не такое открыться может, а оно им надо.
Но Перун далеко , а волхв близко, ослушаться его не было никакой возможности. И не особенно ретиво они взялись за дело.
А как до кота Баюна добрались, или он до них, так все разом и завертелось, и закрутилось сразу.
Так и началась история Даждьбога, сына Перуна или Семаргла - бога огня, этого они тоже пока точно не знали, но рано или поздно выяснят обязательно.
И новая песня о солнце высоком
Возникла в тумане лесной суеты,
И черти слагали былины до срока.
О боге достигшем такой высоты,
И жара такого, что страшно порою.
И только все пели в тиши у огня.
И странные песни ночною порою
Достигли чертогов, простите меня
Какая сегодня мне снилась прохлада
Какая веселая будет гроза.
И пели о солнце и только отрада
Печали и снам предавались тогда.
ЧАСТЬ 1 ПРИЗВАННЫЙ СВЕТИТЬ
Сказка 1 Перун в чужом мире. Не трогайте чертей.
История эта началась давным давно. И началась она с Велеса.
С него всегда все истории и начинались.
Сначала он спас младшего своего брата Перуна - вырвал из рук чудовища, которое спрятало его от мира, а потом оказался в объятиях жены его милой Дивы, как только отправился Перун с Кощеем сражаться да весну в мир возвращать.
Конечно, если уж совсем честным быть, то не один Перун был во всем виноват. Эта Лада своим перстнем волшебным души его коснулась, да так, что затмевала она разум, как только полыхать начинала.
Но о том поступке богини любви никто и не вспоминал особенно, в то время, как о вероломстве Велеса забыть не могли.
Но страсть и любовь любого безумцем сделает. И заставит вести себя не особенно красиво, а Велеса особенно.
Вот с тех пор и пошло все в мире том.
Кощея Перун победил, весна пришла, только домой он в чертоги свои опоздал.
И предстояла ему там еще одна схватка, уже не с чудовищем мертвящим, каким Кощей к тому времени и стал, а братом милым - богом всего живого в мире.
И хотели остановить их и Семаргл и Стрибог, да Мокашь не позволила - встала на пути у них, и сообщила о том, что это дело Перуна, и сам он должен все решить.
Он и решил. Так , что Велес на земле, в заповедном лесу и оказался в то время. Но и этого мало было Перуну, как только заметил он, что Дива слезы льет , да с леса глаз не сводит, так и обрядил его в шкуру медведя. Так и должен был он там бродить чудовищем. А собой становиться мог только на таинственном острове, который не с земли, ни из Ирия не было видно.
Никто в тот момент не посмел противиться, потому что вроде бы все было справедливо, и заслужил такое Велес, а когда узнали, что устроился он там очень даже не плохо, то и вовсе печалиться перестали о том. Только и для победителя и Кощея и Велеса, а за победу платить надо , да еще как, все это не могло завершиться миром да покоем.
Потому что черти на свой страх и риск решили пакость для Перуна устроить. Хотя это им так казалось. А если выше посмотреть, так это богиня Мокашь их руками и копытами просто осуществляла то, что свыше предписано им всем было.
Все вместе, они сделали то, что и следовало, а черти еще и отомстили зловредному богу за то, что он столько их угробил, и многих без всякой надобности и несправедливо сокрушил.
Но как бы там не было, а в то самое время Перун оказался в заповедном лесу, то ли на Велеса полюбоваться хотел, то ли чертей погонять, а может, к волхву у него какое дело было.
Только впал он в сон странный на берегу лесного озера так и завалился, сморенный, уже не понимая особенно , что происходит. И так крепко и сладко спал он, как никогда на небесах не удавалось.
Водяной , как только обнаружил спящего бога, диву давался, и ведь знал, что караулить надо было, да отвлекло его что-то на дне, какой-то там пожар случился или другой переполох.
А когда он вернулся, то поздно было что-то делать. Русалка обнимала Перуна и так улыбалась, что ясно и понятно было, даже водяному, что между ними такое приключилось.
И надо сказать, что Лесана и при жизни и после нее была девицей еще той. И если бы Горыныч ее не украл, да не обронил в озеро, то много бед бы она натворить успела с мужами и князьями самими, но сцапал он ее, когда остальные разбежались, а она убегать не стала. Вот в цепких лапах его и оказалась.
Только что-то у них там не заладилось, начала она биться и пинаться, и как -то незаметно, когда над лесом заповедным пролетали, и вырвалась.
