– Современная молодежь, нахватаются заграничного дерьма, и давай подражать. Позорище, смотреть противно. Мир давно «не тот», – он покачал головой и неразборчиво продолжил бубнить в том же духе.
Девушка не решилась затевать ссору с суровым дядькой. Настроение, как, впрочем, и всегда, было паршивое. Покраснев, она молча подошла к выходу.
– Заплатить не забудь, клуша, – выругался водитель, брезгливо забирая мелочь и с нетерпением ожидая, когда пассажирка покинет транспорт.
Негодование мужчины было обоснованно. Венера возвращалась с тематической вечеринки, состоявшейся этой ночью в крутом загородном клубе. Она выбрала косплей в стиле «Fallout 4» , а потому под верхней одеждой действительно выглядела странно: выкрашенные в ярко-оранжевый цвет волосы; броский грим; синий комбинезон-спецовка с желтыми вставками и цифрой «111» на спине; накладные кожаные наколенники, пояс и наплечники с шипами; высокие тяжелые ботинки и самая большая гордость – pip-boy в реальный размер и перчатка когтя смерти , напечатанные на 3-d принтере и собранные вручную.
На улице, для начала декабря, оказалось непривычно душно. Не задумываясь, девушка стянула пальто, широко зевнула и зажмурилась. Испортить макияж было не страшно, все равно скоро умываться и спать. Медленно бредя по пустой аллее, она вдруг сообразила, что вокруг мертвая тишина. Оглядевшись, вместо привычных высотных многоэтажек, Венера обнаружила «низкий» частный сектор. Силясь понять, куда забрела, она мысленно отследила маршрут автобуса до конечной, но так и не вспомнила ничего похожего на это место: новехонькая, будто только закатанная дорога, по одну сторону от которой – ряды одинаковых домов, а по другую – огромная, двухэтажная усадьба.
– Неужели села не в ту колымагу?! – разочарованно спросила себя девушка, честно говоря, не припоминая, как покинула «Мустанг», не то, что, как и во сколько ловила транспорт. – Жизнь, конечно дерьмо, но с выпивкой пора завязывать, – расстроенно хватаясь за голову, пробормотала она, не чувствуя, однако, ни капли похмелья.
Достав сотовый, Венера взглянула на время и изумленно приподняла бровь: два десять. По сути и маршрутки толком не ходят. Как она умудрилась поймать автобус?! Когда успела накидаться? И почему так рано ушла? Последние месяцы девушка не упускала шанс забыться, предпочитая гулять до утра. Морща лоб, бедняжка напрягла память, но безрезультатно.
– Черт с ним, – решила она, непослушными пальцами пытаясь вызвать такси через приложение на телефоне.
Все тщетно, связь отсутствовала. Небрежно запихнув аппарат в задний карман, Венера осмотрелась – ни души. Чтобы выбраться, нужно либо тащиться пешком до ближайшей заправки по трассе, пролегающей через глухой лес; либо нагло ломиться ночью в чей-то дом и просить о помощи. Будучи воспитанной девушкой, она пришла к выводу: тревожить в два часа ночи тех, кто давно спал – неприлично, – а потому поплелась по улице в надежде встретить случайного прохожего.
***
Потратив двадцать минут на поиски «первого встречного», Венера сделала приличный крюк, но, в итоге, разочарованно бурча: «хоть бы в одном доме горел свет», – вернулась на прежнее место. Из-за крытой остановки выглядывала длинная тень.
– Отлично! – на душе стало спокойнее, и девушка ринулась к единственной живой душе на всю округу.
Спасителем оказался робкий мужчина лет пятидесяти. Приличная, официальная одежда висела на нем мешком, и вид имела «вчерашний» – сильно потрепанный и неопрятный. Незнакомец нервно переминался с ноги на ногу и, затравлено, озирался.
– Привет! – звонко оглашая пустынную улицу, воскликнула Венера. От неожиданности мужчина икнул и подпрыгнул. От него крепко разило перегаром и застольной едой. – Не скажете, что за район? Хотела вызвать такси, но нет связи. Может рядом есть заправка или круглосуточный магазин?
– О! – облегченно выдохнул незнакомец, доставая из внутреннего кармана пальто фляжку со спиртным. – Я думал, что свихнулся. Мой сотовый тоже молчит. Торчу здесь уже минут двадцать: обошел округу, стучался в двери – никто не отвечает. Мертвое место.
– Таааак, – разочарованно протянула Венера, подозревая, что не с тем человеком связалась. Он либо потерялся сам, либо был так пьян, что слабо соображал. Последняя версия казалась более очевидной, особенно после того, как незнакомец залпом осушил металлический сосуд. – Прогуляюсь еще.
– Нет-нет! – поспешил остановить ее мужчина, хватая за локоть и умоляюще заглядывая в глаза. – Меня зовут Тимур Валентинович, – словно приручая дикое животное, мягко представился он. – Я приехал на автобусе, что весьма странно, ибо общественным транспортом не пользуюсь лет пятнадцать. Как в него попал, почему так поступил – не помню, глухой провал в памяти.
– Ладно. Оставайтесь на остановке, а я поищу помощь.
– Тут никого нет. Умоляю, не бросайте меня, иначе я окончательно сойду с ума.
– Спокойно, – сердце девушки забилось быстрее. После похода по пустынным улицам ей и самой место мерещилось заброшенным и жутковатым. Да и напуганного пьяницу стало жаль. – Я – Венера. Давайте попробуем осмотреться еще раз, вместе.
– Пустая трата времени. Я ломился и заглядывал в окна каждого дома. Мы – одни!
– Так уж «одни»? – недоверчиво переспросила собеседница, замечая за углом ближайшего строения высокую блондинку лет двадцати. Безупречно сложенную фигуру прелестницы обтягивало вульгарное золотистое мини, а плечи обрамляла дорогущая шуба. Несмотря на теплую погоду, снимать шикарную вещицу она не собиралась, предпочитая потеть, но обозначить высокий статус. – Как насчет нее?
Тимур Валентинович ошарашенно уставился на юную девицу.
– Эй! – позвала Венера, привлекая внимание незнакомки.
Блондинка гордо задрала подбородок и смешно засеменила в их направлении на подгибающихся ногах.
– Наконец-то! – высокомерно выдала она пухлым ртом с неаккуратно размазанной яркой помадой. – Где тебя носило? – почему-то обращаясь исключительно к мужчине, набросилась фурия. – Какого хрена я не на вечеринке? Все там, отмечают мой триумф, а я, вместо ВИП-зала, торчу в глухой дыре! Я столько пахала, чтоб получить место солистки, и заслужила праздник в свою честь! Артур узнает о твоей выходке и мигом уволит, челядь! Еще и нажрался, свинья подзаборная. Но мне плевать! Живо вези обратно!
– Мадам, вы принимаете меня не за того, – отступая от не протрезвевшей разнузданной девицы, искренне возмутился поддатый джентльмен.
– Хватит прикидываться идиотом! Твоя глупая шутка будет иметь серьезные последствия.
– Вы, очевидно, считаете, я – ваш водитель, но это не так. У меня у самого целый штат персонала. Я вижу вас впервые, леди.
– Ну конечно, бизнесмен недоделанный. Я не какая-нибудь тупая курица! Я – Анжелика Сафронова! Звезда и прима известного балета! Со мной так нельзя. Сажай жопу в машину и вези к остальным!
– А по мне – ты та еще «курица», – не сдержав праведного гнева, вставила Венера. – Что, с первого раза «не въехала»: он понятия не имеет, что ты за птица. Видать, не так уж и знаменита, как утверждаешь, – сердито прошипела она, хоть и поймала себя на мысли, что внешность у выскочки действительно знакомая.
– А ты кто? Заступница униженных? Или старая кошелка в прикиде для детского утренника? – расхохоталась блондинка, окидывая наряд собеседницы оценивающим взглядом.
– У нас разница в возрасте – лет пять, но я, по крайней мере, не выгляжу, как малолетняя шлюха.
– Ах ты, сука! Вали отсюда, пока охрану не позвала!
– Дерзай! – бледнея, но, не теряя самообладания, разрешила соперница, принимая боевую стойку. – Оглянись! Я буду рада, если к нам присоединится пара здоровяков. Новый друг прав: здесь страшно, стремно и поразительно тихо.
Девица скептически хмыкнула, но все же покрутила белокурой головой.
– Все спят, – пожав плечами, небрежно бросила она.
– Или помимо нас никого нет! – настойчиво запричитал Тимур Валентинович. – Это – похищение! Не иначе инопланетяне ставят эксперимент, а то и сатанисты совершают дьявольский обряд.
– Фантастики перебрал, дядя? Я… – Анжелика не успела произнести очередную обидную фразу, как со стороны богатого дома возникла мужская статная фигура. – Говорю же – бредите. Попрошу хозяина усадьбы вызвать такси, – она приосанилась и кокетливо заулыбалась. – Вы не суйтесь. Вряд ли он заговорит с голодранцами, а мне точно не откажет.
Чем ближе приближался человек, тем отчетливее вырисовывались его идеальные, аристократичные черты лица, огромный рост и спортивное телосложение. Смольные до плеч волосы были профессионально уложены, а брендовый изысканный наряд так и кричал о крайней состоятельности и претенциозности. Неспешно вышагивая, красавец сравнялся с компанией и, прежде чем его забросали вопросами, невозмутимо представился:
– Серафим (у присутствующих пробежала мысль, что у незнакомца даже имя пафосное), – и сразу приступил к делу: – Я – не местный, и хочу попасть в город, как и вы. Нигде, кроме особняка, нет видимого присутствия людей. Полагаю, туда и стоит направиться.
– В большом доме кто-то есть? – оживилась Венера, с любопытством глазея на напыщенного, но весьма привлекательного мужчину. Тот, в ответ, смотрел на нее не менее заинтересованно, но настороженно.
– Ты слепая? – нахмурившись, грубо буркнул самовлюбленный тип, переводя взгляд на остальных пришельцев. – Там иллюминации, как на новый год. Кто-то же ее включил.
– Что? – брови собеседницы удивленно поползли вверх. Девушка, а следом и ее спутники, уставились на роскошное здание, где минуту назад было чернее ночи: из панорамных окон, бил, слегка приглушенный шторами, свет. – Как такое возможно? Там только что было глухо и безжизненно.
– И я так думал, а когда подошел ближе, особняк озарился. Я собирался постучать, но услышал вас и решил проверить, не хозяева ли вы.
– Там тоже никто не открывает, – за спинами разговаривающих раздался новый голос.
По главной дороге усадьбы к ним подтянулись еще двое: хмурый, седой мужчина с цепкими глазами, и молодой человек, не старше тридцати, но с видом познавшего жизнь пижона. Первый, в возрасте, был облачен в скромную, не броскую, но недешевую одежду. Второй, будто в противовес, – в вычурно, яркую, в стиле стиляги.
– Я – Илья, – слащавым нахальным тоном продолжил тот, что моложе, – а это – Мирон. Мы встретились на остановке минут тридцать назад и пришли к заключению, что неплохо бы разжиться телефоном. Наши не работают.
– Получается, мы прибыли примерно в одно время, но не заметили друг друга? Разве так бывает? – принялся паниковать Тимур Валентинович, благо волосы на голове не стал рвать. – Скажите еще, что приехали на пазике со старым бородатым мудаком, – все закивали, растерянно переглядываясь. – Сто процентов – эксперимент. Вероятно – правительства. Нужно срочно сматываться, – пискляво заголосил он, выбегая на трассу. – Двинемся пешком, рано или поздно набредем на людей, или поймаем связь.
– Не советую, – категорично возразил Серафим. – Первое, что я сделал, осознав, что попал «не туда» – отправился обратно. Метров через двести, асфальт обрывается и единственное, что ждет на пути – кромешная тьма, туман и дикий лес. Еще я слышал волчий вой. Неподалеку бродит стая. Заблудимся – умрем. Самостоятельно не выбраться, по крайней мере, до утра.
