в дамской сумочке, мирно соседствуя с ничего не значащими мелочами.
Хозяйка, запуская руку, каждый раз нежно прикасалась к нему. Не
всякий мужчина удостаивался такого внимания.
Лана, так ее звали, была разборчива. Вкусом отличалась всегда,
но чувство меры, порой, изменяло. Решила повеселится в компании
прилично выглядевших, незнакомых людей. А вышла жесткая любовь
по принуждению, и не с одним. Хорошо, хоть, жива осталась.
С той поры стал постоянным спутником острый стилет.
Шло время. Страх и стресс исчезли. Но кладовая подсознания
надежно хранила факт, случившийся в шестнадцать лет.
И в глазах застряло что-то, болезное. Жалостливое.
Вот и попал на этот взгляд человек, считавший себя неглупым и
практичным. Был он лет на десять старше, по жизни заматеревшим,
но перед образом беззащитной девочки не устоял.
Каждая женщина состоит из трех образов. Девочка по имени Яната,
стюардесса по имени Жанна и крановщица по имени Анна. Долго
живут с Анной, горят страстно с Жанной, но влюбляются, именно,
в Янату.
Любили ли его Лана? Большой страсти не было, но чувство
защищенности согревало и давало такое ощущение душевной свободы,
что отдавалась она вполне искренно. Пара казалась счастливой, и дело
неминуемо двигалось к свадьбе.
Стилет почувствовал ревность. Прикосновения стали небрежны.
Без должного доверия.
В тот день Лана вызвала такси. Спешила куда-то в предсвадебной
суете. Впопыхах сунула пальцы в сумку и невольно вскрикнула,
нечаянно порезавшись о тонкое лезвие.
- Что случилось, красавица? - водитель, с южного края, любил
пошутить, и комплименты женщинам делать любил, особенно, таким
красавицам, - Не горюй, милая, - глянул в обиженное лицо, - Все
у нас с тобой хорошо будет.
Многим, часто так говорил, ничего дурного не имея, а вышло дурно.
Лана не поняла, что случилось. Водитель дико орал. Из бедра
торчала рукоять стилета. Она сжимала ее онемевшей рукой.
Кровь текшая из раны привела в чувство. Разжала руку, выскочила,
как ошпаренная и бежать.
Нашли быстро. Вот беда, как с нами что-то происходит, шиш
кого найдут. Но как мы сами, что не так сделаем, расплата наступает
мгновенно.
Случай вышел тяжкий. Стилет пробил артерию бедра, и водитель
скончался. Куча родственников готова была разорвать на куски. Жить
не хотелось.
Любимый сделал все, что мог. Нанял хорошего адвоката. Тот
сумел доказать состояние аффекта, невменяемости, в момент убийства.
Мало того, убедил суд дать лишь условный срок, не лишая свободы.
Правда, провести эти четыре с половиной года предстояло в
психиатрической лечебнице, под наблюдением врачей.
Еще хуже стало расставание.
- Я сделал возможное и невозможное, - говорил ее мужчина, - тебя
не посадили. Ради того, что было. Но жить с такой женщиной я,
конечно, не могу. Прощай.
Одним жестом остановил поток мольбы и вышел, оставив в
больнице.
Началось лечение. Но Лана не хотела уже ничего. Разозлилась.
Психанула.
- Вот теперь мы тобой и займемся, - потер врач потные ладони.
В ход пошли уколы, подавляющие сопротивление. Наступило
тупое безразличие. Но врач не унимался, и превратил ее в овощ.
- Какие мы хорошие и послушные, - восхищался он своей работой,
глядя на неподвижное тело.
Меду тем, стилет, долго лежал среди других вещественных
доказательств, а затем, таинственно исчез. Скорее всего, он опять
в дамской сумочке, но уже другой хозяйки. Она сама не понимает,
зачем его положила, но чувствует себя надежнее. Большой город,
все-таки.
Ее прикосновения крепкие и жаркие. Острая сталь верна и
покойна.
Если не давать ей повода для ревности.