Семен Петрович знал со школьных времен. Не любил, как
троечник – отличника и золотого медалиста, считая зубрилой
и выскочкой.
Это было предвзято и несправедливо, поскольку
Венедикт Сергеевич никогда не зубрил, просто, любил знание
и тянулся к нему. Знание отвечало взаимностью и усваивалось
легко. Звала к себе наука. Достигнув степени доктора наук,
сосед так погрузился в дело, что не заметил, как обнищал и
закрылся институт исследований, как ушла жена с ребенком,
как подступал голод. Впрочем, кто-то его ценил, регулярно
подбрасывая индивидуальные заказы. Каждый день уходил
с утра, возвращался вечером.
Сам Семен Петрович жизнь считал удавшейся. Немногие,
но твердые знания помогли найти хорошую, прикладную
специальность, обеспечившую сытную жизнь. С женой хорошо
понимали друг друга. Вырастили двух детей, отправив во
взрослую жизнь. Зрелость, обеспеченная материально, позволяла
предаваться любимым увлечениям, а именно, преумножению
благосостояния и личной привлекательности. Хорошо.
Особенно благостно было видеть суету одноклассника, бывшего
когда-то успешным.
В тот день Семен Петрович увидел соседа в переполненном
вечернем автобусе. Тот стоял у выхода с обычным, отрешенным
от окружающего мира, взглядом, сквозь толстые очки.
Открылись двери, и поток толпы вынес Венедикта Сергеевича
на остановку. Он удивленно посмотрел по сторонам, словно,
заново узнавал знакомые места, одернул старенький пиджак и
двинулся домой. Семен Петрович пристроился в пятидесяти шагах
сзади. Чутье подсказывало, будет что-то интересное сегодня.
По мере приближения к дому, интерес возрастал. На площадке,
у самого входа в подъезд, расположилась компания местных
хулиганов, неприкаянной, мающейся дурью, молодежи, ищущей
наслаждения в чужом унижении, злой и жестокой.
Семен Петрович сразу вспомнил, как находил, выходя из дома,
использованные одноразовые шприцы, видя как неестественно
веселы четверо приятелей, в будущем, возможно, подельников.
Пиво и никотин так не торкают. Он уже хотел окликнуть соседа,
остановить на гиблом пути, но желание увидеть зрелище пересилило.
Венедикт Сергеевич неумолимо приближался к веселой
компании, поравнялся, невозмутимо прошел сквозь четверку,
расположившуюся по двое с каждой стороны от дороги, открыл
дверь и исчез в подъезде.
Семен Петрович был настолько изумлен, что не заметил, как
оказался возле компании, внутри импровизированного квадрата.
- Дядя, закурить есть, - какая знакомая фраза.
- Закурить-то есть, - произнес с максимальной уверенностью, -
Только племянников нет, - и так, внезапно, отхватил по почкам,
что ноги сами подкосились.
Понеслось. Жалел, лишь, что не успел отправить на знакомство
с дружком Семкой.
Когда волна боли и стыда схлынула, с трудом удалось сесть на
асфальт и оценить потери. Отбитые легкие, опущенные почки,
поврежденное лицо, переломов, вроде, нет.
Бумажника тоже нет, там около тысячи было, две карты.
Заблокируем. Телефон мобильный не взяли - хорошо. С трудом,
встал и добрался до квартиры.
Жена всплеснула руками, сразу окружив заботой и вниманием.
Пока отходил, охватывало непонимание того, как сосед избежал
тяжкой участи. Не смог понять. Поделился с женой.
- Венедикт Сергеевич, - произнесла она с неожиданной добротой,
уважением и теплом, - в своем мире живет. Там наука, гармония,
справедливость, всех этих пакостей нет. Его внутренний мир
сильнее внешнего, поэтому хулиганы соседа просто не увидели.
Кстати, он их - тоже.
- А мой мир? - невольно вырвался вопрос.
- Ты смирился с этим, значит, такой же, - с легким
разочарованием сказала жена.
- А твой? - хотелось выяснить до конца.
- Тебе, мужчине, не понять, - горько вздохнула.
- Я попытаюсь, - и Семен Петрович, в порыве, обнял любимую
и надежную женщину.
Да. С женой ему повезло. Может, это и примирило с жизнью,
где в любой момент может случиться пакость.