– А вдруг нас реально похитили? – начиная подозревать, что алкаш пропил не все мозги, нерешительно предположила Венера, – не зеленые человечки, конечно, – сжавшись под шквалом саркастических ухмылок, добавила она. – Но кто и зачем?
– Выкуп? – изучая собеседников, допустил Илья.
– Серьезно допускаешь, за алкаша и хипстершу кто-то заплатит? Ты их видел? – надменно фыркнула Анжелика, с отвращением косясь на вышеупомянутые личности. Посчитав, что этого недостаточно, она театрально отодвинулась от Тимура Валентиновича, будто чужая беда – заразна.
– Еще раз кинешь колкость в мой адрес… – психанула Венера, сжимая кулаки. Она хоть и привыкла решать споры цивилизованным путем, малолетней выскочке уступать не собиралась. – Набью тебе морду. И плевать, что ты звезда столичных подмостков.
Соперницы покраснели, насупились и почти минуту играли в напряженные «гляделки». Со стороны ситуация смотрелась комично: худая шпала, с искаженным в гневе лицом, грозно ссутулилась над, пытающейся выглядеть опасно, моськой. Первая из них точно набросилась бы на вторую, не вклинься Серафим:
– Если это – похищение, между нами должно быть нечто общее. Единственное, что приходит на ум – неадекватность, – сухо прошипел он, мигом успокаивая разбушевавшихся мегер.
– Допустим, дело не в деньгах. Тогда что? Долги? – подкинул очередную идею Илья, руководствуясь собственными поступками. – Честно говоря, у меня их достаточно. Только сегодня просрал огромную сумму. Не очутись я в этой дыре, был бы уже мертв. Для меня она – спасение.
– Игрок? – быстро раскусил парня аристократ, смиряя презрительным взглядом.
– У каждого свои пристрастья, дружище. Уверен, твои похлеще будут.
– Мы – не друзья, и я – идеален.
– Значит, отпадает, – подытожила Венера, пока спор не разросся в драку. – Что еще? Измена? Предательство?
– Тоже бывало, – безразлично пожав плечами, подхватил Илья.
– У тебя весь спектр грехов в запасе? – ехидно поинтересовался Серафим.
– Теперь нам вас разнимать? – насмешливо подковырнула Анжелика.
– Смотрю, мы все характерные. Не исключаю, наша схожесть – заносчивость. Досадили какому-нибудь неудачнику, вот кретин и мстит.
– Не обобщай. Возможно, вы с блонди и парочка спесивых засранцев, но я – человек добродушный, – огрызнулась Венера, моментально жалея о сказанном. Она считала себя более сдержанной.
– Может, пойдем и выясним, за какие провинности нас сюда притащили? – впервые раздался низкий глубокий голос Мирона.
Спорщики одновременно обернулись на стоящего чуть поодаль пожилого мужчину.
– И как? – на высоких тонах осведомилась балерина.
– Обследуем особняк. Подозреваю, свет зажегся не просто так, а потому что все мы оказались поблизости. Не найдем ответы, хотя бы заночуем.
– Но дверь заперта, – напомнил Илья. – Вы же сами проверили.
– Существуют разные способы попасть внутрь. Лучше взломать чужое жилище, чем сдохнуть в лесу от лап голодного зверя.
– Звучит убедительно, – заключил Серафим и первым направился к дому.
***
– Вы же сказали, входа нет.
Тимур Валентинович перевел недоверчивый взгляд с мужчин, прибывших в команду последними, на приветливо распахнутые двери.
– Пытаешься уличить во лжи? – агрессивно отреагировал Илья, следуя излюбленному принципу: лучшая защита – нападение.
– Почему нет? Я никого не знаю. Может вы с другом та самая пара демонов, что приволокли нас сюда.
– О, дружище. Я мог бы предположить подобное и о тебе, не выгляди ты, как запойный алкаш.
– Достаточно! – грубо перебил Мирон. – Я тоже всех, включая Илью, вижу впервые. Кому страшно находиться в обществе остальных, пусть остается снаружи, – сурово предложил он и смело переступил порог дома.
Внутри особняк оказался не менее шикарным, чем снаружи: антикварная мебель, подлинники картин, ковры ручной работы, хрустальные люстры и прочие атрибуты, свойственные вкусам богачей начала прошлого века. В огромной гостиной весело трещал камин. На барной стойке выстроился ряд бутылок: итальянское вино, дорогой коньяк, хорошая водка, голубой ликер, элитное виски, пару темного, а также крафтового пива и газировка. По соседству лежало три пачки сигарет различных марок. В столовой накрыт многообразный ужин на шесть персон, начиная от бургеров и заканчивая солониной и трюфелями. Обстановка наводила на мысль, что кто-то собирался праздновать, но так и не спустился к ужину.
– Только не предлагайте, как в дурном кино, «разделиться», – умоляюще попросила Венера, рассматривая золотые старинные часы на каминной полке. Стрелки, противно цокая, застряли на десяти минутах третьего. Девушка задумчиво покосилась в окно: непроглядная тьма, и что странно – звезды застыли на месте. – Когда мы приехали? Минут сорок назад? – поинтересовалась она у изумленных товарищей. – Вам не кажется, что звезды за это время не сдвинулись ни на сантиметр?
– Говорю же, тут нечисто, – вновь вставил свои три, порядком надоевшие, копейки Тимур Валентинович. Он отчаянно нервничал, чем крайне раздражал попутчиков.
– Хватит нагонять жути. Это просто наблюдение, – с досадой фыркнула Анжелика, нещадно потея, но все же, не расставаясь с шубой. Она достала телефон, чтоб доказать абсурдность заключений и оцепенела с открытым ртом.
– Что?! – заинтригованно воскликнул Илья, нетерпеливо вынимая из кармана сотовый. – По-прежнему два десять, – оповестил он, бледнея.
Каждый потянулся за мобильным и, тупо пялясь на экран, остолбенел в недоумении.
– Что это значит? – округляя размалеванные глазища, выдохнула блондинка.
– Чертовщина какая-то, – поддакнул пижон, исподлобья таращась на новых знакомых.
– Перестаньте. Нас пытаются запугать, – сердито буркнул Мирон, быстро возвращая в реальность впечатлительных спутников. Он вытер со лба крупные капли пота (то ли от камина, то ли от перенапряжения, в комнате ощущалось градусов тридцать) и с натиском потребовал: – Кто-то помнит, как сюда попал? То-то! Все были в отключке. Что мы, что гаджеты, находились в полном распоряжении негодяев.
– Телефоны могли вывести из строя, – поддержал его Серафим – единственный, кто еще не потерял самообладания. – Нужно оглядеться и понять, чего от нас хотят.
– С такого рода слов и начинаются убийства в триллерах, – пробормотала Венера, становясь ближе к надменному парню. От него веяло уверенностью, а не страхом, и потому создавалась иллюзия безопасности.
– А ваши умозаключения как-то объясняют, что за окном все замерло в одной поре? – не успокаивался мнительный Тимур Валентинович, обмахиваясь журналом. В руках он уже держал бутылку добротного коньяка с барной стойки.
– Лично я не следил за положением звезд на небе, – пожав плечами, многозначительно заявил Илья, переходя к разумной версии случившегося. – Может рыжей померещилось, и они сейчас там, где надо?
Девушка надулась и собиралась возразить, но строгий взгляд Мирона заставил ее вытянуть губы в тонкую линию и промолчать.
– Два десять, – задумчиво напомнил Серафим, пытливо изучая присутствующих. Он задержался на Венере чуть дольше, затем, как ни в чем не бывало, спросил: – Есть идеи, что это значит?
***
Последовала оживленная дискуссия. Слушая бред, что, по ее мнению, несли окружающие, Анжелика широко зевнула и завела глаза к потолку. Ей стало нестерпимо жарко и скучно. Мурлыча под нос, привязавшийся с вечеринки трек, она решила удалиться в столовую и перекусить. Последнее, что переваривал ее бедный желудок – восемь порций отличного Бордо. Развалившись в вульгарной позе за добротно накрытым столом, девушка осушила бокал сухого вина и отрезала скромный кусочек спелой груши. Она и дальше с наслаждением вкушала бы чудесные яства, если бы внимание прелестницы не привлекли красные балетные пуанты, висевшие на стене в позолоченной объемной рамке. Обувь выглядела ношеной, но чистой, опрятной и на очень маленькую ножку. Побледнев, девица резко вскочила, с грохотом роняя посуду. Новые знакомые так погрузились в спор, что проигнорировали приключившийся казус. На негнущихся ногах блондинка подошла к картине и дрожащими пальцами коснулась туфель. Это были ОНИ. Спутать пуанты ненавистной Мадины, лично сожженные ею меньше года назад, было невозможно. Прокусив нижнюю губу до крови, девушка истерично завопила и с остервенением сорвала рамку. Занеся ее над головой, она с грохотом обрушила инсталляцию, грубо отодрала обувь и принялась рвать в клочья.
– Ты что творишь, идиотка?! – первым возле взбесившейся бестии очутился Илья. Он успел остановить нервозную дамочку до того, как она разнесла все вкруг. Попеременно глазея то на разбушевавшуюся фурию, то на обломки, он негодующе возмутился бестактному поступку: – Дура, мы в чужом доме, представляешь, сколько это стоит?
– Перестань! Она, итак, напугана, – гаркнула Венера, обнимая трясущуюся Анжелику. Как бы ей не нравилась взбалмошная девица, жалость взяла верх. – Что с тобой? Ты дрожишь, – она нежно погладила бедолагу по спине, пытаясь успокоить, и создать атмосферу безопасности.
– Я... Я уничтожила их. Спалила! Почему они снова появились?
– Кто?
– Пуанты, мать твою. Долбанные, сраные пуанты проклятой гадины!
– О чем речь? Какие «пуанты»?
– Ты что, не видишь? Вот же они. Прямо перед носом!
Все уставились на пол, но ничего, кроме осколков и, разорванного на несколько крупных частей, полотна не обнаружили.
– Ты об этом твердишь? – поинтересовался Серафим, аккуратно сложив кусочки воедино. На холсте рваными, точечными мазками была изображена хрупкая, тонкая балерина: спиной и в па на одном носке. – У натурщицы идеальное тело, – отметил он, с любопытством рассматривая картину. – Художник отлично проработал образ и точно передал полное погружение в танец. У девушки талант. Здесь есть балетная обувь, но она прорисована так, что взгляд особо не падает. Куда уж понять, кому они принадлежат. Тебе мерещится.
Анжелика сердито цокнула, обругала ничего не понимающего в искусстве франта и, решив, что ее окружают идиоты, грубо оттолкнула Венеру. Собираясь доказать правоту, она потянулась к окаянным туфлям, но на полпути замерла. Девушка таращилась на рисунок, открыв рот. Пронзительно пискнув, она впала в ярость, вцепилась в ближайший к ней обрывок холста и стала крошить его в пыль, приговаривая:
– Стерва не может быть жива. Я уверена. Она сдохла. Никто не отберет у меня заслуженного звания! Я не позволю все испортить: ни сейчас, ни тогда!
Покончив с картиной, Анжелика схватила начатую бутылку вина, сделала шаг, затем задержалась, чтоб прихватить еще одну и, не говоря больше ни слова, отправилась с припасами в сторону лестницы.
– Не смей уходить! – испуганно заголосил Тимур Валентинович, не понимая, почему остальные молча наблюдают.
– А то что? – с издевкой бросила девчонка. – Сожрут несуществующие демоны? Вспорют кишки инопланетяне? Или пристрелят похитители? – она громко хохотнула и, резко успокоившись, заявила: – Это чья-то тупая шутка. Нас хотят загнать в угол, вытянуть самые темные тайны. Но со мной этот номер не прокатит! Лучше найду место, где нет дебилов вроде вас и нажрусь, чего и вам советую. Когда все закончится – разбудите.
Анжелика отсалютовала бутылкой, солидно из нее глотнула и скрылась в коридорах второго этажа.
