к ней мечта о большой любви. Подала она заявку в социальные сети и
сразу получила отклик. От волка. Бывалого, матерого.
Так часто бывает. А не надо быть овцой.
Долго общались они в сетях. Много нашлось общих тем. Но
больше всего - о несправедливо устроенной жизни. Волк был
идейным борцом за свободу хищников и травоядных от угнетения
человеком. Заразилась этой идеей овечка, так что совсем голову потеряла,
если она у нее, вообще, была. Готова была за любимым куда - угодно.
Оказалось, в ближайшую шашлычную. С другими овцами да
баранами.
Но повезло. По дороге угодила под рейд силовых структур,
волной накрывших процветающее заведение.
Вместо геройской гибели за благородное дело, попала в загон,
обнесенный колючей проволокой. Истрепалась, отощала. Жалостливо
блеяла. Хозяина звала.
Тот, как узнал, долго поверить не мог. Он же ее на выставку
меха, в Париж, отправил. Но приехал, забрал.
Тут колхозное правление само судить взялось. За подрывную
деятельность против законного порядка. Адвоката дорогого нанимать
пришлось, тратиться.
Присудили четыре года на дальних пастбищах с самой
отвратительной травой, без комбикорма. Но условно. С испытательным
сроком. Знал дело адвокат. На любовное помешательство бил, аффект,
потерю разума. Правильную тактику выбрал. Какой разум у овцы?
Вернулась домой. Отъелась. Шерсть отросла. Милое дело.
Только другие овцы да барашки ее, теперь, стороной обходили.
Как прокаженную.
Скучно стало, тоскливо. Снова в социальные сети залезла, а там
опять волк. Не удержалась. На связь вышла. Тут силовики и накрыли.
Хозяин только крякнул с досады и руки умыл.
Делайте с ней, - говорит, - что хотите. Одной овцой меньше.
Отправилась, родная, под конвоем, на дальние пастбища. За колючую
проволоку. На сухую и тухлую траву.
Никто о ней больше не слыхал. Вскоре забыли.
Много их, овечек.