Тонкий и острый, холодный и надменный он уютно устроился в дамской сумочке, мирно соседствуя с ничего не значащими мелочами. Хозяйка, запуская руку, каждый раз нежно прикасалась к нему. Не всякий мужчина удостаивался такого внимания. Лана, так ее звали, была разборчива. Вкусом отличалась всегда, но чувство меры, порой, изменяло. Решила повеселится в компании прилично выглядевших, незнакомых людей. А вышла жесткая любовь по принуждению, и не с одним. Хорошо, хоть, жива осталась. С той поры стал постоянным спутником острый стилет. Шло время. Страх и стресс исчезли. Но кладовая подсознания надежно хранила факт, случившийся в шестнадцать лет. И в глазах застряло что-то, болезное. Жалостливое. Вот и попал на этот взгляд человек, считавший себя неглупым и практичным. Был он лет на десять старше, по жизни заматеревшим, но перед образом беззащитной девочки не устоял. Каждая женщина состоит из трех образов. Девочка по имени Яната, стюардесса по имени Жанна и крановщица по имени Анна. Долго живут с Анной, горят страстно с Жанной, но влюбляются, именно, в Янату. Любили ли его Лана? Большой страсти не было, но чувство защищенности согревало и давало такое ощущение душевной свободы, что отдавалась она вполне искренно. Пара казалась счастливой, и дело неминуемо двигалось к свадьбе. Стилет почувствовал ревность. Прикосновения стали небрежны. Без должного доверия. В тот день Лана вызвала такси. Спешила куда-то в предсвадебной суете. Впопыхах сунула пальцы в сумку и невольно вскрикнула, нечаянно порезавшись о тонкое лезвие. - Что случилось, красавица? - водитель, с южного края, любил пошутить, и комплименты женщинам делать любил, особенно, таким красавицам, - Не горюй, милая, - глянул в обиженное лицо, - Все у нас с тобой хорошо будет. Многим, часто так говорил, ничего дурного не имея, а вышло дурно. Лана не поняла, что случилось. Водитель дико орал. Из бедра торчала рукоять стилета. Она сжимала ее онемевшей рукой. Кровь текшая из раны привела в чувство. Разжала руку, выскочила, как ошпаренная и бежать. Нашли быстро. Вот беда, как с нами что-то происходит, шиш кого найдут. Но как мы сами, что не так сделаем, расплата наступает мгновенно. Случай вышел тяжкий. Стилет пробил артерию бедра, и водитель скончался. Куча родственников готова была разорвать на куски. Жить не хотелось. Любимый сделал все, что мог. Нанял хорошего адвоката. Тот сумел доказать состояние аффекта, невменяемости, в момент убийства. Мало того, убедил суд дать лишь условный срок, не лишая свободы. Правда, провести эти четыре с половиной года предстояло в психиатрической лечебнице, под наблюдением врачей. Еще хуже стало расставание. - Я сделал возможное и невозможное, - говорил ее мужчина, - тебя не посадили. Ради того, что было. Но жить с такой женщиной я, конечно, не могу. Прощай. Одним жестом остановил поток мольбы и вышел, оставив в больнице. Началось лечение. Но Лана не хотела уже ничего. Разозлилась. Психанула. - Вот теперь мы тобой и займемся, - потер врач потные ладони. В ход пошли уколы, подавляющие сопротивление. Наступило тупое безразличие. Но врач не унимался, и превратил ее в овощ. - Какие мы хорошие и послушные, - восхищался он своей работой, глядя на неподвижное тело. Меду тем, стилет, долго лежал среди других вещественных доказательств, а затем, таинственно исчез. Скорее всего, он опять в дамской сумочке, но уже другой хозяйки. Она сама не понимает, зачем его положила, но чувствует себя надежнее. Большой город, все-таки. Ее прикосновения крепкие и жаркие. Острая сталь верна и покойна. Если не давать ей повода для ревности.