***
Блондинка лениво прогуливалась по длинному широкому коридору. Притормаживая возле каждой картины, она чокалась с изображением и выпивала из горла, радуясь, что там нарисованы не дурацкие пуанты.
– Ты больше никогда не встанешь на моем пути, – икая и улыбаясь, приговаривала опьяневшая девица. – Я победила тогда, одолею и сейчас.
Невыносимая жара в купе с пустым желудком позволили алкоголю так сильно ударить в голову, что недоразумение в столовой быстро забылось. Окончательно раскрепостившись и полностью уверовав в свою безопасность, Анжелика решила убедить несуществующую публику, что она – лучшая. Балерина задрала нос и закружилась в хмельном танце. Прокрутив несколько пируэтов, она плавно уложила стопу на балюстраду и, желая заглянуть вниз, легко нагнулась к ноге: никого. Скучные товарищи по несчастью, расстроившись инцидентом, разбрелись по разным углам.
– Глупцы, – прохрипела девушка и возбужденно загоготала. – Хотят знать правду, но я-то в курсе. Все это – бездарный развод. Но не на ту напали! Я ни за что не признаюсь и не позволю себя шантажировать.
Продолжая отплясывать, блондинка плыла по проходу. Впереди ждали закрытые двери. Она радостно распахнула их, представляя себя на сцене. Прима так глубоко погрузилась в танец, что не заметила, как из незнакомого дома переместилась на подмостки Мариинского театра. Мечта, к которой она стремилась всю жизнь, из-за которой шла по головам, – воплотилась в реальность! Движения стали настолько отточенными и плавными, что восхитили бы даже педанта.
Анжелика в пачке и купальнике идеально исполняла соло. В руках она держала атласную ленту красного цвета. Аплодисменты ласкали уши, музыка ввергала в транс, а яркий лоскут ткани все порхал и порхал, незаметно обвивая белоснежную шею. Внезапно свет погас. Освещенным остался лишь крохотный фрагмент сцены, куда грациозно выплыла отлично сложенная, но слишком рослая для первой балерины, юная дева. В ее уверенной поступи чувствовалось неуемное желание покорить недосягаемые вершины, заработать имя и славу. Нахалка грубо оттеснила блондинку и принялась копировать ее партию. Анжела впала в ступор. Озверев, она готова была накинуться на соперницу и разорвать ей глотку, но, подбежав и развернув негодяйку лицом, ошарашенно замерла. На девушку смотрели ее глаза, ехидно скалился ее рот, и ее руки схватили концы красной ленты.
– Ты недостойна стоять на этой сцене и занимать мое место, – злорадно прохрипели губы двойника, все плотнее затягивая петлю. – Я – прима, и это я заслужила признание, несмотря на высокий рост.
Удавка сжала горло так крепко, что балерине стало трудно дышать. Она скребла кожу скрюченными пальцами, не в силах ухватиться за путы. Ступни неожиданно потеряли опору и повисли в пустоте, еще больше усложняя дело. Они беспорядочно трепыхались, заставляя тело раскачиваться из стороны в сторону. Оковы сомкнулись сильнее. Туман рассеялся, иллюзия ушла, сменяя эйфорию на страх и панику. Девушка поняла, что болтается на перилах, куда несколько минут назад закидывала ногу: шея прочно обмотана красным отрезом ткани, а на плечах колышутся те самые пуанты. До сих пор она не умерла лишь потому, что кто-то поддерживал ее за шиворот.
– Пора платить за эгоистичные желания, – раздался над ухом блондинки ликующий шепот. Ей чудилось, что он писклявый и принадлежит Мадине. – Готова раскаяться и признать, что загубила мою карьеру? Что ты – посредственность, дылда, разрушившая чужие надежды?
Глаза девицы расширились, налились кровью и, едва уловимо, она с ненавистью прохрипела:
– Никогда!
– Тогда прощай.
Ворот шубы безжалостно отпустили. Последнее, что слышала Анжелика – как хрустят ее позвонки и ломается шея.
***
Раздался треск. Здание заходило ходуном, стены заскрипели, мелкие вещи посыпались с полок, а тяжелые сдвинулись с мест. Разбежавшиеся соратники, вновь собрались в гостиной.
– Землетрясение! – в панике взвыл Тимур Валентинович. Одну ладонь он положил на сердце, а другой схватился за ножку высоченного коктейльного бокала. Мужчина готов был поклясться: минуту назад место стеклянной скульптуры занимал старинный комод. – Вы это видели?! – он отскочил от инсталляции, как ужаленный. – Откуда взялась гигантская фигура? И стены, будто стали дальше, раздвинулись.
Четыре пары озлобленных глаз уставились на паникера. Никто не воспринял бредни алкоголика всерьёз. Тот обиженно поник и опустился в кресло. Остальные разбрелись по комнате. Может пьянице и не доверяли, но выяснить причину толчков стоило.
– В таком большом особняке наверняка есть котельная, – предположил Мирон, осматриваясь. – В доме жарко, как в аду. Возможно, аппаратура не исправна и…
– Б…дь, какого хера? – выругался Илья, первым замечая болтавшийся на балюстраде труп. Он зажал рот рукой, но все же не выдержал и вернул на свет, недавно съеденный в столовой, сочный кусок мяса.
Через секунду возле посеревшего парня столпилась вся группа.
– Что произошло? – окосевшие глаза Тимура Валентиновича расширились от страха. Он испуганно спрятался за спину пожилого соседа и, едва выглядывая оттуда, растерянно спросил: – Она что, покончила собой?
– Ты – кретин? – не выдержал Серафим, одаривая мужчину уничижительным взглядом. – К чему все усложнять? Можно просто встать на стул.
– Да и на суицидную дуру девчонка не была похожа, – поддержал интеллигента Мирон. Перепрыгивая через три ступени, он быстро добрался до погибшей: – Что застыли? Помогите снять. Нужно осмотреть тело.
– Не смей! – возразил Илья, хмуря крашеные брови. – Убийство – самоубийство, неважно. Есть труп, будут и вопросы. До приезда ментов лучше ничего не трогать.
– В конец сбрендил? – накинулась на негодяя Венера. – Неизвестно сколько нам тут торчать! Хочешь любоваться на синюшного мертвеца, пока не сблюешь снова?! Плюс не по-человечески оставлять несчастную в таком виде.
– «Не по-человечески» – это, когда нас обвинят в том, чего мы не совершали. Мне своих косяков достаточно. Не прикасайтесь к повешенной истеричке, или я «умываю руки» и сваливаю!
– Равнодушный идиот! – и не думая подчиняться, гаркнула девушка и поспешила к Мирону.
Седовласый мужчина, между тем, плюнув на нерадивых сообщников, кряхтя и сильно потея, пытался распутать ленту и снять тело самостоятельно. Следом за рыжей помощницей, на удивление без лишних слов, последовал аристократ.
– Да пошли вы все! – психанул Илья, обидевшись, что к нему не прислушались. – Я не собираюсь объясняться с полицией. Чао!
– Из ума выжил? Не высовывайся на улицу! – запищал, вздрагивающий от каждого шороха, Тимур Валентинович. Он схватил парня за локоть и принялся убеждать: – Вспомни предостережение Серафима: кругом лес, непроглядная тьма и волки. Потеряешься – погибнешь.
– Значит, дождусь утра в другом доме.
– А если девчонку действительно убили? Нам нельзя разделяться.
– Или пустышке не хватало внимания при жизни, вот она и решила пафосно умереть, – брезгливо одергивая рукав аляповатого пиджака, раздраженно бросил пижон. – Посмотри, на чем висела идиотка – на красной ленте пуант. Про них же она бредила в столовой? У девки с головой не все в порядке, вот она и откинулась. А если нет, и по особняку бродит маньяк, то я лучше рискну и смоюсь, чем стану ждать, когда придет моя очередь.
Стащив со стола бутылку элитного виски, молодой человек гордо задрал подбородок и, пока остальные занимались погибшей, испарился в темноте коридора.
***
Бубня под нос грязные ругательства, Илья упрямо следовал к цели. Упорство – являлось главной чертой его ничтожной натуры. Жаль лишь, что глупец растрачивал редкое качество исключительно на азарт и обман. Еще он очень любил себя. Готов был продать любого, но рисковать собственной шкурой не стал бы никогда, потому и смылся. Нашел причину для простофиль, разыграл сцену и свалил. Он и полиция – вещи не совместимые, а тут еще труп, пусть и самоубийцы. В том, что девчонка повесилась, пижон не сомневался. А что думали доставшиеся ему в спутники лохи – плевать, возвращаться к ним он не собирался.
Парадные двери особняка оказались заперты. Чтобы не предпринимал молодой человек, как бы ни старался, они не поддавались. Небольшая заминка рассердила гостя, но остаться не переубедила. Самодовольно хмыкнув: «И не из таких мест сматывался», – он направился искать запасной вариант. В огромном здании выходов наверняка было море. На крайний случай, всегда имелись окна, а возникнут проблемы и с ними – без стыда разобьет.
Описав приличный круг по петляющим коридорам, Илья начал паниковать. Куда бы он ни свернул, стилягу не покидало ощущение, что обстановка не меняется, и он торчит в одном и том же проходе. Стало трудно дышать. Воздух раскалился настолько, что казалось – внутри жилых помещений устроили сауну. Страх забрался в душу, и парень сотворил то, чего от себя не ожидал: истерически позвал на помощь. Окончательно отчаявшись, он бросился в единственном направлении, где еще не бывал – на второй этаж проклятого дома. Снова длинный пустой коридор, а в конце – массивная дверь. Задыхаясь в панической атаке, гость рванул к ней. Вцепившись в спасительную ручку, он без раздумья дернул и очутился в бесконечном казино, полном людей. Удивленно округлив рот, Илья неуверенно шагнул внутрь.
– Что за херня? Куда я попал? – схватив официанта за локоть, потребовал он.
– Туда, где деньги плывут в руки сами! – торжественно скалясь, звонко отчеканил лакей, предлагая гостю бокал первоклассного виски.
– Но я заблудился в лабиринтах дьявольского особняка! – засомневался парень, между тем с удовольствием принимая напиток. – Неужто здесь подпольный игровой дом?!
– Какая разница, где вы были, если в итоге нашли то, о чем мечтали! – и, поскольку новенький все еще раздумывал, зазывала щелкнул пальцами и, словно уличный фокусник, достал из-за уха собеседника пурпурную фишку . – Позвольте в знак благодарности за выбор нашего клуба, преподнести приятную мелочь. Сделайте ставку. Улыбнется удача – получите прибыль, нет – ничего не потеряете!
– Ты прав, дружище, – охотно согласился Илья, прислушиваясь к радостным возгласам, звону автоматов, бряцанью пластиковых монет и свисту вращающейся рулетки. Опасения мигом сместились на второй план. В животе радужно запорхали бабочки и, в возбужденном предвкушении легкой наживы, он благоговейно проворковал: – Это моя стихия, брат. Я обязан сыграть хотя бы разочек.
– А то и два! Сорвете куш и распрощайтесь с долгами!
Опустошив с подноса приветливого официанта пару бокалов крепкого алкоголя, молодой человек твердой поступью зашагал к царице азартных игр – рулетке. Людей возле стола толпилось много, но еще плотнее стало, когда к Илье вернулась давно сбежавшая удача. Горячительные напитки текли рекой, задорная музыка бодрила, мужчины с завистью рассыпались в поздравлениях, а обворожительные женщины без стыда навязывали интим, норовя расстегнуть везунчику ширинку. Парень был счастлив. Так самозабвенно фортуна улыбалась ему лишь однажды: он поднял баснословную сумму денег, но тут же умудрился спустить гораздо больше. Повторять плачевный опыт франт не рассчитывал.
Доподлинно известно, удача – женщина капризная. В какой-то момент она покинула «облюбованного мальчика» и устремилась дальше, а бедолага был обречен утопать. Наученный горьким опытом, он пытался остановиться, но каждый раз давал себе последний шанс, приговаривая: «Еще заход и закругляюсь. Чтобы не произошло, я выйду богачом».
