Старший брат, двенадцати лет, исчез за год до моего рождения.
Как только не искали, говорили потом. Прошло время. Пришлось
смириться с потерей.
Не смирились. Ответом на удар судьбы было мое рождение.
Я рос в любви и внимании. Никогда не слышал резкого слова.
Быстро понял ценность душевной теплоты. Был скромен, послушен,
старался не расстраивать, словно, охранял домашний покой.
Учился хорошо. Особенно давались точные науки: математика, физика,
химия.
- Совсем другой, - радостно произнес как-то отец, подписывая
в субботу дневник.
Глаза матери от этих слов пронзила грусть. Она тихо встала с
дивана и вышла на кухню.
Я понял, что случайно дело коснулось брата, а это всегда
приносило грусть в семью.
- Ну и болван я, - тихо шепнул отец и пошел утешать маму.
Оставшись один, я достал из шкафа альбом с фотографиями.
Вот он, брат. Кудрявый мальчик, с грустными глазами. Взгляд
задумчивый, с застывшей мечтой.
Захотелось спросить о нем, но понял, что родителям будет
больно и не стал этого делать. Хочешь знать - умей слушать.
По случайным обрывкам фраз стал понимать, что учился брат плохо.
По математике получал много «двоек». Все началось с пятого класса.
Когда стал писать стихи. Рифмовал, на что глаз положит. Думали,
смеется. А он всерьез. Все остальное забросил.
Говорил, что станет большим поэтом. Отец сердился и ругал
за «двойки». Мать жалела, говорила, что вдруг это талант, а то и
гениальность. Отец только смеялся. Брат переживал до слез.
Возможно, на отношение родителей ко мне, повлияло
исчезновение брата. Довели их требовательность и непонимание.
Лопнуло терпение, сорвало резьбу.
В их любви и снисходительности ко мне видел теплоту,
не доставшуюся брату, нерастраченную.
Выходит, брат был удивительный и чудным, жившим в мире
фантазий и гармонии. А им не хватило терпения, понять его.
Я окончил школу с золотой медалью и теперь учился на
последнем курсе престижного технического университета. Занимались
вопросами, казавшимися большинству, фантастикой. Было жутко
интересно. Преодоление пространства и времени.
Жил уже не с родителями, а в скромной однокомнатной квартире,
в спальном районе, подаренной родителями на восемнадцатилетие.
В самостоятельную жизнь. Но сейчас, основу жизни составляло,
недоступное для многих, знание.
Тогда и увидел я этот сон.
Суббота. Я с родителями смотрю телевизор в гостиной.
Странное ощущение, будто, они меня не замечают.
Поворот ключа в двери. Возня в прихожей. Входит брат,
как с фотографии.
- Явился, стихоплет, - усмехается отец. – Давай дневник.
Тот обреченно лезет в портфель. Достает.
- Опять! - возмущение, переходящее в крик, - Семью позоришь!
Нас с матерью позоришь! Двоечник!
- Ну не могу я эту математику понять! - с болью и досадой. –
Три класса понимал, а теперь не могу!
Мама в ужасе, прижимает брата, словно, прикрывает от отца.
- Нет! Все ты можешь! - не унимается отец, - Только дурь
в голове, от стихов, мешает. Быстро неси сюда все свои писульки.
Эти слова, почему-то, воспринимаются, как надежда. Приносит
из соседней комнаты штук десять тонких тетрадей. Думает, отец что-то
прочтет.
А тот начинает бешено рвать каждый лист. На мелкие клочки.
Мать с братом в шоке. Минута, и пол усыпан кусочками бумаги.
- Веник, совок, подобрать, - приказывает брату.
Тот, мола, выполняет, ссыпает в мусорницу. Взгляд отрешенный.
Мертвый.
- Ладно, иди сюда, - обнимает его отец. - Погорячился. Извини.
Только через неделю с таким дневником домой лучше не приходи.
Брат опускает глаза. В них нет ни обиды, ни ненависти. Пустота.
Внезапно взгляд останавливается на мне.
- Привет, - тихо шепчет и подмигивает.
На стене календарь с отмеченной сегодняшней датой. Отсчитываю
неделю. Запоминаю.
День исчезновения брата.
Третья суббота апреля. Последняя четверть.
Просыпаюсь. Внутри стойкая решимость.
В университете пишу дипломную работу. Говорят, что может пойти,
как кандидатская диссертация. По совместимости настоящего и
прошлого. Есть аппарат. Испытывали на вещах, мелких животных,
кошках, собаках. Все исчезали, а затем возвращались.
Настало время человека. Это, как в космос, непонятно, что
произойдет. Идет подбор кандидатур. Подхожу к руководителю
проекта, Алексею Николаевичу, говорю, что согласен. Тот облегченно
вздыхает.
- Наконец-то, - говорит, - а то все боятся. А опасности никакой.
- будто сам себя убеждает. - Только делать все по инструкции.
Точная дата, место и время. через тридцать минут автоматический возврат
обратно. Никаких действий. Только наблюдение.
- Школа, где я учился, подойдет? - наивно спрашиваю.
