Я - единственный ребенок в семье. Поздний. Но не первый. Старший брат, двенадцати лет, исчез за год до моего рождения. Как только не искали, говорили потом. Прошло время. Пришлось смириться с потерей. Не смирились. Ответом на удар судьбы было мое рождение. Я рос в любви и внимании. Никогда не слышал резкого слова. Быстро понял ценность душевной теплоты. Был скромен, послушен, старался не расстраивать, словно, охранял домашний покой. Учился хорошо. Особенно давались точные науки: математика, физика, химия. - Совсем другой, - радостно произнес как-то отец, подписывая в субботу дневник. Глаза матери от этих слов пронзила грусть. Она тихо встала с дивана и вышла на кухню. Я понял, что случайно дело коснулось брата, а это всегда приносило грусть в семью. - Ну и болван я, - тихо шепнул отец и пошел утешать маму. Оставшись один, я достал из шкафа альбом с фотографиями. Вот он, брат. Кудрявый мальчик, с грустными глазами. Взгляд задумчивый, с застывшей мечтой. Захотелось спросить о нем, но понял, что родителям будет больно и не стал этого делать. Хочешь знать - умей слушать. По случайным обрывкам фраз стал понимать, что учился брат плохо. По математике получал много «двоек». Все началось с пятого класса. Когда стал писать стихи. Рифмовал, на что глаз положит. Думали, смеется. А он всерьез. Все остальное забросил. Говорил, что станет большим поэтом. Отец сердился и ругал за «двойки». Мать жалела, говорила, что вдруг это талант, а то и гениальность. Отец только смеялся. Брат переживал до слез. Возможно, на отношение родителей ко мне, повлияло исчезновение брата. Довели их требовательность и непонимание. Лопнуло терпение, сорвало резьбу. В их любви и снисходительности ко мне видел теплоту, не доставшуюся брату, нерастраченную. Выходит, брат был удивительный и чудным, жившим в мире фантазий и гармонии. А им не хватило терпения, понять его. Я окончил школу с золотой медалью и теперь учился на последнем курсе престижного технического университета. Занимались вопросами, казавшимися большинству, фантастикой. Было жутко интересно. Преодоление пространства и времени. Жил уже не с родителями, а в скромной однокомнатной квартире, в спальном районе, подаренной родителями на восемнадцатилетие. В самостоятельную жизнь. Но сейчас, основу жизни составляло, недоступное для многих, знание. Тогда и увидел я этот сон. Суббота. Я с родителями смотрю телевизор в гостиной. Странное ощущение, будто, они меня не замечают. Поворот ключа в двери. Возня в прихожей. Входит брат, как с фотографии. - Явился, стихоплет, - усмехается отец. – Давай дневник. Тот обреченно лезет в портфель. Достает. - Опять! - возмущение, переходящее в крик, - Семью позоришь! Нас с матерью позоришь! Двоечник! - Ну не могу я эту математику понять! - с болью и досадой. – Три класса понимал, а теперь не могу! Мама в ужасе, прижимает брата, словно, прикрывает от отца. - Нет! Все ты можешь! - не унимается отец, - Только дурь в голове, от стихов, мешает. Быстро неси сюда все свои писульки. Эти слова, почему-то, воспринимаются, как надежда. Приносит из соседней комнаты штук десять тонких тетрадей. Думает, отец что-то прочтет. А тот начинает бешено рвать каждый лист. На мелкие клочки. Мать с братом в шоке. Минута, и пол усыпан кусочками бумаги. - Веник, совок, подобрать, - приказывает брату. Тот, мола, выполняет, ссыпает в мусорницу. Взгляд отрешенный. Мертвый. - Ладно, иди сюда, - обнимает его отец. - Погорячился. Извини. Только через неделю с таким дневником домой лучше не приходи. Брат опускает глаза. В них нет ни обиды, ни ненависти. Пустота. Внезапно взгляд останавливается на мне. - Привет, - тихо шепчет и подмигивает. На стене календарь с отмеченной сегодняшней датой. Отсчитываю неделю. Запоминаю. День исчезновения брата. Третья суббота апреля. Последняя четверть. Просыпаюсь. Внутри стойкая решимость. В университете пишу дипломную работу. Говорят, что может пойти, как кандидатская диссертация. По совместимости настоящего и прошлого. Есть аппарат. Испытывали на вещах, мелких животных, кошках, собаках. Все исчезали, а затем возвращались. Настало время человека. Это, как в космос, непонятно, что произойдет. Идет подбор кандидатур. Подхожу к руководителю проекта, Алексею Николаевичу, говорю, что согласен. Тот облегченно вздыхает. - Наконец-то, - говорит, - а то все боятся. А опасности никакой. - будто сам себя убеждает. - Только делать все по инструкции. Точная дата, место и время. через тридцать