К моменту, когда Илья потратил последнюю фишку, вокруг стало пусто. Потеряв интерес, толпа рассосалась: девицы переметнулись к везунчикам, а мужчины, злорадствуя, удалились к другим столам. Мир погас и наполнился звуками чужих побед – крайне невыносимая обстановка для проигравшего. Как бы ни был в себе уверен франт, он снова не смог удержать от соблазна.
Отчаянно вырывая бережно уложенные кудри, парень впал в депрессию. Он уже хотел бежать к новым знакомым – клянчить деньги, как на глаза попался лакей, что подсунул первую монету. Ведомый накалом страстей, молодой человек бесцеремонно набросился на негодяя с обвинениями:
– Это ты подстроил! – голосил он, обращая на себя любопытные взгляды. – Дал бесплатную фишку, заманил, а я, мудак, повелся! – тот молча наблюдал за ничтожными потугами гостя, который разошелся еще сильнее: – Вы – мошенники! Лгуны! Чтоб вас всех поимели и выкинули…
Илья захлебнулся в бессильной злобе и, прежде чем выдумал очередное ругательство, услышал полный сожаления голос:
– Сочувствую, что фортуна отвернулась от вас, но это не наша вина. Так бывает. Знаете, что? Я в вас верю! – заговорчески подмигивая, официант перешел на почтительный шепот и указал на неприметную дверь. – Через пять минут, в зале для важных персон, стартует покер: игра на крупные суммы и особые ставки. Вы – отличный стратег и точно принесете прибыль. Я одолжу вам кучу ценных фишек и одну уникальную, – лакей протянул небольшой диск, где в красном треугольнике была изображена фигура обнаженной женщины. – Используйте ее только когда будете уверены в победе. Если удача окажется на вашей стороне – станете миллиардером, вернете долг и десять процентов сверху. Но, если прогорите, – предупредил официант, придерживая монету, – дорого поплатитесь.
– Спасибо, дружище, выручил. Мне однозначно повезет! – самоуверенно бросил глупец и жадно выхватил «пропуск в будущее».
***
Нарядный крупье и солидные люди в масках уже ждали. Не потрудившись поприветствовать соперников, Илья вальяжно развалился на предложенном стуле. С гордым видом бросив на стол внушительный блайнд , он принялся нетерпеливо потирать руки. Карты выпали идеальные. Едва дотерпев до своей очереди, молодой человек, с ничего не выражающим лицом, но торжествуя внутри, поднял ставку вдвое. Игроки недовольно поморщились. Двое отсеялись, прочие раскошелились. Постепенно увеличивая банк, парень один за другим вытеснил конкурентов, пока не остался наедине с напыщенным игроком в броском салатовом костюме и мяукающим, чванливым голосом.
– Вскрываемся, брат? – с трепетом поинтересовался незнакомец.
Все обычные монеты Илья потратил, а вот возле противника еще лежала приличная стопка денег. Парень оценил обстановку. Он готов был поклясться, что тон оппонента сменился и зазвучал разочарованно и безрадостно.
– Олл-ин ! – поддаваясь безграничной жадности, надменно выдал франт, и выставил последнюю, заветную фишку. – Я знаю, она стоит гораздо больше твоих пожитков. Принимаешь?
– Вы уверены, что хотите ею воспользоваться? – уточнил крупье. – Проиграете – расплата будет «особенной».
– Я решений не меняю!
– Станете отвечать? – обратился дилер к сопернику.
Тот, колеблясь, побледнел. Прошла минута и он, нехотя, но все же выдвинул в центр игрового поля огромные сбережения. Илья не сомневался, что поступает правильно, и непременно сорвет куш.
– Стрит флеш , – самодовольно промурлыкал он, раскрываясь.
– Флеш рояль , – противно ухмыляясь, заявил говнюк напротив, небрежно переворачивая карты.
Илья медленно сполз на пол. Сердце бешено колотилось, а воздух из легких испарился. Задыхаясь в очередном приступе паники, он ощутил, как четыре крепкие ладони схватили его под локти и быстро поволокли вон. Победитель шел следом, театрально снимая маску.
– Мне жаль, дружище, – слащава произнес он, – но так распорядилась судьба-злодейка, – Илье ехидно улыбались собственные губы, а глаза близнеца хитро подмигивали, повторяя то, что когда-то говорил он сам: – Дурное случается ежедневно, переживешь. Господин будет ласков, поверь. Вы просто чуть-чуть поиграете.
Дрожащего от страха парня втащили в затемненную комнату. Среднестатистический обыватель редко бывает в подобных местах: оббитые бардовым бархатом стены, громадная постелью и куча приспособлений для извращенных утех, с особой любовью и тщательностью, расставленных в каждом углу пыточной. В центре, рядом с подвесными качелями, широко расставив ноги, стоял жирный отвратительный тип. В левой руке он держал кожаный ремень, а в правой – увесистый вибратор. Ублюдок был совершенно нагой и, глядя на пленника, пускал голодные слюни.
– Расслабься и получай удовольствие, – хохотал клон, склонившись так низко, что брызги от его неистового смеха попадали бедолаге в лицо.
– Я не хотел, чтоб с ней «это» случилось, – промямлил пленник, понимая наконец, почему здесь оказался.
– Не ври, тебе было плевать.
– Нет, нет! Я не знал, кто он...
– Знал.
– Я думал мудак потискает девчонку и отпустит.
– Хватит ныть. Хоть раз в жизни будь мужиком и расплатись с долгами честно, – тон двойника стал жестоким и беспощадным. Илья вдруг осознал, что голос резко изменился и уже принадлежал не его копии, а ей, той самой, кого он предал. – Раскаиваешься? Или, быть может, желаешь отыграться?
– Отыграться! Отыграться! – словно болванчик, заголосил франт, чувствуя, как с него срывают одежду.
– Ох, дружок, и снова неправильный выбор.
Мерзкий голый мужик неторопливо сдвинулся с места. Вожделенно облизывая огромный резиновый фаллос, он приблизился к молящей о пощаде жертве. Огрев попрошайку ремнем, извращенец взревел и, схватив парня за волосы, потянул к стойке с зажимами и цепями. Илья истошно заорал и забился в тщетных попытках освободиться.
***
– Вы слышали?
Серафим прервал пьяную истерику Тимура Валентинович на полуслове. Терпеть жалобы, едва стоящего на ногах, алкоголика так надоело, что Венера и Мирон с энтузиазмом присоединились к аристократу. Вытянув шеи, они старательно погрузились в тишину. Девушка открыла рот, разузнать, о чем речь, как сама отчетливо различила призыв о помощи.
– Илья! – вскрикнула она и рванула к центральной арке. – Похоже, он потерялся.
– Стой, глупая! – крепко ухватив благодетельницу за шиворот, приказал высокомерный нарцисс. Он удивленно пялился на девушку не меньше минуты. – Бросилась, сломя голову, спасать незнакомца. Смерти ищешь? А вдруг там негодяи, что приволокли нас сюда? Я могу предположить, почему мы оказались в плачевной ситуации, но тот факт, что в компанию эгоистов и подлецов затесалась ты – сильно удручает.
– Не торчать же на месте и не обсуждать, как бедолага надрывается!
Ссору прервал оглушительный лязг и грохот. С потолка посыпалась крошка, пол под ногами задрожал, а воздух наполнился мелкой взвесью. Через пару секунд все затихло, пыль осела, и в доме вновь воцарилась идиллия.
– Никакого хлопка, похожего на взрыв. Дело не в котельной, – с досадой заключил Мирон.
– А я с самого начала твержу – это происки дьявола! – не унимался Тимур Валентинович, безумно носясь по залу и поочередно указывая пальцем на предметы: – Этих стульев здесь не было, стол стоял один, куда-то делся комод, шкаф и несколько картин. Еще – комнаты меняются в размерах. Неужели вы не замечаете, что стало просторнее, а вместо некоторых перегородок появились столбы?! Если нас и похитили, то не люди, иначе как они могли сотворить подобное?!
– Лучше заткнись, – не выдержал Серафим, сжимая кулаки и черной тучей надвигаясь на пьяницу.
– В чем-то он прав, – вклиниваясь между мужчинами, задумчиво произнесла Венера, – оглядись.
Аристократ послушно окинул помещение взглядом. Теперь недоумение охватило всю компанию: стены действительно сдвинулись; многие предметы исчезли, преобразились или возникли на новых местах. Вокруг организовалось много свободного пространства, мебель обрела современный вид, а домашний уют испарился. Но главное, все по-прежнему сияло чистотой и опрятностью – никаких следов катаклизма.
– Почему он больше не вопит? – с булькающим звуком вливая в глотку коньяк, заголосил Тимур Валентинович. – Куда делся Илья? – его товарищи мигом вернулись к реальности и растерянно уставились на кутающегося в одежду недоумка. В доме царила такая духота, что все, кроме пропойцы, оставили на себе минимум одежды, и лишь нытика знобило от страха так, что будь лишнее пальто, он накинул бы его сверху. – Может, его придавило? Или гнусные твари добрались до бедняги раньше нас? Я не вынесу вида еще одного трупа! Сделайте что-нибудь, не стойте как истуканы.
– А давай, ты сам хоть раз совершишь достойный поступок: расстанешься с бутылкой и разведаешь, что с парнем? – сурово предложил Серафим, одаривая Тимура Валентиновича волной презрения. Тот нервно дернулся, отошел на пару шагов и молча сел в кресло. – Я знал, что ты – трус.
– Не наседай. Он болен, – жалобно попросила Венера, с мольбой глядя на статного красавца.
– Алкоголизм – не болезнь. Слабак сам выбрал путь деградации.
– Хватит спорить. Пора решить, как поступим с Ильей, – сердито прервал диалог парочки Мирон. Мужчина не верил в сверхъестественность происходящего, но и ему находиться в мрачном особняке стало не комфортно. – Было бы неплохо дождаться утра в полном составе, и найти способ вызвать полицию. Возможно мелкий, как и любой из нас, причастен к смерти балерины. Кто-то же подсобил ей – перекинул через перила.
– Да что «решать». Мы с тобой идем на поиски, а эти двое ждут здесь, – твердо заявил принц голубых кровей. – Не оставлять же пьяницу без няньки, – брезгливо скривившись, добавил он.
– Вот сам и присматривай, раз так надо! – возмущенно фыркнула рыжеволосая бунтарка. Ей претила не столько идея, как тон и слова, которыми она была преподнесена.
– Извини, погорячился. Посмотри на него: невменяем и еле держится на ногах, – воспользовавшись природной отзывчивостью девушки, хитрый аристократ попытался сыграть на жалости: – Нельзя тащить Тимура Валентиновича на поиски, иначе он моментально нас выдаст. Побудь, пожалуйста, с доходягой, – мягко надавил Серафим, заставляя собеседницу чувствовать себя виноватой. – И не давай ему пить, пусть протрезвеет, – понимая, что девчонка сдалась, велел он и направился вслед за Мироном.
Поверив в искренность сказанного, Венера со вздохом опустилась на пол, скрестила ноги и грустным взглядом проводила мужчин до поворота.
***
Страх – эмоция, заставляющая делать выбор. Именно страх всю жизнь внушал Тимуру Валентиновичу, что вокруг враги и предатели: хотят обокрасть, обидеть или унизить, что пять минут назад и произошло.
– Вы можете не верить, но я действительно обеспеченный человек, крупный бизнесмен, – рискнул оправдаться мужчина хотя бы в глазах девчонки. – У меня жена и трое детей. Алкоголь – не более чем способ забыться: там договорись, тому дай, от попрошаек избавься. Когда желаешь многого добиться: денег, власти, уважения, – приходится совершать ужасные поступки. Любой рано или поздно сломается.
– Не сомневаюсь, – не вникая в суть, бросила Венера. Мысленно она находилась с Серафимом и Мироном, а потому слышала лишь первую часть монолога.