С тех пор, у людей в городе спокойно стало, зато Водяной да и Леший покой потеряли.
И в тот момент, когда Перун у них оказался, можно было не сомневаться в том, с кем он оказался в ту самую ночь лунную. Черти на этот раз не промахнулись, точно все выбрали.
Но Водяной ничего не успел, потому что русалка взвизгнула, так, что Перун тут же проснулся, и увидели они все трое еще и двух богинь, перед ними на берегу стояли Лада и Мокашь.
Как же они могли такое пропустить, и где им быть , как не здесь.
Сказка 2 Спор Лады и Мокоши о Громовержце
.
Богиня любви Лада, и богиня судьбы Мокашь не часто вместе оказывались. Но тут спустились из Ирия, и, взглянув одна на другую, в лес и пошли на берег озера, где Водяной только что свою русалку от Перуна оторвать успел, а черти затихли по кустам, и уйти не могли совсем, но и приблизиться никак не решались.
Если бы не две лучезарные богини рядом, то трудно было бы сказать , что бы произошло, в тот момент, когда Громовержец пробудился, и куда бы полетели и водяной, и дерзкая русалка, и черти.
Только теперь он взирал на них.
Лада загадочно улыбнулась.
- Любовь всегда прекрасно, не правда ли, даже если это только русалка, но какая.
- И нечего измываться, - отвечала ей Мокашь, - они разговаривали так, словно были только вдвоем, и никого больше не было рядом.
- Кто и когда от судьбы уходил, да еще от такой, он и не думает пока, какой бог после этой ночи родиться должен.
Ударил гром, так, что многие могли бы оглохнуть, молния сверкнула так, что и ослепнуть можно было, всем, кто зажмуриться не успел, а когда они открыли глаза, то его и близко не было.
- Ничего удивительного, Перун всегда собой и останется, но это уже не важно, дело сделано.
С этими словами они тоже удалились, такой переполох в лесу заповедном создав, что еще несколько дней все его обитатели успокоиться никак не могли
Рыдала русалка, хохотала над ней Болотница, ярился Водяной, обычно такой спокойный, и гонял чертей так, как только копыта сверкали. Он как-то слова богини о неизбежном позабыть постарался, зато помнил, что Перун хотя и ушел, но вернется обязательно, и вот тогда ему придется ответ держать, где он был, и что делал, и почему русалки его так вольничают.
Лешему хорошо успокаивать, ни одна из его берегинь и кикимор ни в чем таком не замешана, а ему везет как всегда, то Болотница князя топит, то русалка к Перуну в объятьях забралась, да ночку буйную с ним провела. А тот прямо не видел и не слышал ничего, еще бы, но теперь, когда все открылось и перестало быть тайной, кто кроме водяного может быть во всем виноватым.
Были еще черти, конечно. Только их еще поймать надо было, а он всегда тут, на месте оказывался, далеко не убежит, это точно.
№№№№№
Покинув заповедный лес, боги еще немного постояли на полянке, где тоже было не особенно светло, не ночь, конечно, но света маловато все-таки.
- Ничего, скоро все переменится, - говорила Мокашь.
Пока она одна точно знала, как и что перемениться должно.
Лада как всегда думала не о грядущем, а о прошлом о том, как был изгнан Перуном с небес Велес, и повторяла только, что не стоит копать яму другому , ведь столько раз уже случалось, что сам ты в нее и попадешь.
Велес оказался в шкуре медведя, а Перун, так боровшийся со своим братом, в его собственной шкуре. Только в еще более плачевном положении - была с ним рядом хотя и дерзкая, но простая русалка.
Впрочем, она вероятно , была бы в любом случае, потому что именно от русалки и Громовержца и должен был родиться бог всего белого света, и солнца за одно. Но все-таки все так замечательно совпало в тот самый раз, что лучше уже и не придумать было.
Многим тогда хотелось взглянуть на Перуна, но никто и нигде его не видел больше, укрылся он у себя и не хотел появляться. Никто и приблизиться к нему не посмел.
Но век же прятаться не будешь, надо и появиться в мире. Надоело ему сидеть в своих чертогах, вот и вышел он снова на небосклоне появился.
Сказка 3 Волхв спешит на помощь.
