до условностей ли и земных реалий?
Он родился в том мире где быт убог:
терриконы до неба – посёлок Дальний.
Неприглаженным вырос, рисуя мир.
Плотность жизни шахтёра, что краски тюбик:
чёрный — утро — на смену, сменился — пир
антрацита с оранжем, картина будет.
Он чернее чем ночь, в горле пыль и сушь.
Смена кончена, амба, подъемник взвизгнул:
— На поверхности ада положен душ,
и рассвет апельсином. Концовка близко.
"ЗАГАЗОВАННОСТЬ!", — буквы на жёлтом — крик.
— Наплевать!, сигаретный дымок, — блаженство...
Счётчик плавится, зуммер немой охрип;
дым в ладони — шахтёр не дурак — волшебник.
Гул пожара готов словно рой кружить
вверх и вниз узким жерлом, утечкой газа.
Душевая на "дальней": смакует жизнь
чёртов тюбик шахтерский, —
картина маслом