– Почему «это» случилось с нами? – не унимался собеседник. Выпивка и отсутствие прочих самцов придали ему смелости. – Сидел спокойно, выпивал с приятелем в кабаке. Отлично проводил время! А тут, бац: в горле сперло, воздух из легких испарился, а тело будто вскипело. Очнулся уже в автобусе. Неужели Виктор, гондон, подмешал в коньяк морфин? Всегда знал – не стоит доверять гаденышу. Мало ли в какую секту он вляпался…
– Секундочку, – девушка обратила, наконец, на пьяницу внимание. Смутная догадка мелькнула в голове: – Как называлось то заведение?
– Да хрен его помнит. Меня затащил туда ублюдочный дружок. Что-то там с лошадьми. Он сказал: «Это крутейший диско-бар в городе». Я предпочитаю места потише, но гад, видимо, специально уговорил пойти именно туда.
– Мустанг, – Венера мигом забыла обо всем на свете. – Вот оно – общее!
– Точно! Ряженые. Костюмированная гулянка, – начиная понимать, к чему она клонит, встрепенулся Тимур Валентинович. – А я все думаю, что у вас за наряд странный, прям, как у придурков в той богадельне. Уж извините.
– Выходит, этим вечером мы все были в одном клубе. Анжелика, встретив нас, требовала вернуть ее на вечеринку. Спорим, она отмечала выступление там же, в Мустанге, в ВИП-ложе. А, если спросить у ребят, окажется, они отдыхали неподалеку.
– Так вот какого дьявола мы здесь. Я подозревал, что Виктор точит на меня зуб, мечтает расквитаться, иуда. Нас всех предали! Обманом заманили в бар, опоили и сдали на милость дьяволопоклонникам!
– Я пошла на тусовку добровольно. Меня никто не заставлял.
– Уверена? Ты что, пришла в кабак одна? – самодовольно скалясь и нахально переходя на «ты», с напором набросился мужчина. – Вооот, – протянул он, замечая смятение девушки. – Выходит, наша праведная «монашка» не безгрешна. Нашелся-таки тот, кто захотел отомстить, – не скрывая удовольствия, злорадствовал пьяница. Пока собеседница пребывала в замешательстве, он воспользовался ситуацией и быстро приложился к спиртному. – Только не говори, что ведешь трезвый образ жизни, и не употребляла в клубе алкоголь.
– Я доверяю тем, с кем была. Ни один из них не отравил бы меня.
– Сложно представить, что один из друзей – завистливая крыса или злопамятное говно? Дорогая, это – частое явление. Я сам неоднократно подставлял. Теперь вот – расплачиваюсь.
Кровь отлила от щек Венеры. Дурные выходки она совершала, но не столь дикие, чтоб из-за них вершить вендетту.
– Да, я выпила несколько коктейлей, – может отчасти Тимур Валентинович и нес ерунду, но отрицать очевидное было глупо. – Однако отказываюсь верить, что кто-то из сослуживцев поступил подло. И уж подавно не приемлю вариант о похищении инопланетянами или сектантами. Скорее предпочту больного маньяка. Например, бармен. Он имел доступ к напиткам каждого из нас. Еще водитель автобуса. Почему все забыли о нем? Он мог остаться поблизости. В любом случае раз привез, значит, – сообщник.
Девушка не успела сообразить, в какой момент распахнула ящик Пандоры. В глазах собеседника блеснула тень безумия и его понесло так, что было не остановить:
– Ясно же как день! Они отобрали нас по схожим деяниям и привезли в глушь – наказать. Мы должны расплатиться за прегрешения. Очистить душу, переродиться.
– Я ляпнула, не подумавши. Вряд ли все запущено до такой степени.
– Анжелика и Илья уже погибли. Какие доказательства еще нужны?
– Не торопитесь с выводами. Я верю, что Илья – жив.
Но, одуревший от алкоголя, мужчина окончательно отмел голос разума. Поток мрачных домыслов и опасений жрал его изнутри, а едва забытый страх воспарил с прежней силой:
– Или Мирон прав и убийца среди вас! Кто ты? Какие силы тобой управляют?
– Не порите чушь, – возмутилась Венера, но, увидев, как исказилось лицо Тимура Валентиновича и превратилось в маску сдуревшего психопата, сменила тактику: – Я вам не враг. Иначе, зачем поделилась идеей о клубе?
– Чтобы запутать, втереться в доверие, – безумец неожиданно вцепился в ближайшую бутылку и, звонко ударив об угол, сделал «розочку». – Не приближайся. Может для вас я и спившийся забулдыга, но за себя постоять смогу, не в первый раз.
– Успокойтесь, я не причиню вреда. У меня даже оружия нет.
– До меня дошло. Ты – его дочь, – окончательно сбрендив, затараторил несусветную ересь одичавший шизик. – Я не встречался с девчонками лет пятнадцать. И по возрасту ты идеально подходишь. Вы работаете в паре с сестрой: одна – отвлекает, другая – убивает. Маньячки херовы! Как вы умудрились уговорить Виктора опоить меня? Сколько заплатили продажной твари?
– Я понятия не имею, о чем речь!
– Не ври, стерва!
Переубеждать глупца было поздно. Неистово мотая головой, будто кругом одни злопыхатели, он попятился спиной к выходу.
– Тимур Валентинович, очнитесь! – предпринимая крайнюю попытку вразумить глупца, взмолилась Венера. – Мы только начали подбираться к сути. Вместе у нас есть шанс выбраться.
Но тот отныне созерцал иные реалии. Перед ним стояла не милая, рыженькая прелестница, а худощавый, сутулый мужчина в очках. Испуганно скривив рот в отвратительной гримасе, псих зарычал и принялся размахивать битым стеклом, истерически голося:
– Нет, нет! Тебя нет! Аааааа!
В миг озверев, он набросился на растерявшуюся спутницу. Не ожидая от пьяницы нападения и уж тем более молодецкой прыти, она отскочила слишком поздно, и получила сильный удар в бок. Вслед за кровью брызнули слезы. Девушка взревела, схватилась за рану и в последнее мгновение увернулась от новой атаки. Первое, что пришло на ум: звать ребят, но, даже услышав, они вряд ли успеют вовремя. Тогда в ход полетело все, что попадалось на пути. Хитрость помогала слабо. Безумец хоть и был чертовски пьян, упорно продолжал наступать. Остервенело тыча горлышком, ненормальный бормотал абсурдные вещи, и наносил глубокие порезы везде, куда доставал: плечо, бедро, грудь. Венере казалось, будто снаружи кровищи столько, что внутри скоро окончательно опустеет. Алая, густая жижа, разбавляясь потом, крупными каплями падала вниз, издавая отвратительный, тошнотворный запах, заставляющий желудок испытывать спазмы.
Девушка обернулась в поисках спасения. Пару метров – и стена. Она умрет, если не сменит тактику. Ничего не оставалось, как, крича и хромая, скорректировать траекторию и двинуться к лестнице. Бедолагу так обуял страх, что, убегая, она не заметила отсутствия преследования. Тимур Валентинович больше не смотрел на нее. Он спотыкнулся о, завернутый в покрывало, труп Анжелики, и словно проснулся. Повержено опустив руки, мужчина выронил «розочку» и обреченно поплелся в центр комнаты. Теперь ему предстояло сражаться с собственными демонами.
***
– Как ты здесь оказался? – всхлипнул Тимур Валентинович, утирая слезы рукавом. Десять минут он отчаянно пытался одолеть соперника кулаками, но тот невозмутимо продолжал стоять и добродушно улыбаться. Осознав тщетность наносимых ударов, горемыка сдался, и устало прислонился к ребру поваленного стола. – Ты умер полгода назад.
– Откуда знаешь? – поинтересовался Владимир. Они дружили с раннего детства, а, повзрослев, вели общий бизнес. – Ты в тюрьму ко мне не захаживал.
– Но всегда пристально наблюдал. Ты покончил собой. Они заявили, что без понятия, как заключенному удалось выбраться на крышу.
– Все осуществимо, когда тебе доверяют. С таким опытом в финансовой области, меня мигом перевели в разряд «полезных зэков».
– Я собирался забрать тело, но…
– «Но»? – повторил усопший, красноречиво приподнимая бровь. – Что же остановило? – насмешливо полюбопытствовал он.
– Света опередила.
– Света – инвалид, она априори не могла быстрее. Я успел изрядно попортиться, прежде чем жена нашла возможность приехать. Кстати, о ней. Когда меня «закрывали», ты строил жалобные рожи, обещал вытащить и позаботиться о близких, а в итоге… – мужчина повернул голову и ласково промурлыкал: – Здравствуй, родная.
Рядом с ним сидел костлявый труп: полуразложившийся, изъеденный червями, с клочком оставшихся волос, многочисленными переломами, одной пустой глазницей и кишками, вывалившимися до пола из лопнувшего живота.
– Ты в курсе, что она пиликала на коляске через полгорода, лишь бы спрыгнуть со здания, где я предложил ей «руку и сердце»? Света принципиально решила уйти из жизни тем же путем, чтобы оказаться вместе. Конечно, ты знаешь. Но и ее бедные девочки хоронили сами. А ведь ты, сволочь, вожделел мою жену и давно хотел трахнуть.
– У меня галлюцинации? В этом дело? Что за дрянь подмешена в коньяке? Наркотики, психотропные?
– О нет, дружок, не упрощай. Ты трезв как стеклышко. Мы разговариваем наяву.
Тимур Валентинович дико загоготал.
– О какой «трезвости» идет речь? Я выпил так много, что скоро отключусь.
– Неужели?
Владимир измерил друга настолько скептическим взглядом, что тот растерялся. Сознание алкоголика, и впрямь, стало ясным и чистым: предметы не раздваивались, а чувство обезвоживания испарилось.
– Это – наказание? – недоуменно спросил он.
– Считаешь, светлость ума – «наказание»? Или в пьяном угаре меньше мучает совесть?
– А, по-твоему, меня должны терзать угрызения?
– Почему, нет? Обвинение, состряпанное в мой адрес – твоих рук дело. Я и не догадывался, пока не сдох. Мы были почти братьями. Скажи: за что?
– Только не прикидывайся невинной овечкой! – взорвался Тимур Валентинович, выходя из себя. – Ты намеревался кинуть меня, отжать фирму. Предатель! Растранжирил мое детище!
– Твое? Компания принадлежала моему отцу. Если бы не я, ты бы так и пахал клерком в банке!
– Ты нас разорил! Я лишь старался сохранить последнее.
– И все равно не смог! Я же хотел помочь жене встать на ноги. Какой мужчина не пожертвовал бы всем ради любимой?
– Я!
Противники сверлили друг друга покрасневшими от злости и ненависти глазами. Тяжелое, затянувшееся молчание, прервал Владимир:
– Вернись мы назад, ты бы поступил иначе? – гнев уступил место милости, а голос приобрел мягкие, жалобные нотки.
– Ни за что! – категорично рявкнул Тимур Валентинович, до белых пятен сжимая пальцы. – Я никому не позволил бы угробить свой бизнес.
– Так выпьем же за это! – оживленно воскликнул собеседник, меняясь в лице.
Раздался хохот – холодный, пробирающий до мурашек, предвещающий боль и страдание. Разум Тимура Валентинович вновь затуманился, мир поплыл, а к горлу подкатила тошнота. Пьяного вусмерть мужчину окружил плотный, едкий дым. Сквозь него, он видел уже не Владимира, а себя с видом запойного бомжа: обветренные, распухшие веки; плешивая, рваная щетина; всклоченные, нечесаные волосы; скрюченные трясущиеся ладони; потрескавшиеся, длинные ногти и псориазные корки по всей коже. Ужасный двойник стал расти, нависать над беднягой. Он потянулся к жертве грязной, гниющей лапой, но не схватить, а занести над головой огромную бутылку отвратительно пахнущего пойла. Задорно смеясь и произнося пошлые тосты, копия перевернула тару и жадно наблюдала, как топит себя в дешевом коньяке. Она не успокоилась, пока последние пузырьки воздуха, со свистом, не вышли из бренного тела Тимура Валентиновича, плавающего в вонючей луже алкоголя, собственных экскрементов и кровавой рвоты.