И мир в ожидании света, во мраке зловещем тонул
И волхв узнавший про это, на Велеса тихо взглянул
- Что делать, когда он родится, в глуши , в забытьи без отца
- Укрой его, пусть поселится у князя, не зная лица,
Младенца возьмут, как родного, и двойня для них не помеха
Нельзя ему будет без дома, . На том и расстались и света
Несущего счастье живому, в тревоге все ждали , не веря
И видели жизнь по иному, во мраке и духи и звери.
А люди в своем околотке, так мало о мире узнали.
И лишь по особой походке , там княжича и вспоминали.
Но это позднее, а нынче, русалка рыдала о боге
И в этом лесу, как в пустыне, от мира укрылась убогого
Она ничего не хотела, она никого не встречала,
Лишь гибкое юное тело волна в полумраке качала
И странная боль увяданья, грядущего злая картина
Умножат былые страданья. Она и не вспомнит про сына
Он вспомнит, да только зловеще посмотрит на мир этот снова
И черти дрожали от встречи, в преддверии дня рокового.
Так уж получилось, что тогда волхв узнал о происшествии в своем любимом заповедном лесу позднее, чем последний черт. Но все духи были уверены в том, что ему-то все известно, от него ничего не может укрыться. А он был занят другими важными делами. И о ночи, которую русалка провела в объятиях бога, не думал вовсе.
Но как только понял, долго объяснять не надо было, что свершилось неожиданно то, чего все они так долго ждали, так и бросился к водяному и русалке. И уговорил, убедил их в том, что ребенок, когда он появится на свет , должен быть у него.
Русалка ничего слышать не хотела, хотя и спорить с ним особенно не могла, а водяной облегченно вздохнул.
И что бы они делали без волхва.
Сама жена его ждала часа, когда младенец появится на свет, чтобы тут же отнести его Яге, а уж та передаст волхву, если его не окажется на месте.
За это время Водяному удалось все-таки строптивую девицу убедить в том, что она родит сына бога , и даже не может себе представить, сколько в этом мире, да и в любом ином желающих его погубить.
Она слушала молча, поглаживая свой большой живот, и рано или поздно должна была с этим согласиться.
Черти тогда ходили гордыми - это ведь они способствовали тому, чтобы во мраке зародился новый свет. Теперь об этом можно было вслух сказать, хотя еще недавно даже и признаться страшно было.
Но свет породили они, и пусть попробует кто-то на них все свои грехи списать.
№№№№
Велес, сбросив свою шкуру , на острове своем таинственном в тот вечер разговаривал со своим волхвом. Он вспоминал о том, что происходило в Ирии, после того, когда вернулся Перун.
- Как он негодовал, какие молнии метал. И кто бы тогда сомневался в том, что сам он останется непогрешимым. Но никогда нельзя говорить никогда, особенно если у тебя впереди еще бессмертие.
Он помолчал немного, а потом прибавил:
- А нынче мне даже жаль его немного.
- Нечего его жалеть. Он бросает и ее и ребенка своего на произвол судьбы, и даже признаваться не хочет, что это было. И вроде пока это не так страшно для него, но ведь пройдет немного времени и он поймет то, что сотворил, только тогда уже поздно будет, и почему это понимает любой волхв и не понимает Перун.
- Во всем обвиняют тех, кто подвержен страстям, - отвечал ему волхв, - а меня всегда больше пугали бесстрастные, это от них все беды и приходят в наш мир.
Так они говорили бы еще долго, если бы к ним, ломая крылья, ворон не пожаловал, а за ним и бес не бежал. Они и сообщили волхву и Велесу о том, что ребенок родился, и он уже в избушке Яги, куда не то что враги их лютые и боги, но и сама русалка проникнуть не может.
Когда леший устроил ее , так как Яга требовала, он и не ведал, каким укрытием от всех она может стать в такие вот тревожные минуты. И только тот, кого хозяйка хотела видеть, только тот мог повернуть ее к лесу задом , а к себе передом и туда проникнуть
И все-таки Леший сидел на пеньке перед ней и зорко смотрел во все стороны, он не мог доверять своему соображению в полной мере, а что если Морена или Перун пожалуют и смогут что-то такое сделать, что повернет избушку.
Но обошлось, Морена была занята своими делами, Перун по-прежнему не хотел признаваться в том, что тот, кто так яростно Велеса осуждал сам ни чем не лучше. Если бы духово мнение не было для него так важно, то и страданий столько не причинил бы грозный бог собственному сыну.
№№№№№
Дива в то время смотрела на него. Как и всем в Ирии, ей было известно , что там случилось.
