пышет жаром дочка Клитенместры.
Будет чай. На хлеб слетятся птицы.
Вспомним юность. Вот и вспомнишь Днестр ты.
Вспомнишь, как в жару ломались ветки,
как гнилые яблоки смердели,
как твои соседи и соседки
лица из трагедии надели.
Вспомнишь, что срослись - они и кожа.
Мухи бьются в маленькие стёкла
комнаток. А родина похожа
на большую сцену для Софокла.
Вот ударил трелью где-то серый
соловей. Понёсся над водою
музыкою, смешанною с серой,
юностью, сплетённою с бедою.
Белый дым на яблоне и сливе.
Белый дым над садиком и крышей.
Видишь - вот, фигура в перспективе
выстрела. Нет, нет, чуть-чуть повыше -
смуглое лицо, кудрявый волос,
СВД в руках - вон там - в оконце.
Лето. Набухает силой голос
у Софокла под бендерским солнцем.
Ты успеешь выстрелить. Присядет
человек с винтовкой. Не успеет
он понять - что так нагрело пряди,
потекло по лбу и веки греет.
Ну, давай напьёмся. Включим Sony.
Zeppelin споёт нам юность нашу -
спят сады, и на правах бессониц
ты целуешь Таню, я - Наташу.