***
Неладное Мирон почувствовал, едва открыл глаза и понял, что находится в маршрутке. Первое, что мелькнуло в мыслях – восстановить события вечера. Он отлично помнил, что назначил встречу в Мустанге: «хорошие» люди похлопотали за одного человека, пришлось согласиться помочь. Поскольку личного знакомства с заказчиком мужчина не имел, то прихватил пистолет и корочку, мало ли – пригодится.
Клиент чертовски опаздывал, а потому полицейский решил промочить горло и изучить обстановку. Профессиональную привычку не искоренить: он зафиксировал их всех. Рыженькую бестию в маскарадном костюме, эротично танцующую в паре метров от барной стойки. Аристократа – явного завсегдатая, сорившего деньгами направо и налево, и звавшего официанток по именам. Алкаша, пускающего сопли в бокал и жалующегося соседу на вселенскую несправедливость. Быстро прошмыгнувшего в неприметную дверь ряженого франта. И высоченную, тонкую девицу, часто выбегавшую из ВИП-зоны в общий зал, чтоб, не стесняясь в выражениях, обругать персонал.
Мирон не сохранил в памяти, как покинул заведение. Последнее, что запечатлелось: тело обдал жар и наступила темнота. И вот он трясется в задрипанном автобусе в неизвестном направлении. В карманах – мелочь и никакого кошелька, оружия или удостоверения, – негодяи забрали все. Выходя на остановке, мужчина попытался расспросить водителя, как очутился в транспорте и, угрожая, потребовал отвезти обратно, но тот был не из робкого десятка и смачно послал. Облик старик имел суровый, спорить с таким не хотелось. Полицейский молча заплатил и откланялся.
Затем, как в типичном триллере: три обследованных дома оказались не просто безлюдны, а буквально пусты – ни мебели, ни хозяев. Здания только снаружи смотрелись уютными и обжитыми. Вокруг пугающего поселка – густой, непроходимый лес, туман и ни души. Мирон благоразумно рассудил, что попал в новый, благоустроенный, но еще не заселенный район, но тут столкнулся с Ильей и охренел. Естественно он не поделился со спутниками, что видел и какие выводы сделал. Как и не посчитал нужным упомянуть о своей профессиональной деятельности. Мужчина редко доверял людям в обычной жизни, а тут из ряда вон выходящий случай.
Честно говоря, Мирон и особняк рассчитывал увидеть безжизненным, но ошибся. Он стал выжидать, и вскоре появился труп. Пока они разбирались с повешенной, мерзкий Илья сумел ускользнуть. Начиная нервничать, что потерял из поля зрения потенциального подозреваемого, полицейский надумал выпить и тут, наконец обратил внимание на ассортимент алкоголя. Пьянчуга, переступив порог, схватился за коньяк. Актрисулька употребляла вино, а франт, сбегая, прихватил виски. Сам он предпочитал темное пиво, оставалось: крафтовое и коктейльный набор для «голубой лагуны», – наверняка напитки ряженой и паршивого богача. В столовой, с тем же разбросом предпочтений, было накрыто на шесть персон, а из трех марок сигарет, одни соответствовали его личному вкусу. Все вдруг стало очевидно: их ждали и похищение готовили давно.
Голова шла кругом. В доме действительно орудовал маньяк, возможно водитель автобуса. Старик либо приходился сообщником кому-то из прибывших, либо сам всем управлял. Мирон успел пожалеть, что согласился бросить девчонку с алкоголиком. Парочка явно была безобиднее аристократа. Потому, желая обезопасить себя, он ускорил шаг и, немного оторвавшись от Серафима, начальственно распорядился:
– Проверь в правом коридоре, а я займусь левым.
Напарники расстались. Только полицейский осмелился открыть ближайшую дверь и ступить внутрь, здание вновь тряхнуло. Отделка с потолка посыпалась кусками. Стены задвигались, меняя положение, размер или исчезая вовсе. Старые предметы потеряли четкие очертания, медленно растворяясь, а вместо них возникли новые: металлические столы, плиты, раковины, шкафы, мойки, современные подвесные люстры и огромная вытяжка. В заключение происходящего безумия, на изумленного мужчину повалилась мелкая кулинарная утварь: кастрюли, терки, посуда, салфетки, столовые приборы, – все неслось с бешеной скоростью и вставало на отведенные им места. Пришелец еле успевал уворачиваться, чтоб пролетающие мимо вилки и ножи не воткнулись в тело. И все же пару раз ему досталось: половником по лбу и деревянной доской в живот. Мирона скрутило и чуть повело. Когда он очухался, комната выглядела, как ни в чем не бывало: идеально убрана, опрятна. Но она уже не являлась спальней, как изначально, а была куском профессиональной кухни.
Не раздумывая, полицейский рванул к парадному входу. Но там, где прежде располагался проем, выросла перегородка. Тогда он оббежал еще несколько помещений, в надежде выбраться иным путем, но все тщетно. Как бы Мирон не старался, окна не поддавалась манипуляциям, а проходы настолько запутались, что он перестал ориентироваться в пространстве. В одной из спален мужчина обнаружил увесистую кочергу. Он попробовал воспользоваться ей, но стекло даже не дрогнуло, оказавшись прочнее камня. Это окончательно убедило смышленого полицейского, что кто-то играет с их разумом. Красочно выругавшись, он принялся корить себя в глупости:
– Ладно, остальные – обыватели, но какого хера накрыло меня?! Где я опростоволосился? Не пил, не ел, был осмотрителен. С другой стороны, виной галлюцинациям мог быть газ.
Мирон осмотрелся. Предположение звучало убедительно, а доказательством тому служила легкая дымка, расползшаяся по особняку вслед за нестерпимым пеклом. Пот тек градом, в горле саднило, а кожу обжигало, словно солнцем в июльский полдень. Твердо уверовав, что разобрал задачку, мужчина пришел к единственно верному заключению: раз их не собираются отпускать, надо вырваться силой. Широко улыбаясь, он замахнулся тяжелым прутом и представил, как убивает похитителей. Испачкать руки в крови полицейский не боялся. Специфика работы превратила его в черствого, продажного ублюдка, и он этого не стеснялся, придерживаясь вечной истины: либо ты, либо тебя.
Наплевав на поиски пижона, Мирон устремился в главный зал. По крайней мере, он надеялся, что выбрал нужное направление. Невиновность пьянчуги и девушки была куда более очевидной, чем вычурного болвана-богача. Да и дом скорее смахивал на вотчину аристократа, а не простушки в карнавальном наряде или забулдыги-алкаша. К тому же, втроем справиться с обидчиками гораздо проще. Можно подставить спутников под удар, а самому, со спины, добить негодяев.
Оценивая возможные варианты развития событий, мужчина удивленно поднял брови и замер: под ногами весело бегали спасительные сине-красные огни скорой помощи и полицейских машин. Обрадованно взвизгнув, он бросился к окну и обомлел.
– Какого хера?
Глаза Мирона округлились, нижняя челюсть непроизвольно отвисла, а руки, со звоном роняя кочергу, задрожали в неконтролируемом танце.
***
На улице, с той стороны дома, где раньше царствовали глухой лес и тьма, теперь проходила трасса. На обочине, метрах в двадцати, дымилась дорогущая машина, смятая в гармошку: дверь распахнута, за рулем никого, а с пассажирского сидения стекает кровавое изломанное месиво. Мирон помнил тот случай. Он произошел три месяца назад. Невменяемый ублюдок съехал в кювет и на бешеной скорости влетел в вековые ели. Автомобиль буквально сплющило. Недоумок-водитель чудом выжил, а вот его спутнице повезло меньше. Удар имел такую силу, что подушки безопасности скорее продлили мучения несчастной, чем спасли ее. Мерзавец сбежал, бросив девушку в полном одиночестве. Два часа бедолага билась в невыносимых конвульсиях, искренне веря, что он вернется, но так и скончалась, не дождавшись помощи. Говнюк наплевал на ее надежды, на то, что убил чью-то дочь, сестру, подругу, что лишил человека будущего. Он скрылся с места аварии, отлично понимая – бабло и связи сотворят чудо.
Последней инстанцией в безнадежных вопросах и был Мирон. Он знал всех и вся, а потому решал проблемы любой сложности. Кем оказался негодяй, мужчина не вникал, да ему и не хотелось. Пусть он и слыл «продажным ментом», остатки моральных принципов не растерял. У него действовали четкие правила: деньги – деньгами, а уважение подонкам не мог заставить выказать даже сам дьявол. Обставить дело было непросто, но, как выяснилось, отец мудака, прикончившего девчонку, обладал сказочным богатством и заплатил всем, кому рекомендовал Мирон. В итоге историю обернули так, будто погибшая угнала машину под наркотой, и сама разбила ее в хлам.
Не веря глазам, полицейский зажмурился, а когда вновь распахнул веки, картина изменилась, но не так, как он предполагал. Мирон находился в зале суда, вот только не в привычном амплуа, а на скамейке подсудимых: конечности сковали цепи, а наголо бритая голова, чесалась от раздражения.
Душное, плохо проветриваемое помещение до отказа набилось народом. Некоторые из присутствующих мерещились отдаленно знакомыми, однако ни с кем из них мужчина лично знаком не был. Ни адвоката, ни прокурора за столами не обнаружилось, лишь в кресле судьи – косматый дядька с суровым взглядом. Он был одет в гражданское и, тем не менее, держал молоток председателя.
– Подсудимый, встаньте, – взревел угрюмый мужик, обращаясь к опешившему Мирону.
– Что происходит? – не желая подчиняться, прохрипел тот. – Я под кайфом? Кто устроил этот спектакль? Я – глава…
Он не успел закончить, как два мощных головореза подхватили его и насильно вышвырнули в центр свободного пространства.
– Что мне вменяют?
– Множественные убийства, голубчик, – на удивление охотно сообщил председатель, и толпа одобрительно загудела.
– Но я ничего не сделал! – искренне возмутился клевете полицейский. Вырвавшись из лап охранников, он надменно задрал нос и приказал: – Немедленно снимите кандалы! Это – унизительно и незаконно!
– Вы – серийный маньяк. О каком освобождении идет речь?
– Прекращайте маскарад, челядь! Вы не подозреваете, с кем связались.
– Отнюдь, мы прекрасно осознаем кто перед нами, господин «покровитель убийц». Сейчас в зале ровно столько людей, сколько вы откупили ублюдков за время службы.
– Вам придется ответить за глупую шутку!
Грянул дикий хохот. Со всех сторон на Мирона пялились откровенно глумящиеся лица. Искажаясь в зловещих гримасах, они больше походили на демонов, чем на людей.
– Нас не запугать, – стукнув молотком так, что треснул стол, ощерился косматый. – Все дурное давно случилось. Ваша очередь отвечать по закону.
– Да как вы смеете! Где доказательства?
– Зачем они, когда полно свидетелей?
– И где? Предъявите хоть одного! – победно фыркнул полицейский, не сомневаясь, что всегда работал чисто и отлажено – не подкопаешься.
– Повсюду! – в глазах судьи блеснул дьявольский огонек. Он оскалился шире, и, опершись на скамью, тяжело поднялся. – Оглядитесь. Мы все подтверждаем вашу причастность.
Едва развернувшись в зал, Мирон побледнел. Вместо возмущенных зрителей сплошь стояли пробудившиеся трупы, как в мерзком кино про зомби: покалеченные, изрезанные, с дырками от пуль, без достающих частей тела. Все они ехидно ухмылялись и тянули к нему грязные, скрюченные пальцы. От увиденного по коже поползли мурашки.
– Что за чертовщина? – невнятно пробубнил полицейский, то отмахиваясь, то зажмуриваясь. Поверить в реальность происходящего он не осмеливался. – Чем меня накачали?
– Это не видение, голубчик, это – кара.
