Хлеб (Рассказ)

Система материальных ценностей является величиной изменяемой. Новые модели сотовых телефонов, телевизоров, холодильников, сервис обслуживания, новое, новое, новое, заставляющее нас подстраиваться, чтобы быть современными, идти в ногу со временем. Это же касается и продуктов питания – суши, сабджи, различные блюда китайской кухни, на постсоветском пространстве все эти новшества  также заставляют нас менять систему ценностей продуктов питания и уже не идти, а бежать за модой. Спросишь какую-нибудь мадам  - ваше любимое блюдо – гулабджямун, - аааа – я почему-то так и подумал, надо же, как угадал. И разными путями начинаешь выведывать что же это за фрукт такой – потом оказывается что это мучные шарики, проваренные в ги (топленном сливочном масле), настояные на сиропе с кардамоном и взрывающиеся у вас во рту сладкой жидкостью, как–только вы задумаетесь и надкусите его.
Правда есть такие вещи, особенно для людей, которые испытали голод, которые в системе ценностей не изменяются – ХЛЕБ. Да, трагедии делать не надо. Без хлеба некоторые люди живут – например индийские йоги могут питаться одним молоком, да при этом еще путешествовать в другие страны, на другие планеты. Но «наши люди в булочную на такси не ездят», говаривала в комедии «Брилиантовая рука» шикарная женщина Нона Мордюкова. Речь пойдет о хлебе, Хлебе -  как имени одушевленном.
Когда я впервые услышал этот рассказ, меня потрясла его простота и глубина воздействия на душу.  Отец, рассказавший мне эту историю помнит ее до мельчайших подробностей. Почему? Трудно говорить об этом, прочитав рассказ вы и сами все поймете, если поймете вообще что-нибудь – системы ценностей продолжают менятся. И это нормально. Может быть эта история уже не актуальна для нашего времени – но на Земле продолжают от голода каждый день умирать миллионы людей, - для этих людей хлеб многое значит. Все, больше не буду утомлять уважаемого читателя своими сухими рассуждениями. Итак – сам рассказ:
Летним днем, обдуваемый морской прохладой, Костя приближался к своему дому, когда на углу соседней улицы вдруг увидел плачущего мужчину, сидевшего на лавке, за воротами своего неказистого домика. Надо сказать, что время было послевоенное. Шел 1946 год – год голода и разрухи. Мужчина был знакомый Кости, демобилизовавшийся, прошедший, как и сам Костя всю войну на переднем, что называется крае. Скупая слеза фронтовика – это еще было бы понятно – может кто умер, жена ушла, заболел кто серьезно, сгорело что,  или еще какая «мелочь», но чтобы фронтовик так горько плакал, да – это было из области фантастики. Ноги сами направились к любопытному факту.
– Здорово Гела. Почем нынче слезы. Утрись, не баба ведь. Что случилось, рассказывай – облегчи душу.
Такая тоска взглянула на Костю - еще зеленее, чем грязно –зеленый предмет, похожий на мяч в руке у Гелы.
-Вот, Гела протянул Косте мяч, - посмотри.
Костя взял мяч, подержал в руках, потом присмотрелся, отковырял траву, землю – и увидел  под коркой – мать честная -  хлеб – настоящий белый хлеб – целое состояние.
- Какая ж образина такое сотворила – вот сволочь.
Гела вырвал хлеб из рук Кости, в сердцах
- Сам ты образина. Я четыре месяца откладывал деньги на этот хлеб, хотел сделать сыну подарок. В Сочи,  приобрел золотой лом и в торгсине на этот лом купил булку. Принес домой, ты ж моего Дато знаешь – ему как раз 5 лет исполнилось. Вот я ему на день рождения подарок сделал. Держи, говорю. Будешь помнить свой пятый день рождения. Дато на радостях на улицу помчался – ну, думаю, угодил парнишке. Через час выхожу – смотрю, на поляне Дато и другие сорванцы в футбол гоняют, ближе подошел – так это ж они булкой гоняют в футбол.
- Ах вы такие-сякие, да что ж вы делаете?!"
- В футбол играем, Дато мяч подарили.
- Какой мяч, - кричу,  – это же ХЛЕБ!!!
- Неее, дяденька, хлеб белым не бывает, вы шутите, хлеб только черный, мы все это знаем.    
      Взял я булку, Дато обнял и пошли мы с ним домой. Идем, а Дато спрашивает – "пап,  а ты взаправду сказал, что хлеб это. Я уже  целых пять лет живу на свете, а такого не видел, наверное  ты пошутил, наверное мамка сказала привести меня домой скорее".
И понимаешь Костя, так мне стало на душе тяжко. Ну вот войну прошел – там все понятно, а здесь – заглянул в глаза Дато – не смеется – правду говорит. Отвел пацана домой, сказал жене, чтоб выкупала, а сам быстрей на улицу – чувствую ведь, что слезы нахлынут. Вот такие брат дела.
- Да - сказал Костя, утер глаза рукавом, обнял Гелу –  Много нам с тобой предстоит еще сделать и в первую очередь – чтобы наши пацаны не знали ни войны, ни голода.
    Долго еще беседовали два фронтовика, возле полуразвалившегося каменного забора, на тихой маленькой улочке.