- Конечно, - убеждает руководитель. - Какая от детей опасность?
В назначенный день и час весь коллектив собрался в технической
лаборатории. Аппарат: кресло и четыре датчика. Никаких проводов.
Дистанционно.
Сел в кресло. Алексей Николаевич лично закрепил каждый прибор.
Ввел в компьютер данные, сказанные мной, и тихо шепнул «Поехали».
Резкий солнечный свет ослепил. Пока привыкали глаза, увидел,
как вышел брат, судорожно сжимая портфель, и направился в
иную от дома сторону. Шел решительно. Я следовал следом,
внезапно осознав беззащитность положения. Даже заговорить с ним не мог.
Контакт вызовет непоправимые последствия.
А он уже поднимался к мосту. Перейдет, а там автобусная остановка,
и маршрут до окраины города. Надо остановить, но как. Догоняю.
Оборачивается на звук шагов. Середина моста. Внизу течет мелкая
речушка. Глаза, словно, покрыты пленкой.
- Шнурок, - говорю через силу, и сразу наваливается головная боль. –
Развязался.
Взгляд проясняется. Приседает на колено. Завязывает на ботинке.
- Смотрите, - внезапно, показывает вниз.
С трудом, сквозь муть в глазах, различаю медленно двигающуюся точку.
- Одинокий селезень по реке плывет, - мелодично произносит брат. –
Домой пора. Записать надо. Спасибо. - и идет к дому. К родителям.
Так плохо, что проваливаюсь в черноту. Приоткрываю глаза.
Руководитель трясет за плечи и бьет по щекам.
- Живой, слава богу, - радуется он. - Что натворил? Едва
сопротивление не сгорело.
- Мальчик. Шнурок развязался. Упасть мог, - как тяжело даются слова.
- Нарушитель ты мой, - обнимает в слезах, Алексей Николаевич.
Докторскую тебе пробью, если не помрешь.
Врач уже здесь. Давление, пульс. Нашатырь под нос.
- Сильно ослаб, но жить будет, - раздается бесстрастный вердикт.
Странное ощущение, что-то не так. Говорю руководителю.
Все ушли. Мы одни в лаборатории.
- Мальчик не простой был? - вопрос с пониманием.
- Брат, - сознаюсь я.
- Рассказывай, по порядку, ничего не тая, - требует Алексей Николаевич.
Рассказал. Все.
- Знаю, что в паспорте свое фото с родителями носишь. Покажи, -
неожиданно предлагает он.
Паспорт на месте. Фотография здесь.
Даю не глядя. Смотрит. Долго и внимательно.
- А теперь ты взгляни, - и разворачивает.
Рядом с родителями незнакомые мне, крупный мужчина с кудрявыми
волосами, женщина с белыми волосами до плеч, мальчик и девочка.
Все радостные и счастливые.
- Кто это, с родителями? - оторопело спрашиваю.
- Судя по всему, твой старший брат, его жена и дети. - задумчиво
отвечает руководитель.
- А я где? - и от самого вопроса становится дурно.
- А тебя там нет, и никогда не будет, - в тон ответ знающего человека, -
Ты безумец, который неминуемо должен был погибнуть, погубить нас всех
и проект заодно.
- Почему? - зачем спросил, если сам начал догадываться.
- Не родился ты в этом мире! - уже кричал руководитель. - Брат
не пропал. Значит, незачем было родителям тебя рожать.
- Я спасал его, - только это можно было сказать.
- Ценой своей жизни, моей поломанной судьбы и навсегда погубленной
репутации университета. - рубил с плеча Алексей Николаевич.
- Он брат мой, - твердил, как робот.
- Теперь он тебе никто, - устало выдохнул руководитель. - И
родителей у тебя больше нет. Лишь один вопрос остался.
- Какой? - спросил, с надеждой.
- Что ты, вообще, здесь делаешь? Почему не растворился, как фантом? –
в голосе звучал профессиональный интерес.
Сил отвечать не было. Голова опустела. В глазах снова стало мутно.
Резкая оплеуха привела в себя.
- Не вздумай уходить. Ты теперь дороже всего этого, - обвел
руками лабораторию. Ответ один. Усыновили они тебя. Из детского дома
взяли. Крохотным ребенком. Вот и лелеяли. Совесть за родного давила.
- Не надо их ругать, - все мы ошибаемся.
- Ладно, закрыли тему, - согласился Алексей Николаевич. - Пора
тебя в наш мир возвращать. Гений.
Он куда-то позвонил. Пришел неизвестный человек.
- Проблема у нас, часика обратился к нему руководитель. - Сотрудник
заработался до потери памяти. Как бы вернуть.
- Без проблем, - ответил незнакомец, - сейчас мы пол-часика
поспим и все вспомним. Посмотрите на этот блестящий предмет. –
и достал неизвестно откуда серебряный шарик.
Тьма поглотила разум, а через указанное время выплюнула обратно.
- Извините, Алексей Николаевич, меня жена с ребенком дома ждут.
Отпустите пораньше?
- Иди, герой, - устало усмехнулся шеф.