– Но я ни в чем не виноват!
Окончательно поседевший мужчина ошалело попятился к судейской трибуне. Тщетно стараясь наполнить воздухом сжавшиеся в спазме легкие, он вдыхал не живительный кислород, а едкий трупный запах. Концентрация оказалась такой насыщенной, что его начало тошнить.
Толпа неумолимо приближалась.
– «Не виноваты»? Уверены? – прозвучал голос лохматого возле уха Мирона.
– Я всего-то брал плату, чтобы живые имели шанс на «завтрашний день», – захныкал полицейский, безуспешно пытаясь остановить рвоту. – Я думал, мертвецам безразлично.
– А как же доброе имя и светлая память? Ты сделал нас козлами отпущения. Мы тоже ищем крайнего. Если не ты, то кто будет нести ответственность за преступления, совершенные над нами?
– Все, кто заплатил! Я назову имена, раскопаю адреса – что пожелаете.
– Это народный суд, как я могу… – тон председателя изменился, стал елейным и чудовищно знакомым. – Кроме того, эти милые люди хорошенько раскошелились, как можно отказать? Но… Если ты предложишь больше…
Учуяв подвох, Мирон обернулся. На него смотрела собственная надменная рожа. Ядовито улыбаясь, она светилась жадностью и безучастностью.
– Какого хера?!
Полицейский привычно замахнулся, чтоб нанести удар, но так и не смог. Кто-то крепко схватил руку сзади и безжалостно вывернул кисть.
– Действительно, «какого»? – вторил двойник, хищно облизывая зубы. – Исполнить наказание немедленно!
Стая голодных мертвецов разом набросилась на мягкую плоть. Сквозь жгучую боль от укусов, разрываемых мышц и сухожилий, Мирон жалостно скулил о прощении. Он умолял дать шанс, обещал выдать виновных, но палачи остались глухи к просьбам. Они глодали тело пленника, не пропуская ни сантиметр – равнодушные к чужой беде, как он когда-то. Десятки полуразложившихся конечностей снова и снова тянулись к заветным кусочкам мяса. Старательно впиваясь когтями, покойники раздирали кожу, и пили кровь, обсасывали хрящи и ломали кости. Полицейский ощущал запах своей крови, чувствовал ее вкус на губах. Понимая, что его ждет, он истошно заорал. Умирать предстояло мучительно долго.
***
Сбежав от буйного алкаша на безопасное расстояние, Венера влетела в первую незапертую комнату, закрыла дверь, придавила комодом, набросала сверху предметы помельче, и, рыдая, опустилась на пол. Сжавшись в комочек, она накрыла уши руками и стала монотонно раскачиваться взад-вперед.
Особняк пошатнуло. На сей раз мощнее. Стены зашевелились, поменяли цвет, и вот девушка сидит в кабинке смутно знакомой уборной. Дышать стало сложнее. Воздух сделался спертым, отравляющим, будто захлопнули крышку гроба. Жара нарастила мощь так, точно дом превратился в баню. Кое-где даже проступил пар, но испуганная гостья списала данное обстоятельство на помутнение рассудка.
Венеру трясло, как осину: то ли от ноющих ран, то ли от перенесенного потрясения. Бедолага не знала, сколько просидела в отключке, обнимая унитаз, просто в какой-то момент, собравшись с мыслями, толкнула дверь туалета. На удивление, тот стоял посреди спальни, где несчастная пряталась. Немного осмелев, девушка попыталась остановить кровь подручными средствами: вылила на поврежденные участки флакон духов, найденный на прикроватном столике, и обмоталась обрывком простыни. Дрожащими, непослушными пальцами, она с надеждой достала сотовый. Безрезультатно: связи по-прежнему не было, а цифры на часах показывали все те же – два десять. Оставляя бордовый след, бедняжка подползла к окну. Во-первых, комната, в которой она находилась, чудом спустилась со второго этажа на первый. А, во-вторых, стало более чем очевидно: за пару часов звезды вновь не сдвинулись ни на миллиметр. Венере не привиделось: небо, как и все прочее – застыло.
– Дело не в маньяке, а в месте. Безумный алкаш не ошибся – оно проклято, – пробурчала она, еще сильнее убеждаясь в сказанном из-за полнейшего отсутствия людей на улице. – В особняке никто не обитает, но он выглядит так, словно покинут пять минут назад. Единственная живая душа – водитель: доставил, взял плату, исчез. И еще нестерпимое пекло: удушающее, нарастающее с каждой минутой как напоминание. Два десять…
Девушка закрыла глаза и попробовала вспомнить. Ей казалось, главное – понять, что случилось до того, как их вырубило. Танцпол, вокруг извиваются тела, диджей играет музыку. Она жутко нервничает, беспрестанно косится на pip-boy, поправляет его и оглядывается. Далее – образы, бесконечные образы. Голова поворачивается: слева – пьяный Тимур Валентинович поднимает энную стопку, неподалеку сидит суровый Мирон с бокалом пива; справа, на балконе для постоянных клиентов, Серафим обжимает какую-то девку; из-за двери подпольного казино показался нос Ильи, а из ВИП-зоны в очередной раз выбежала разъяренная Анжелика. Сейчас или никогда…
***
Тихий, настойчивый стук развеял воспоминания как пепел:
– Венера, открой!
Голос принадлежал Серафиму. Воспарив духом, девушка поплелась навстречу мужчине, но на полпути замерла. С чего она решила, что хлыщу стоит доверять? Он был завсегдатаем Мустанга, девок охмурял «на раз-два», – внешность и деньги тому способствовали. Что мешало именно ему подыскивать в злачном заведении жертв и притаскивать их в мрачный особняк?
– Венера, умоляю. Илья мертв. С Мироном мы разделились. Я пытался найти старика, но дом вновь «заходил ходуном». Испугавшись, я бросился в главный зал. Там обнаружил труп Тимура и стал разыскивать тебя. Вероятно, уцелели лишь мы, нельзя терять друг друга из виду.
Еще один аргумент в пользу причастности аристократа к происходящему. Но она не так наивна, как кажется.
– Кто ты? За что так с нами? – понимая, что вечно отсиживаться не получится, отчаянно взвыла девушка. – Как устроил зловещие декорации: подвижность помещений, застывший звездный купол, безлюдные улицы вокруг?
– О чем ты? – искренне удивился мужчина, продолжая скрестись в дверь.
– Плевать на остальных, – не сдерживая слез обиды, причитала несчастная, – может они заслужили. Откуда мне знать? Но что сделала я?
– Какой правильный вопрос: «что сделала» ТЫ? – зашептал ей на ухо женский, до боли знакомый голос – ее.
Венера качнула головой. Нет, Серафим – не маньяк, он такая же жертва. Пора осознать правду: они не выберутся из поместья, пока не признают, что поступали дурно. Но прежде необходимо восстановить в памяти, что натворила она.
На деревянных, непослушных ногах девушка доковыляла до баррикад. С трудом разобрав их, она, наконец, впустила собеседника в комнату.
– Что стряслось? – изумленно пялясь на ее кровоточащие раны и синюшный цвет кожи, ужаснулся аристократ. – Долбаный алкаш, – догадался он, бросаясь на помощь шатающейся бедолаге. – Хорошо, что сдох, туда ему и дорога.
– Я тебя видела раньше, – опираясь на подставленное плечо, первым делом призналась Венера. – Ты был в баре, как и все мы.
– Да, клууб, – протянул Серафим, понимающе кивая. – Твое лицо с самого начала выглядело знакомо.
– Нас никто не похищал. У меня есть догадка. Она звучит бредово, но не покидает мозг с тех пор, как я сбежала от очумевшего алкаша. В два десять в «Мустанге» случилась трагедия. Она плохо закончилась, после чего мы и очнулись здесь.
Миловидный красавец молча смотрел на блуждающий взгляд собеседницы. Его тоже давно преследовала похожая, невероятная мысль. Принять ее было страшно, и аристократ упорно отмахивался, не желая верить. Но видимо время пришло.
– Считаешь, мы погибли? – обреченно прошептал он.
– Думаю, да. Водитель автобуса – проводник, а дом – наш личный ад. Так мы расплачиваемся за совершенные грехи.
– Но почему из всего клуба – лишь шестеро? Что произошло? Перестрелка? И мы в ней – случайные жертвы?
– Сомневаюсь. Я помню, где находился каждый, кто попал в ловушку: слишком значительное расстояние для банального стечения обстоятельств. Трагедия была массовой.
– Но из толпы разношерстных гостей вряд ли только нас причислили бы к нечестивцам.
– Согласна и полагаю, между нами существует связь.
– Какая?! Ни с кем из вас я никогда не встречался.
– Может мы совершили нечто схожее, одну непростительную ошибку. У остальных уже не спросишь, но нам-то рано сдаваться. Давай попробуем разобраться: что натворил ты?
– А ты?
Венера поджала губы, и виновато опустила ресницы: стыдно было признать, что в памяти провалы. Мужчина в ответ грубо и зло рассмеялся. Реакция Венеры пришлась ему не по вкусу. Он побледнел и стал холоден:
– Глупое предложение. Лучше будем выбираться.
Серафим потащил слабо упирающуюся спутницу к лестнице.
– Нет! – психанула девушка, кое-как вырываясь. – Мы должны раскаяться, взять на себя ответственность и тогда…
– Что – «тогда»? Отправимся в рай?
– Не знаю! Но раз очутились в подобном месте, значит, шанс на искупление есть!
– Ну, так покажи пример, начни исповедь первая…
Спору не суждено было закончился. Здание в очередной раз загремело, норовя разрушиться окончательно. Перегородки задрожали, потолок посыпался, а пол дал солидную трещину и разъехался. Оставшиеся в живых угодили по разные стороны разлома. Та, на которой стоял Серафим, с грохотом взорвалась и, являя на свет высокую сцену, подкинула мужчину на несколько метров вверх.
Венера на секунду отключилась, а когда очнулась, обстановка изменилась до неузнаваемости. Вместо особняка на восемьдесят процентов обрисовался «Мустанг». Кое-где еще мелькали следы роскошного дома, но в единичных, малоприметных вещах: где комод затесался, где часть стены сберегла дорогие обои, а где сохранилась посуда и антиквариат. Лишь одна общая странность по-прежнему не покидала дом: нестерпимая духота, как тогда, перед смертью, обжигающая кожу жаром.
Смутно различая сквозь дым силуэт аристократа, девушка бросилась на помощь. Он был жив-здоров, даже пыль на одежде не осталась. Раскрыв в недоумении рот, Серафим пристально вглядывался в плотный туман, различая нечто, чего взор Венеры уловить не мог.
***
Промозглый ветер продирал до костей. Было сыро, серо и пасмурно. Серафим чувствовал себя гадко: то ли серьезная простуда, то ли ломка, – мышцы выкручивало, а живот сводило спазмами. Едва удерживаясь на подкашивающихся ногах, он облокотился к холодной стене многоэтажки и равнодушно огляделся. Его чудесным образом перенесло на оживленный проспект, где каждый прохожий, либо больно толкал в плечо, выдавая ругательства, либо заткнув нос, быстрее пробегал мимо.
Мужчина опустил взгляд: возле ног разложены газеты, да дырявая шляпа с мелочью. Он брезгливо отодвинулся. Вонь стояла невыносимая: потом, мочой, незаживающими язвами, прогнившими ранами и прочим смрадом. Чтоб перебить кошмарный запах, аристократ уткнулся в рукав, но стало только хуже. Вместо элитных духов разило тухлятиной, а шикарную, брендовую одежду сменили рваные, старые лохмотья, пропитанные грязью, кровью и смолянистыми пятнами.
Безразлично пожав плечами, Серафим медленно поплелся к витрине ближайшего магазина. С любопытством изучая отражение, он насмешливо фыркнул и даже кокетливо покрутился: длинные, патлатые сосульки волос, сваленная борода с крошками от помоев; неестественная худоба и стеклянные глаза обдолбанного наркомана. Прошло пять минут, и ехидная ухмылка бывшего красавчика растянулась шире. Не сдерживая себя, он дико загоготал.