- Он бессердечен, - говорила она птице Сирин, и та только ласково улыбалась, она не спешила осуждать Громовержца, хотел тот или нет, но он подарил им новый свет, а потом, со временем все наладиться, пока есть, кому о нем позаботиться.
- Ты совсем не ревнуешь его? - только и спросила она у Дивы.
- Нет, конечно, я даже рада, только очень обидно, что младенец страдает из-за гордости его.
На том, они и расстались, и снова взглянула каждая на землю в лес заповедный, где самое важное и творилось в те дни.
Сказка 4 Влюбленная русалка
В те дни, когда появился младенец, больше всех в лесу, впрочем, как и обычно , суетились наши любимые черти. Не только радость, но и вина заполняла их мятежные души, и они никак не могли понять, побьют их или похвалят, когда медведь вместе с волхвом появился и около избушки Яги остановился, некоторые из них высовывались , но так ничего и не поняли, теперь , когда все свершилось, всем оказалось не до них.
Но разве привыкать им к очередной несправедливости, если бы беда какая была, тогда бы точно сразу вспомнили, а когда радость, это они сами разберутся.
Но при этом они не переставали следить за Нием, и Мореной, и самим Перунов, и Кощеем, и дивились тому, как много противников оказалось у только что народившегося младенца.
Самой несчастной оказалась русалка. Она тосковала не о ребенке оставленном, нет, ей даже нравилось, что он был далеко, но она так надеялась, что в этот момент, узнав обо всем, а знали уже все, Перун сменит гнев на милость и вернется к ней. Хотя бы на ночь одну.
Она не могла соперничать с Дивой, конечно, но она не изменяла ему, на этом свете , тогда почему он до сих пор с той, которая по брату его слезы льет.
Вот о чем осмелилась говорить Лесана с водяным, а тот только уплывал от ответа, и уверял ее, что когда пара молний в их озеро попадет, то от него точно ничего не останется, но она продолжала рыдать, и свет белый был не мил ей тогда.
А Дажь между тем до глубокой ночи оставался в избушке Яги, черти были рядом, и сам Велес смотрел на него с такой нежностью, на какую только огромный и неуклюжий медведь и был способен. Он гладил ребенка по волосам и разглядывал его снова и снова.
Нет, он бы хорош, и там, с Ярилой им будет хорошо.
Только он один знал тайну старого волхва, даже князь Славен ни о чем не догадывался, да и не надо было ему знать о том, кто под сводами дворца его растет.
Ведь тогда он будет своего родного сына искать, всех потревожит, и все равно ничего не сможет переменить, как слаб тот, кто покинул небесам и стал человеком, перед богами, духами и волхвами, и то, что они задумали , осуществят обязательно.
А черти самые отобранные и проверенные, те, которые и в прошлый раз с этим отлично справились, побежали к Баннику из княжеской бани и стали ему объяснять, что следовало сделать на этот раз.
Если бы Банник захотел говорить, то он много чего интересного рассказать бы смог, только никому ничего Банник наш говорить не собирался,
И недаром так было издавна, что именно для бань, зная, что там происходить будет, Велес отбирал только самых злых, проверенных типов, тех, кто умел держать язык за зубами. И с людьми скорее был враждебен, уж никогда дружбы не водил точно.
Ведь видел он, что, покрывая разные проступки, духам и богам придется к людям обращаться. Но дела то это все не простые, и самому человеку не расскажешь о том, что от него требуется, объяснять долго, да и чертей не хватит, чтобы следить за тем, как все исполняется. А потому легче и проще заставить их без лишних слов делать то, что требуется, а как это можно сделать? Вот именно, убедив, что черное, это белое, а белое - черное. И желательно, без насилия, потому что они ,как дети малые, обижаются страшно, и все только испортить могут. Домовые так сжились с ними, что и сами на них похожи стали, вот банники - совсем другое дело. Это особенные ребята, закаленные, на них и черти часто жалуются, а это чего-то да стоит. Если и родился тот, на кого черти жаловаться могут, так имя ему Банник.
Так примерно размышляли еще при рождении Ярилы волхв с Велесом, а теперь им оставалось только еще раз то же самое и проделать, чтобы и Даждь оказался у князя Славена, когда его любимая наложница рожать начала.
Уж если княжеского ребенка они к Волхву с Ягой пристроили, то этому сам бог велел тут оставаться. Зато там бога никто не найдет, да и искать не станет, это точно. Подрастет он, научиться многому из того, что знать должен, а там и в люди можно будет его смело выпускать, пусть с мир отправляется спокойно.
