Мои знания помогли дожить мне бодрой до таких лет. Мне помогают, но только в таких делах, что требуют серьезной физической силы. Я сама варю себе зелья, помогающие с успехом жить и быть полезной племени.
За долгую жизнь я сберегла знания предков о заклинаниях, о сборе трав, о варке зелий, о том, как их правильно применять. Я сделала записи тайными знаками и храню их. Моя память еще крепка, но я уже передала бОльшую часть знаний моим помощникам, которых выбрала я и воспитала я (начиная с возраста, когда они уже перестали считаться малышами). Записи мои помогают молодым жрецам, а они помогают мне. Вместе мы - сила. Племя знает нас, как свое подспорье во всех делах.
Первыми я передала те заклинания, что требовали физической силы, быстроты, пляски. Молодые с воодушевлением научились танцам и жестам, вызывающим дождь и снег, и прекращающим дождь и снег. Вызывающим морок и отгоняющим морок.
Они ходят вместо меня по полянам и оврагам, лезут в воду, восходят на гору, чтобы собрать все то, без чего наша магия мала.
Они трут и толкут, режут и мнут все то, что собрали. Они ходят к кузнецам и просят их сделать нужные вещи для нашей ворожбы. Они же и платят кузнецам: мазями, травами, а кто и песнями платит и игрой на волшебной дудочке.
Магию звуков я передала им почти всю. Песни, волшебные слова, стуки и бряки, звоны и тряска гороха в мешке из сухой замши - это все магия, я всему научила их за последние двадцать лет.
Много ещё можно перечислить. Девушки уже стали взрослыми и родили детей, мальчики взяли жен (не всегда из жриц), растят наследников, а я им помогаю определить: кто из детей пригодны к волхвованиям, а кто нет. Кто помоложе, опять при мне: из первых рук получают знания, даром, что отцы-матери тоже давно сами сильные колдуны.
Многие из тех заклинаний, песен и танцев, что сильны волшбой, придуманы мной. Некоторые уже и они придумали, я их одобряю и сама пользуюсь новыми чужими заклинаниями. Я же их и проверяю первая: чаще всего про новшества идут сказать мне. Бывает, поправляю. А бывает, радуюсь, что они сами летают высоко.
Высоко летал мой отец: летал соколом с помощью соколиного зелья. Зелье то унаследовал от своего деда. Летал так не для забавы: высматривал врагов, чтобы упредить их. Дважды летал через солнце, сгорая и на земле возрождаясь, и не было другого пути, так он ослеплял вражьи глаза.
Но на третий раз погиб, зная, что третий раз не соберётся живым из развеянного пепла: враги взяли в плен, окружив нас численной силой в десятки раз большей. Я помню это время, отец решил все быстро, пришел лишь попрощаться к матери. У него было много жен и много детей, но самая способная была я. Исподволь он мне передавал все знания, и последним было его слово, которое я передала только моим потомкам. Он был немолод, но погибать не хочет никто. Он сгорел в солнце, уведя за собой врагов, зачаровал их подлитым в брагу зельем, заманив песней, и затем ослепив жуткой вспышкой. Врагов добивали без жалости, жгли их трупы и поминали отца ещё очень долго.
С тех пор несколько соколов над нашим краем летает всегда. Соколиное зелье готовила я, а теперь моя дочь.
Племени нужны силы жрецов. Все это знают. Знали всегда.
Вожди всегда приходили за советами к нам, а мы делали все, что в наших силах. В ответ мы свою помощь от вождей получаем. Без этого нельзя.
Есть злые зелия, злые чары, что должны быть опробованы. Да и добрые тоже: кто заранее узнает, доброе зелье или злое, или со всячиной. Так лук и стрелы новые сперва пробуют в чистом поле и в дальнем лесу: далеко ли бьет лук, прямо ли летят в цель стрелы.
Нам, чтобы проверить волшебство, зелья, тайные и явные, нужны пленники. Племя воюет. Чаще отражают нападения, сами нападать не хотят: не одобряют это предки. Бывают пленники, которых только убивать: в рабы они не годятся. Вот такие попадают ко мне. Вождь приставляет к ним стражу. Мы их потом, кормим, да и вливаем в горшки и плошки зелья, дымом курим и слова сильные говорим. Смотрим, что получается.
Много из полученных знаний таковы, что погубить могут недуром, походя, такие я не обнародую. Вот станет мне плохеть, передам самой сильной моей заменительнице. Уж она сама немолода, но не так, как я - мне во внучки годится.
Есть зелья, что только воинам нужны: передаю их одно за другим, как их готовить, если будет грозное время, и передам только мужчинам, магией мною обученным. Вот с этим медлить нельзя, могут напасть внезапно. Сегодня позову очередной раз к себе троих старших - с голоса, из рук тайное знание отдавать.
Там и немного самой останется. Вещи-то почти все розданы.
Себе почти ничего не оставила, только личное, только другим несподручное.
А успею - так передам, как с давно умершими родителями разговаривать, как к ним приходить и от них возвращаться. Опасное это знание: можно не вернуться.
А как совсем меня мои дорогие позовут, песню последнюю передам, как туда, уходить, чтобы знали, что дочка к ним идёт, чтобы медом встречали, а здесь бы медом провожали. Буду ее петь, сколько силы хватает, а как лишусь сил, будут мне петь правнуки, так и заучат песню.
Это будет моя колыбельная мне самой - последняя на этом свете.
Так делали все, кто был главной жрицей моего рода до меня, и так будут делать после меня, и навеки так будет - пока горит Солнце на небе, пока Луна во полуночи ходит!
И покажу им на порошок, припрятанный, для себя приготовленный давно и смолой в горшке залитый: разбить тот горшок и мне на язык посыпать. Мне легче будет к родителям уйти. Там одна щепотка... И как ее делать и из какой травы, тоже уже сказала я, самой надёжной из учениц, все той же. Будет она жрицей после меня. Пока жива я, волшба слушает мои приказания и хоть делают всё - или почти всё - мои ученики, но волшба живёт у меня в груди.
Моя преемница получит ее, как я последний выдох сделаю, с выдохом уйдёт к ней... и будет с ней уж до ее смерти.
А когда-нибудь у праправнуков моих родится девочка, и будет она точно такая, как я, хотя этого никто уж не поймет наверняка: уже теперь не помнят меня в детские годы. Будет думать, как я, и смеяться, как я, и плясать, как в молодости я, колдовать будет, как я. Будет непременно.
21.03.2020