– И «это» должно напугать? Заставить раскаяться? Вернуть на путь истинный? Кто бы ты ни был – глубоко заблуждаешься. Я слишком богат, чтоб превратиться в унылое говно.
– Отнюдь, мальчик мой, – за спиной гордеца выросла статная фигура отца. Суровый вид мужчины говорил о крайнем недовольстве. – Ты ведешь омерзительный, разгульный образ жизни, и недостоин носить мою фамилию.
– О да, нравоучения в стиле разочарованного папаши. Но вот беда, как бы старый хрен не ненавидел меня, я – единственный наследник. Пердун вынужден терпеть выходки отморозка-сына ради будущих, более достойных его трона, внуков.
– Самоуверенность всегда тебя подводила. Неужто считаешь, не найдется внебрачных детей? Когда-нибудь мне надоест тебя вытаскивать, и я обращу взор в их сторону.
Улыбка сошла с лица Серафима, а желваки на скулах дрогнули. Как бы хладнокровно он не держался, слова задели за живое.
– К чему глупые игры? – угрюмо прохрипел аристократ. – Достаточно. Мы обо всем догадались. Я принимаю свою смерть.
– Просто хочу, чтоб ты знал, как сложилась бы судьба, сумей ты уцелеть, – усмехнулось отражение, трансформируясь в женский силуэт.
Улица потемнела. Все вокруг, кроме витрины, размылось в черное пятно.
– Я не сомневался, что объявишься именно ты, – надменно бросил аристократ, всматриваясь в тень.
– А кто еще? Ты обижал многих, но убил лишь однажды.
– Я и тебя не трогал. Очнулся, а рядом багровая куча, приправленная костями и кишками. Мы оба были невменяемы: порошок, алкоголь, таблетки. Что, по-твоему, мне следовало предпринять?
– Как насчет: вызвать скорую? – удивляясь бессердечности богача, предложила молоденькая, броско одетая девушка.
Серафим пренебрежительно скривился. Приведение, в отместку, стало мерцать и меняться – то милая прелестница, то изломанный, больше похожий не на человеческий, а паукообразный, кровавый труп.
– То есть, добровольно сдаться, и подорвать репутацию семьи? Меня бы посадили, повесили клеймо наркомана и убийцы! Я опозорил бы отца. Тот не простил бы и лишил наследства! Мне, итак, пришлось «в лепешку разбиться», чтоб замять дело.
– Это я «разбилась в лепешку».
– Произошел несчастный случай! Я тебя даже не знал.
– И все же меня можно было спасти!
– Ты себя видела? – с отвращением заявил мужчина. – Осталась бы глубоким инвалидом, страдала бы каждый день. Я сделал хорошо обоим.
– Ты «сделал хорошо» себе.
– И ни капли не жалею!
– Это я и желал услышать! – ответил ему чересчур знакомый голос.
Серафим резко развернулся. Он снова очутился в задымленном особняке, нос к носу с двойником. Озорной блеск бегал в хитрых глазах самозванца, а на губах играла слащавая ухмылка. В пустоте, прямо перед ним, порхала ровная, белоснежная дорожка порошка, плавно высыпающегося из пакетика с надписью «ЭГО». Достав из кармана крупную купюру, мерзавец свернул ее трубочкой, смачно сплюнул и заржал.
– Предлагаю раздуть непомерное эго, пока чувство собственного достоинства не повалит через край! – весело понес чепуху близнец, не втягивая, как принято, а выдувая наркотик.
Белый песок взвился в воздух, полностью окутал Серафима и моментально впитался в кожу. Тело аристократа начало увеличиваться и пухнуть, словно тесто на дрожжах. Достигнув невероятных размеров, оно натянулось так, что все выпуклые части выровнялись, и бедолага превратился в идеальный шар. Скрипя плоским ртом, он что-то шептал, но издаваемый звук скорее напоминал скрежетание металла по стеклу, чем человеческую речь.
– Я бы вызвал скорую, – заливаясь язвительным смехом, заявила глумливая физиономия копии, – да, боюсь, папенька заругает.
Как только негодяй закончил фразу, звонко бомбануло. Серафим разлетелся на мелкие кусочки, орошая предметы крошечными частичками разорванной плоти: где глаз, причмокивая, сполз на слизи, где повис отрезок кожи, а где и фаланга пальца застряла в углублении. Но больше всего оказалось желчи: отвратительно пахнущей и разъедающей все, на что она попала.
***
Венера упорно тормошила аристократа, но тот даже не моргал.
– С кем ты разговариваешь, черт возьми?! – не выдержав, психанула она. – Я пытаюсь помочь!
– Со мной! И ты не в силах повлиять на ситуацию. Подонок получит по заслугам.
Беззаботной походкой из тумана вышла симпатичная юная леди, на вид – молодая версия гостьи.
– Мадина?! – изумленно уставившись на сестру, пропищала Венера.
Особняк затрясло в последний раз. Все, что было лишним – обратилось в пыль и мигом испарилось. Дом окончательно преобразовался в «Мустанг». Дышать стало больно: легкие разъедало дымом и запахом жженых волос и плоти.
– Посмотри, что ты натворила, – сердито потребовал призрак, с осуждением рассматривая руки собеседницы. Они по локоть испачкались в крови. – Как могла поступить так, сестренка? Я об этом не просила.
– Что случилось? – переводя взгляд на пол, в панике прохрипела девушка. Возле ее ног растеклась лужица, где мирно плавали останки Серафима. – Неужели я убила его?!
– И не только, – безжалостно подтвердила Мадина, кивком указывая на изуродованные трупы прочих спутников.
Венеру залихорадило, по коже поползли мурашки, а в голове резко прояснилось. Перед глазами пронеслись яркие обрывки последних часов. Вот она наблюдает за спиной, уходящей по лестнице Анжелики. Едва ребята разбрелись кто куда, девушка незаметно поднимается следом и беспощадно вешает гадину на балетных туфлях. Затем следующая сцена: Мирон и Серафим отправляются на поиски Ильи, а алкаш неожиданно нападает и ранит ее бутылкой. Взбешенная Венера убегает на второй этаж, где в плену чудовищного миража застрял Илья. Пока полицейский и аристократ разыскивают парня внизу, откуда он звал на помощь, она жестоко с ним расправляется. Мгновение спустя, девушка видит, как озверевшая кукла с пустым, каменным выражением лица, управляя ее телом, возвращается к Тимуру Валентиновичу. Воспользовавшись тем, что пьяница не в себе, она зажимает ему нос и заливает в глотку коньяк. Тот захлебывается насмерть. После убийца хладнокровно разделывается с Мироном и прячется в комнате, в ожидании Серафима.
– Это не по-настоящему, – Венера в страхе таращилась на мертвецов, ежесекундно вздрагивая в нервном тике. – Я не посмела бы…
– Еще как «посмела», – заверила Мадина, издавая издевательский горловой звук, отдаленно похожий на смех. – Но частично ты права. Происходящее в доме – отражение ваших жизней, иллюзия, наказание за грехи, личный ад, если хочешь. Здесь все эфемерно, но для вас каждое мгновение – реальность.
– Значит, мы перенеслись в проклятое место, поскольку связаны с тобой. Но как?!
– Ты знаешь, просто не желаешь воскрешать в памяти болезненные моменты. Но я помогу. Анжелика всегда меня ненавидела, потому и подстроила несчастный случай. Я сломала лодыжку и лишилась балета.
Венера побледнела. Она отчетливо вспомнила, как сестренка билась в истерике, как поставила жирную точку на мечте: выступать на большой сцене. Как ее партию исполняла каланча, которой так кстати повезло стать примой труппы вместо идеальной Мадины. Тогда-то, изнывая от безысходности, бедняжка и спуталась с поганым шулером, влюбилась по уши, игнорируя любые наставления.
– Илья был таким красивым, внимательным, – читая ее мысли, печально вздохнула юная дева. – Он уверял, я – единственная. До него в моей жизни существовало лишь искусство. Как неопытной глупышке разобрать, кто из мужчин – вруны и негодяи? Он крупно проигрался в карты, и без сожаления отдал меня жирному садисту, который насиловал несколько суток подряд.
– Я умоляла заявить в полицию, но ты отказалась.
– Мне было стыдно и боязно за Илью! Я все еще верила, что он вернется.
– Затем папа покончил с собой, – постепенно восстанавливая события прошлого, прошептала Венера.
– И следом мама. А сволочь, укравшая у них бизнес, и засадившая отца за решетку, даже не потрудилась осведомиться, как наши дела.
– Как я могла не заметить, что с тобой творится? – виновато промямлила старшая сестра, утопая в слезах. – Если бы я почувствовала…
– То все равно не удержала бы, – перебила младшая. – Может не в тот день, а через, и не в «Мустанге», а еще где, я бы встретила ни одного, так другого подонка. В итоге все закончилось бы так же: не аварией, так передозом или пулей в висок, распоротыми венами, – без разницы.
– Выходит, Мирон – ублюдок, откупивший мерзавца Серафима. Прошу, прости, что не уберегла.
– Не у меня вымаливай прощения, – сердито сводя брови, Мадина укоризненно цыкнула. – Из-за твоего глупого, зверского поступка, я вынуждена вечно гореть в аду вместе с вами, снова и снова прокручивая смерти своих мучителей. Черт с ним, со мной, я небезгрешна и заслужила кары, но за что должны страдать другие?
С потолка посыпался пепел, а стены принялся пожирать огонь. Клуб превратился в разрушенные, покореженные развалины. Повсюду материализовались десятки оторванных конечностей, кровь и кишки, немного поодаль – обожженные неполноценные тела, за ними мертвецы с многочисленными повреждениями, а ближе к выходу те, кто был растоптан и задохнулся.
– Нееет, – Венера попятилась, но споткнувшись об обугленного покойника, упала на спину и стала тонуть в ворохе изувеченных человеческих трупов.
– О да, сестренка, ты уже помнишь, как решилась и сделала «ЭТО».
– Неправда! Ты лжешь, испытываешь меня.
– Подговорила старого друга отца – Виктора, – сурово продолжала Мадина, постепенно раскрывая последние детали продуманного до мелочей плана, – притащить в бар запойного Тимура Валентиновича. Раздобыла приглашение на закрытую игру в покер в подвале заведения и тайно послала его Илье. Через моих подруг в балетной труппе заключила контракт о проведении вечеринки в честь дебюта Анжелики в ВИП-зале «Мустанга». С продажным полицейским договорилась о встрече, якобы тебя нужно «отмазать за хорошее вознаграждение». Ну а Серафим и без того постоянно прозябал на просторах клуба.
– Я не смогла бы. Не решилась, – все глубже и глубже утопая в море из останков, червей и земли, истошно орала Венера.
– Затем ты сотворила самое ужасное: отпечатала на 3-d принтере pip-boy и вложила в него самодельное устройство. На костюмированной вечеринке подобная деталь не привлекла внимания. Когда все были в сборе, ты подорвала себя, и вместе с обидчиками уничтожила место, где отдыхало сотни людей. Начался страшный пожар. Представляешь, сколько невинных погибло? Я не просила о мести. С чего ты взяла, что она мне нужна? Теперь мы навечно заперты здесь: терзаемые, без права на искупление и с единственным настоящим злом – тобой.
Братская могила неумолимо затягивала смертницу в воронку из тел. Ее обитатели, то на секунду позволяли вырваться наружу, глотнуть воздуха, то вновь погребали заживо, лишая надежды. Хрипя и корчась под тяжестью груза, девушка кричала, пыталась по трупам взобраться назад, но их становилось все больше и больше. Они сыпались сверху, ломая свои и ее кости, пока окончательно не впечатались в единый монолит…
Сон как рукой сняло. Венера открыла глаза и с удивлением обнаружила себя сидящей в маршрутке. Недовольный водитель фыркнул и красноречиво попросил ее покинуть место…