Под покровом тьмы волхв отправился в княжескую баню, черти его провожали теперь, зорко следя за тем, чтобы не случилось чего такого, но до бани они добрались без происшествий.
В лес он вернулся на рассвете один. И словно бы ничего больше тут не было.
Тихо и спокойно было в заповедном лесу. Да и кому шуметь тут, Яга быстро утихомирит, пикнуть не успеешь еще.
Русалка даже и не спросила, куда делся младенец, Перун так и не появился тут . Но тишина тут же нависла над этим миром и этим лесом.
Впрочем, все, кому надо знать, знали, что происходили тут вещи очень даже для всего мира важные и значимые.
Еще немного времени пройдет и будут они о том помнить.
Сказка 5 Рождение Света и тепла
Хотя шум с тех пор утих в лесу, но все почувствовали, что изменилось многое, больше не казался он таким темным и туманным, света теперь там было значительно больше.
Черти преобразились окончательно, они понимали, а может, кто и сказал им, что станет со временем заповедный лес тем самым местом во всем мире, где и свет и страсть начало свое иметь будет.
Да и где еще было такому месту быть интересно, как не в их лесу, от одних чертей вон сколько шуму и страстей было и до сих пор, а если там появится со временем молодой и прекрасный Ярила, когда подрастет немного, а с ним и сын русалки.
Смешно сказать, тогда они еще и не знали, как звать его будет, он так сыном русалки и оставался просто.
Странные только какие-то дела в самом Ирии творились, над ним все время девы птицы кружили, и туч было больше, чем во всем времена.
И дождики чаще шли , чем обычно, словно Перун наводнение хотел на земле устроить да и затопить все тут. И все духи должны были расплачиваться за то, что случилось.
Тогда Лада и отправилась к Диве, понимая, что она одна может остановить все это.
- Смотри, что творится, нам нужен свет и тепло, останови его, он должен признать, что Даждь уже родился, и никуда от него не деться, у него слишком много защитников. Если он из-за парня, своего сына хочет мир погубить, то не выйдет у него этого.
Что оставалось делать Диве? Согласилась она с богиней любви, да и отправилась к Перуну.
Но он слышал их разговор прежде, и в первый раз устыдился всего, что теперь вокруг творилось. Нет , в свое время Велес, хотя и шкуру получил, и на землю изгнан был, а вел себя более достойно.
И в тот же миг тучи рассеялись, дождь прекратился, и хотя еще того белого и ослепительного света, к которому мы привыкли, не было, но уже и той слякоти и тумана вечного не было над Славянскими землями.
И понимал Перун, что должен он отвечать за то, что в мире этом приключилось по его ли воле, помимо ли ее. Но если он собирается быть главным, то и вести себя не так глупо должен.
№№№№№№
А между тем на дворе у князя Славена подрастали два его сына. Росли они, как и полагается детям богов, не по дням, а по часам налюбоваться князь на них не мог. И если что-то его и смущало, то только то, что больно много духов вокруг них увивалось.
И хотя разглядеть чертей он уже не мог, но присутствие их чувствовал все время . Но где еще чертям быть, как не на княжеском дворе,- утешал себя князь Славен, и очень внимательно следил за воспитанием их.
И даже он не ведал, что в заповедном лесу, в чертогах волхва были еще два мальчика, считавшие чародея своим отцом, одного из них старшего назвал он Вольгой , а второго Дунаем.
Как могли появиться дети во дворце этого серьезного человека, где ни одной девицы не бывало сроду, и уж никто никого не рожал, сказать трудно. Этого никто не знал из людей.
Разве что княжескому Баннику ведомы были ответы на вопросы эти, только хоть души его, хоть жги, никому ничего говорить он не собирался, потому что люди вреда ему никакими пытками причинить не могли, а вот волхв - другое дело, с ним никакой разумный банник не стал бы связываться, а наш и подавно, потому что была и баня у него лучшая, и сам он был умнее многих.
Ему только интересно было одно, узнает ли когда-нибудь князь Славен правду, встретится ли со своими родными сыновьями или чужих за своих считать станет, а со своими только в Ирии и встретится, если не успеет раньше воды забвения выпить. И что он тогда скажет и о жизни своей, и о детях своих и чужих?
Но этого не знал даже княжеский банник Трофим.
Так эта история и начиналась когда-то, во времена, когда белого света еще не было, и он только рождался , рос и матерел, чтобы со славянами оставаться до самого конца.