минут автоматический возврат обратно. Никаких действий. Только наблюдение. - Школа, где я учился, подойдет? - наивно спрашиваю. - Конечно, - убеждает руководитель. - Какая от детей опасность? В назначенный день и час весь коллектив собрался в технической лаборатории. Аппарат: кресло и четыре датчика. Никаких проводов. Дистанционно. Сел в кресло. Алексей Николаевич лично закрепил каждый прибор. Ввел в компьютер данные, сказанные мной, и тихо шепнул «Поехали». Резкий солнечный свет ослепил. Пока привыкали глаза, увидел, как вышел брат, судорожно сжимая портфель, и направился в иную от дома сторону. Шел решительно. Я следовал следом, внезапно осознав беззащитность положения. Даже заговорить с ним не мог. Контакт вызовет непоправимые последствия. А он уже поднимался к мосту. Перейдет, а там автобусная остановка, и маршрут до окраины города. Надо остановить, но как. Догоняю. Оборачивается на звук шагов. Середина моста. Внизу течет мелкая речушка. Глаза, словно, покрыты пленкой. - Шнурок, - говорю через силу, и сразу наваливается головная боль. – Развязался. Взгляд проясняется. Приседает на колено. Завязывает на ботинке. - Смотрите, - внезапно, показывает вниз. С трудом, сквозь муть в глазах, различаю медленно двигающуюся точку. - Одинокий селезень по реке плывет, - мелодично произносит брат. – Домой пора. Записать надо. Спасибо. - и идет к дому. К родителям. Так плохо, что проваливаюсь в черноту. Приоткрываю глаза. Руководитель трясет за плечи и бьет по щекам. - Живой, слава богу, - радуется он. - Что натворил? Едва сопротивление не сгорело. - Мальчик. Шнурок развязался. Упасть мог, - как тяжело даются слова. - Нарушитель ты мой, - обнимает в слезах, Алексей Николаевич. Докторскую тебе пробью, если не помрешь. Врач уже здесь. Давление, пульс. Нашатырь под нос. - Сильно ослаб, но жить будет, - раздается бесстрастный вердикт. Странное ощущение, что-то не так. Говорю руководителю. Все ушли. Мы одни в лаборатории. - Мальчик не простой был? - вопрос с пониманием. - Брат, - сознаюсь я. - Рассказывай, по порядку, ничего не тая, - требует Алексей Николаевич. Рассказал. Все. - Знаю, что в паспорте свое фото с родителями носишь. Покажи, - неожиданно предлагает он. Паспорт на месте. Фотография здесь. Даю не глядя. Смотрит. Долго и внимательно. - А теперь ты взгляни, - и разворачивает. Рядом с родителями незнакомые мне, крупный мужчина с кудрявыми волосами, женщина с белыми волосами до плеч, мальчик и девочка. Все радостные и счастливые. - Кто это, с родителями? - оторопело спрашиваю. - Судя по всему, твой старший брат, его жена и дети. - задумчиво отвечает руководитель. - А я где? - и от самого вопроса становится дурно. - А тебя там нет, и никогда не будет, - в тон ответ знающего человека, - Ты безумец, который неминуемо должен был погибнуть, погубить нас всех и проект заодно. - Почему? - зачем спросил, если сам начал догадываться. - Не родился ты в этом мире! - уже кричал руководитель. - Брат не пропал. Значит, незачем было родителям тебя рожать. - Я спасал его, - только это можно было сказать. - Ценой своей жизни, моей поломанной судьбы и навсегда погубленной репутации университета. - рубил с плеча Алексей Николаевич. - Он брат мой, - твердил, как робот. - Теперь он тебе никто, - устало выдохнул руководитель. - И родителей у тебя больше нет. Лишь один вопрос остался. - Какой? - спросил, с надеждой. - Что ты, вообще, здесь делаешь? Почему не растворился, как фантом? – в голосе звучал профессиональный интерес. Сил отвечать не было. Голова опустела. В глазах снова стало мутно. Резкая оплеуха привела в себя. - Не вздумай уходить. Ты теперь дороже всего этого, - обвел руками лабораторию. Ответ один. Усыновили они тебя. Из детского дома взяли. Крохотным ребенком. Вот и лелеяли. Совесть за родного давила. - Не надо их ругать, - все мы ошибаемся. - Ладно, закрыли тему, - согласился Алексей Николаевич. - Пора тебя в наш мир возвращать. Гений. Он куда-то позвонил. Пришел неизвестный человек. - Проблема у нас, часика обратился к нему руководитель. - Сотрудник заработался до потери памяти. Как бы вернуть. - Без проблем, - ответил незнакомец, - сейчас мы пол-часика поспим и все вспомним. Посмотрите на этот блестящий предмет. – и достал неизвестно откуда серебряный шарик. Тьма поглотила разум, а через указанное время выплюнула обратно. - Извините, Алексей Николаевич, меня жена с ребенком дома ждут. Отпустите пораньше? - Иди, герой, - устало усмехнулся шеф.