Уж и от богов их мало что останется , а Даждьбог в небесах по- прежнему будет цел и невредим. И он мир свой не оставит никогда. Потому что сын русалки он, а она всегда на земле хранила нас с вами, такой оказалась ее судьба.
Но в те стародавние времена все только и начиналось.
Сказка 6 Не суди и не судим будешь Перун перед Велесом
И вот они снова в лесу заповедном сошлись.
Не Велес поднялся до звезд, а Перун опустился
И смотрит надменно, и видит обычную жизнь.
Сначала смутился, потом как всегда - удивился.
Века напролет не кончается спор, и пути
Все время во мраке и сходятся грозные тучи.
- Мой сын подрастает, и должен он мир осветить, -
Перун признается, - И будет он выше и лучше.
- Он будет, но ты, для чего ты явился сюда.
Мы с ним оставались когда-то глухими ночами.
А ты не отец, ты горящая где-то звезда.
Тебя он не знает, от всех от других отличает
Едва ли. И это позор, о мой брат, и беда
Ты резко судил нас, но что же случилось с тобою.
- Тобою рожден он, забывший тебя навсегда
И лишь вспоминает с усмешкой печальной и болью.
Перун отступил, и привыкший стоять до конца
Растерянно Велес смотрел , как он молча уходит
- У мальчика нет, и не будет вовеки отца,
О что ты наделал, лишь гром в отдаленье грохочет.
Так и было тогда, Перун спустился вниз. Давно уже хотелось ему побывать в заповедном лесу, встретиться с Велесом, посмотреть в его глаза. Он и сказать не мог, что его туда толкало так, только и остановиться уже никак не мог.
И Велес не заставил себя ждать.
Он тут же вышел.
- Рад тебя здесь видеть, - с горькой усмешкой говорил он.
Сам Перун молчал только.
Велес только теперь заметил Семаргла и понял, что это тот подтолкнул его сюда, может поспорил и пари заключил, кто его знает. Только совсем не хотелось ему теперь бога огня в их дела впутывать.
- Не на сына ли ты взглянуть пришел.
Перун молчал. Черти были слишком близко, и они слышали все это, потому он ничего не хотел говорить о том.
Хорошо, можешь не отвечать, только и сына у тебя нет, это тебе и Яга скажет. Сколько времени они здесь с Ярилой провели, ведь ты даже не видел и не слышал их. Он останется, ему суждено будет остаться с людьми, даже когда мы все уйдем, он не позволит им забыть о себе, когда они забудут о нас обо всех, только у тебя нет сына. Они не вспомнят о том, что ты его породил, потому что ты подло убежал тогда, бросив его, и не возвращался.
Что было на это ответить Перуну. Так это и было на самом деле. Но ведь никогда не поздно, или все-таки уже слишком поздно?
Семаргл отбросил в сторону черта, на которого чуть не наступил, и тот прямо к ним и полетел.
- Что это черти летят? - усмехнулся Велес, он чувствовал собственное превосходство, а потому был весел и спокоен.
Но на этот раз даже черт не произвел на него обычного впечатления.
- Пусть летят, куда хотят.
- С каких это пор ты чертями перестал интересовался.
Но залетный черт, не стал дожидаться пока Перун им снова интересоваться начнет , и бросился подальше , потому что береженного и Велес бережет, хотя он что-то расшутился, так , что даже страшно становится.
Но слишком важным был тот момент, и не в черте явно дело.
- Семаргл подарит ему огонь, - говорил Велес, чтобы слышали оба, и тот, кто таился в кустах, и этот, - он поднимет его на небеса. Хорошо, что не все на тебя похожи.
И снова молчал Перун. Он ушел, он все-таки ушел.
- Это мой сын, - крикнул ему вслед Семаргл, я от него не откажусь, никогда, что бы ни случилось
Ярила с Даждем оказывается тоже были здесь, и черти подтолкнули его к Семарглу:
- Мы же говорили, что найдем твоего отца, - дружно заявили они, - вот он и нашелся, ты больше не будешь сиротой.
Перун , хотя и был уже далеко, но слышал их, он должен был их слышать.
- У одного хватило сил признать своим сыном чужого, у другого наоборот, - только и вздохнул Велес , и это все, что ему оставалось в тот миг. Так вот странно повернулась жизнь, да и могла ли она быть другой? Нет, конечно.
Перун дал себе слово, больше никогда не спускаться на землю и не возвращаться в заповедный лес.